– Что ли. Скажем так: я разобрался, чем тебя можно достать. – И пытаешься этого не делать. – Типа того. – Как-то не верится. – В общем, пытаюсь вести себя должным образом, как положено джентльмену. – Ну да, эти твои хорошие манеры, – фыркаю я. Поезд подходит к Морган-авеню, я замечаю, что люди, которые вошли на последних остановках, не похожи на тех, кто ехал в поезде, когда в него сели мы. – Что не так? – спрашивает Дарий. Придвигается ко мне чуть ближе, разворачивается всем телом – как будто я сейчас отвечу ему что-то жутко интересное. Теперь я его вижу. Впервые с тех пор, как мы познакомились, я его вижу. Он все еще одет так, будто едет куда-то преподавать. А вот подбородок не вздернут. И глаза улыбаются. Похоже, и он меня тоже увидел. Я решаю раскрыться. – Я на этом поезде езжу всю свою жизнь. Поезд один и тот же. Остановки тоже. А люди разные. Он озирается. – Понимаю, о чем ты. – Чего, правда? – Да, – отвечает он и опять придвигается ближе. – Но сейчас не хочется об этом, лучше расскажи, какую ты последнюю книгу прочитала. – Если расскажу – придется про нее говорить. Он улыбается. – Ладно. Тогда что ты больше всего любишь есть? Опять же, об этом меня никто никогда не спрашивал. Очень простой вопрос. Вот я и делаю так, чтобы все в этот момент было очень просто. А он ловит каждое мое слово. Да и весь этот день будто теплый летний ветерок. На Бедфорд-авеню мы пересаживаемся, и хотя я местная, бруклинская, но никогда еще не бывала в Вильямсбурге. Улицы тут узкие, вокруг полно богемных белых с татуировками, пирсингом, густыми бородами, разноцветными волосами. В этой части Бедфорд-авеню нет ничего, кроме маленьких магазинчиков и ресторанов. Мы идем есть деликатесную пиццу. Я пью баббл-ти, ем замороженный йогурт. Дарий настаивает, что заплатит он, хотя у нас и не свидание. Я впервые в жизни захожу в винтажный магазин вроде тех, которые описывала Дженайя, – такие есть рядом с ее колледжем в Сиракузах. – Нравится? Давай куплю, – предлагает Дарий, когда я прикладываю к себе свитер. – Знаю – ты мне можешь купить что угодно. Вопрос – хочу ли я, чтобы ты мне что-то покупал, – отвечаю я и вешаю свитер на место. Собираюсь отойти к другой вешалке, и тут Дарий тянет меня за рукав. Я останавливаюсь, он притягивает меня к себе. Берет обе мои руки в свои. Я делаю шаг к нему, тела наши соприкасаются. Краем глаза я вижу наше отражение в зеркале примерочной. Поворачиваюсь посмотреть – вместе мы смотримся безупречно. Он куда элегантнее, чем я. Шмотки поновее и подороже. Я выгляжу симпатично, но простовато, этакая девушка с квартала. Он смотрит туда же. И, все еще глядя на нас, обвивает меня руками за талию. Я опускаю голову ему на грудь. – Изумительно, – шепчет он. Дыхание его касается моего затылка, мурашки пробегают по всему телу. И поэтому я снова поворачиваюсь к нему, тянусь вверх для поцелуя. Мы целуемся еще раз, прямо посреди винтажного магазина, перед зеркалом в примерочной, на виду у всех этих хипстеров. Кто-то произносит: – Ну и ну! Мы не реагируем. И тут я таю. Дарий прижимает меня еще крепче, отрывает от пола, будто бы всасывает вместе с воздухом. А я всасываю его. Когда мы наконец размыкаем губы, он не выпускает меня из рук, пытается пригладить мне волосы. – Не старайся. У меня волосы вообще не двигаются, – говорю я, чтобы как-то снять накал. Он смеется, а я беру тот самый свитер, с логотипом Хилман-колледжа из старого телесериала «Другой мир»[26], сую ему в руки. Выхожу на улицу и жду там – а он, улыбаясь от уха до уха, достает бумажник. Весь остаток свидания мы держимся за руки. Говорим о музыке, его школе, моей школе – и вскоре наш крошечный квартальчик в Бушвике дотягивается прямо сюда. Этот день, проведенный с Дарием Дарси, совершенно всем напоминает мне дом. Я понятия не имела, что целоваться, держаться за руки и болтать о всякой ерунде можно так долго: к тому времени, когда мы сели в поезд метро и потом вышли на Хэлси-стрит, мы успели переговорить обо всем на свете. Мы успели забыть, что нас не должны видеть вместе, – вспомнили, лишь свернув в свой квартал. И все равно мы держимся совсем близко. У меня на лице широкая улыбка, у Дария – тоже, и так мы подходим к моей двери. – Приятно было познакомиться поближе, Зури Бенитес, – говорит он, стоя на крыльце. – Взаимно, Дарий Дарси, – отвечаю я. Он кладет руку мне за ухо, я прижимаюсь к ней щекой, целую его запястье. Ненадолго закрываю глаза и чувствую, как это ощущение, сладостное ощущение, заполняет всю мою душу. Проникает в костяк. Нет. Даже глубже. Открываю глаза и вижу, что Дарий чувствует то же самое. Глаза его где-то не здесь, хотя он и смотрит на меня в упор. Наконец он целует меня в последний раз – на сегодня. И плевать я хотела, кто это увидит. Более того – я хочу, чтобы нас видели и мое семейство, и мой квартал, и весь наш район. Глава двадцать четвертая И недели не проходит, как Дарий зовет меня на новую встречу. Но на сей раз настаивает на том, что это свидание. – Пойдем вместе к Кэрри на вечеринку, – говорит он, когда мы случайно сталкиваемся у Эрнандо. Ну, вернее, мы вроде как специально это подстроили. Около восьми утра он прислал мне сообщение, что они с Эйнсли собираются бегать, а до того он пойдет за двумя бутылками «Гаторейда». Я вызвалась купить папе жестянку кофе, когда увидела, что Дарий выходит из дома. Он уже оделся для пробежки – в облегающую футболку, баскетбольные трусы и спортивные леггинсы или как их там. Я – в спортивных, почти пижамных штанах, футболке, волосы заплела в две толстые косы. Мы стоим в проходе, подальше от пронырливых глаз Эрнандо, а вот его кот Том-и-джерри подслушивает, втиснув свою толстую меховую тушку между наших ног. – К Кэрри? Ты же знаешь, что она мне не нравится. А ей не нравлюсь я, – говорю я, сжимая мамину карточку, на которую переводят пособие, в кулаке. Вытаскивать ее на глазах у Дария не хочется. – Да не переживай ты из-за этого, – говорит он с улыбкой. От этой улыбки я волей-неволей опускаю глаза. Он мягко проводит костяшками пальцев по моей щеке – и тело мое тут же тает. – Ты мне очень нравишься, Зури Бенитес, – шепчет он. Я улыбаюсь. – Значит, ты меня поддержишь, если у нас с Кэрри что-то выйдет, да? Он смеется. – Вы что, за меня подеретесь? Я думал, ты не из таких. Я тоже смеюсь. – Я не говорила, что собираюсь за тебя драться. Кулаками буду махать, только если она сама ко мне прицепится. – Ну, если буржуйка разозлилась… тут добра не жди. – Зури Лу-у-уз! – приветствует меня Эрнандо, когда мы подходим к кассе. – Эти женщины Бенитес… смотри, с ними поаккуратнее, – обращается он к Дарию. Мы с Дарием выходим из магазинчика как добрые старые друзья – или новые друзья. Или как люди, между которыми есть что-то другое, гораздо лучше, совсем не так. Это «совсем не так» сестры и Мадрина наверняка прочитают во всем моем теле. Так что на сей раз я говорю дома правду. Что у меня свидание с Дарием Дарси. – Дженайя, на тебя поглядеть – я только что в лото выиграла! – говорю я сестре. Она выбирает, что мне надеть на свидание с Дарием. Но все, что она достает из шкафа, я откладываю в сторону. Она предлагает мне взять ее туфли на каблуке. Но я всегда хожу в кроссовках. В итоге мы идем на компромисс. Я останавливаюсь на коротеньком платье и кроссовках, но добавляю серьги из бамбука. Дженайя смотрит, как я одеваюсь, – поправляет, суетится. – Зури. Ты там развлекайся по полной, ладно? Дарий очень славный. Неважно, что ты про него раньше думала, он все это опроверг, да? – Ты в порядке, сестренка? – спрашиваю я с улыбкой, потому что и она улыбается. Только в глазах – никакой улыбки. – Да, – говорит она, хмуря брови. – А с чего бы нет? – Дженайя? – Зи, из-за Эйнсли я больше не переживаю. Правда. – В смысле даже не гадаешь, чем он сейчас занят? – Нет, Зури. Я справилась. Правда, – отвечает моя старшая сестра. Но я слишком хорошо ее знаю. Все вижу на ее лице, когда она бросает взгляд на окна верхнего этажа в доме Дарси.