Папа сказал это очень серьезно, так что Грейс примолкла и оставила его в покое – думать. Она даже не спросила, едут ли они теперь к бабушке – вдруг, если больше не поднимать эту тему, папа так и продолжит возить ее везде с собой? Где-то ведь еще рыскал дракон. Разве ей не безопаснее будет остаться у папочки под крылом? Папа сказал, ему нужно поговорить с чужаками с той фермы, которую упоминал шериф… – наверное, именно туда они сейчас и едут? Дороги лежали пустые. По обеим сторонам стоял лес, как в Пайндейле. Иногда он расступался, и тогда на прогалинах было видно фермы. Всюду лежал снег, так что Грейс удивилась, заметив молодого парня на обочине: он шел в противоположную сторону, держа на отлете руку с выставленным большим пальцем. – Папочка, этот мальчик хочет, чтобы его подвезли, – сказала девочка, когда машина миновала его. – Мы в другую сторону едем, Грейс, ему туда не надо, – отозвался отец, почти ее не слушая. – Он… – Грейс оглянулась, проводила глазами стремительно удалявшегося путника. Путник был одет немного странно, словно бы из другого периода истории. И еще его походка… у нее в голове само вдруг возникло слово «вдумчивость». Девочка даже почувствовала гордость – не только за длину слова, но и за его… точность. – Он какой-то другой, папа. – В чем другой? – отец мгновенно перещелкнул взгляд на зеркало заднего вида. – Он идет вдумчиво. Машина встала так резко, что Грейс даже испугалась. – Что ты хочешь сказать? От напряжения в отцовском голосе она испугалась еще больше. – Он идет так, будто он… старше, чем есть. Снова острый взгляд в заднее зеркало, быстрый разворот на сто восемьдесят. Однако подрулив туда, где вот только что ждал автостопщик… они нигде его не увидели. – Ох уж эти твои глазки, лапочка, – сказал задумчиво папа. – Их застраховать бы надо – столько всего подмечают. Малкольм, в свою очередь, не поверил увиденному – в основном потому, что глядел почти исключительно на девочку. Маленькую девочку, которая таращилась на него очень долго – гораздо дольше, чем это нормально для мимолетного взгляда на дороге: вы в одну сторону – мы в другую. Она не сводила с него глаз, пока автомобиль приближался… пока проезжал мимо него… и пока желудок у него делал сальто при виде того, кто вел машину. Как только машина скрылась из виду, он ринулся в чащу, встал за деревом, как тогда, в самый первый день пути – уже целую жизнь назад, когда дракон, которого Митера Тея каким-то образом уговорила помочь, буквально уронил его с неба, а потом вернулся убить тех двоих, которые чуть не убили его. Возможно, у них тоже были семьи… и даже маленькие девочки. Путь его начался со смерти и с тех пор упорно шел в том же направлении. Те двое этого совсем не заслужили. Как и канадский коп. И Сарин папа, и шериф, и Джейсон из другого мира. И этот мужчина за рулем «олдсмобиля», который, Малкольм слышал, теперь несся по дороге назад, к нему – несомненно, его и искал. Он видел, как этот мужчина умер. Он смотрел, как женщина, которую мужчина считал своей напарницей, застрелила его на месте. – Я заблудился, – прошептал он. – Заблудился и не знаю, куда мне идти. Это была молитва… но с молитвой теперь не к кому обратиться. Вот он и молился – молился никому, – чтобы этот мужчина и эта девочка избегли судьбы тех двоих. Он просил, чтобы ему дали найти того, кого он искал, – чтобы потом вернуться, а вернувшись – просил он, – дали найти способ победить и саму Митеру Тею. Чтобы смерти наконец прекратились. Никогда ему уже не смыть это пятно – да он и не хотел. Искупления ему не будет. Но для других оно еще могло быть. Малкольм подождал, пока мужчина сдастся и уедет, а потом продолжил свой путь. В животе у нее заурчало. Нет, голода она не чувствовала, несмотря на рвоту. В кратере этой новой горы – более неспокойной, чем первая; эта рванет в самые ближайшие годы – она свернулась, застонала… бурление сместилось куда-то поглубже. Стало быть, яйца готовы. Как, черт возьми? Она знала, что срок уже близок, хотя беременной сделалась только вчера. Но да, кладка готова – она сама готова, нужно только найти подходящее гнездо. А что может быть лучше, чем готовый пробудиться вулкан? Она принялась рыть, несмотря на начавшиеся схватки. Она прорывалась сквозь снег, сквозь лед, сквозь сам камень – она делала себе пещеру. Яйца должны быть хорошо спрятаны. Нет, от погоды им ничего не сделается (мало что на свете прочнее и выносливей драконьего яйца), а вот люди могли быть опасны. Даже здесь, на такой высоте, она не могла рисковать. Схватки стали болезненными, потом захватили все тело, целиком. Кажется, она на какое-то время покинула его… а когда вернулась, в сделанной ею полости лежала дюжина дымящихся яиц, каждое – больше человеческого роста. Обессиленная, она рухнула в снег. Рассмеялась уныло – миру внизу выпала передышка. На какое-то время он сможет расслабиться, почувствовать себя в безопасности. Разрушителю, явившемуся взять его под свою руку, тоже требовался отдых. Уже отплывая в сон, она, наконец, сложила два и два. Ускоренное исцеление, беременность и стремительные роды, отказ этого монументального тела мириться с последним остатком ее гаснущей человечности… Даже отсутствующий палец – хотя ныне это был всего лишь отсутствующий коготь. Она всегда это подозревала, даже в долгие человеческие годы… Все эти пламенные образы у нее в голове, способность вести других за собой под знаменем Верящих, возвращать их в те благословенные времена, когда они похищали пророчества и священные предметы… хотя эти тупицы, кажется, понятия не имели, что со всем этим делать, пока она им не показала. Все эти способности, даже драконов заставлявшие исполнять ее волю. Было только естественно оказаться, наконец, в мире, не сумевшем вместить ее в человеческой форме. Хотя это никак не объясняло, почему провалившийся сюда же голубой дракон разгуливал теперь на своих двоих. О нет. Откровение пришло к ней теперь, и его истина прозвенела колоколом через все ее исполинское тело, прокатилась приливом, как раньше – ощущение силы. Она была не просто дракон. Она была – самый первый дракон. Создательница их всех. Их богиня. А они заключили ее в человеческое тело, чтобы ограничить ее могущество. – Больше нет, – сказала она, и где-то глубоко внутри лавой заклокотал гнев. – Больше никогда. Завтра… – о, завтра у этого мира будет очень насыщенный день. День, когда пробудится его богиня. 23 – Странно, что она так и не явилась, – сказал Казимир. На ферме Дьюхерстов настала ночь. – Вот уж прямо проблема, – пробурчала Сара; они с Казимиром стояли на холоде и любовались снежными полями. – У нас до сих пор нет плана действий, а она тем временем косит целые города. – Мы ее остановим, – твердо заявил Казимир. – Понятия не имею, с чего ты так решил. Его единственный глаз обшаривал гаснущий пейзаж. Снегопад прекратился, но мороз кусался все сильнее. Интересно, этой зиме вообще суждено закончиться? – Пророчество гласит, что ты это сделаешь, – сказал он, помолчав. – Она так крепко в это верила, что послала убийцу ликвидировать тебя. – Я всего-навсего девочка. – Какая трагедия, что тебя так хорошо выучили говорить это с печалью. Я бы предпочел триумф. – Я думала, здесь все ставки сняты. Другой мир как-никак. Здесь все по-другому. – Ну, не настолько и по-другому. – Ты – человек, моя мама жива, я – нет, а Джейсон меня едва знает. – Чистая правда, но мы – все еще мы, Сара Дьюхерст. В своей сокровенной сути мы – все те же. И мы завершим начатое. На это она не нашлась, что ответить. – А что это за руны, которые ты писал? – спросила она вместо этого. – И куда они потом девались? Казимир задумчиво поджал губы. – Позволишь мне кое в чем признаться? – О нет, – всплеснула руками Сара. – Только не какие-нибудь новые ужасы. – Может, да, а может, и нет. Возможно, это просто то, что было всегда. И все, что когда-либо будет. – Ну да, это ведь совсем не ужасно, – саркастически заметила Сара, но быстро замолчала, увидав выражение его лица. – Итак, ты хотела знать, что я пишу и куда девались руны. Первый ответ очень прост. Я записывал историю случившегося, как мы сюда попали и так далее. Мы, голубые драконы, – ученые. И всегда ими были, – он долго и глубокомысленно вздохнул. – А вот куда они исчезли… – тут все сложнее. Вероятный ответ мне не слишком по нраву. Я собирался написать про исполнение пророчества… но делал это древним когтем богини – которая потеряла его, только когда прошла в этот мир, и потому, боюсь, моя хроника зафиксировала не исполнение предсказанного, – он посмотрел ей прямо в глаза, – а, возможно, само предсказание. – Что? – То, где говорится о девочке, оказавшейся в ином мире. То, что привело в итоге к войне и смертям.