Художник кивнул на входную дверь: – Тот, кого ты только что выставила отсюда. – А мне-то что, – пожала плечами Раиса. «Вот стерва», – подумал Прилунин и поспешил в комнату вслед за ней. – Между прочим, я надеялся встретить тебя сегодня в клубе. – Я не часто там бываю, – она плюхнулась на диван. – А тебя я раньше там вообще не видела. – Она взяла пилку со столика и принялась полировать ногти. – Когда-то я проводил в этом клубе почти всё свободное время, – ответил Эдуард и опустился в кресло. – А что изменилось потом? – Потом пропали деньги, – усмехнулся он, – а позднее в моей жизни появилась девушка, которая в такие места ни ногой. – Теперь, если я правильно тебя поняла, деньги появились, а девушка пропала. – Логично, – рассмеялся он, – но в корне неверно. – Что значит неверно? Если ты зашёл в клуб, то деньги у тебя есть. – Есть, – кивнул он, наблюдая за ней насмешливым взглядом. – И ты хочешь сказать, что твоя девушка никуда не исчезала? – спросила она недоверчиво. – Она просто временно уехала. – И ты не стал терять время даром. – Я просто хотел посидеть, отвлечься от мрачного настроения. И ничего более! Я же не знал, что на мою голову свалишься ты. – Предположим, сегодня я на тебя не сваливалась и ты заявился сюда сам. – Можешь считать, что я соскучился. – По мне? – Ну не по тому же, кого ты отсюда недавно выставила. – И чего ты на нём зациклился? – поморщилась она. – Я просто клоню к тому, что ты тоже по мне соскучилась, иначе ты бы не впустила меня к себе ночью. – Считай это девичьим капризом, – проговорила она пренебрежительным тоном и отбросила пилку обратно на столик. – Хорошо, уговорила. – В таком случае пойдём пить вино. – А у тебя есть хорошее вино? – он сделал вид, что удивился. – У меня есть всё, – хмыкнула она. – Как в Греции. – В чеховской Греции, – насмешливо уточнила она. – Так ты ещё и о Чехове слышала? – сделал вид, что удивился он. – Не на луне живу. Эдуард предпочёл бы перебраться к ней на диван, но она уже поднялась с дивана и направилась к двери. – Ты что, хранишь своё вино в подвале в бочках, – крикнул он ей вдогонку. – Нет, я храню его на кухне. Он нехотя поднялся и пошёл за ней: – Вообще-то это неразумно, почему бы тебе не хранить его в баре в гостиной. Эдуард вошёл на кухню и увидел, что она, открыв холодильник, достала оттуда ополовиненную бутылку водки. – Ого, – сказал он, – не знал, что современные девушки называют вином водку. Она расхохоталась, достала две стопки и наполнила их холодной жидкостью: – Будешь? – У меня есть выбор? – Не знаю, не знаю. Они выпили водку. Из закуски на столе были только конфеты «Птичье молоко». Эдуард откусил половину конфеты, вторую половину поднёс к губам Раисы: – Птенчик, открой клювик. Она помотала головой. – Не упрямься, будь умницей. Раиса открыла рот, и он осторожно положил в него половину конфеты, а потом поднял её на руки и понёс в спальню. Дорогу туда он не успел забыть с прошлой ночи. Прежде чем отключить телефон, он отправил эсэмэску Вере: «Люблю, скучаю, жду, твой Эд». Глава 18 Прилунин был искренне рад вернувшейся Вере. – Я так соскучился, – шептал он, обнимая её. И она верила. Впрочем, это и не было в прямом смысле ложью. Эдуарду действительно не хватало Веры. Её отсутствие в глубине души он считал досадным недоразумением. «Если бы она не уехала, – думал он, – то никакой встречи с Раисой не случилось бы». Получается, что Вера сама подтолкнула его к ней и, значит, сама виновата! На первый взгляд абсурдно. Но такие рассуждения успокаивали совесть Эдуарда и затыкали рот всё ещё пытавшемуся высказать своё мнение внутреннему голосу. «И потом, – продолжал рассуждать Эдуард, – я – творческая личность, и мне необходима смена декораций». К тому же Вера ни о чём не узнает – это было вершиной его рассуждений. Может быть, она на самом деле ничего не узнала бы о его похождениях в её отсутствие, если бы он успокоился на этом эпизоде и перестал искать новых впечатлений… – Как твоя новая картина? – спросила Вера, наблюдая за притихшим художником. Эдуард надел на лицо скорбную маску и признался: – Работа застопорилась. – Почему? – искренне огорчилась она. – Не знаю, дорогая, – он отвернулся в сторону и посмотрел в окно. – Не расстраивайся, я уверена, что скоро всё наладится. Наверное, ты просто устал. – Наверное, – согласился он, прижал к себе Веру и зарылся лицом в её волосы. Прошло несколько дней, жизнь Веры и Эдуарда, казалось бы, вернулась в прежнюю колею. Вера по утрам убегала на работу, Эдуард плёлся в свою мастерскую и честно просиживал там до вечера. Он даже написал этюд с лимонами. Почему именно с лимонами, он сам поначалу не мог объяснить, но потом догадался: таким образом он выплеснул наружу своё кислое настроение. Потом последовали наброски сразу к нескольким картинам, которые он задумал писать ещё осенью. Но ни один из них не удовлетворял его. Хотя заглянувший на огонёк приятель одобрил большую часть из них. Категорически он забраковал только два наброска и объяснил, почему. Эдуард состроил постную мину. Приятель хмыкнул и сказал, что он недоволен не своими работами, а чем-то другим. – Я весной женюсь, – вздохнул Эдуард. – Это я знаю. И что? – Ничего, – вздохнул Прилунин.