При виде слез, которыми наполнился его глаз, Сара так остолбенела, что не нашлась, что ответить. – Да, я боюсь, что сам стал причиной всего этого. То есть стану. То есть всегда был. – Да как такое вообще может быть? – хрипло прошептала она. – Разные миры, – сказал он, глядя в другую сторону. – Разные возможности. Помнишь, я говорил: мы верим, что все повторяется снова и снова. Это называется «вечное возвращение». Драконы знают: то, что влияет на один мир, может просочиться и в другой. О да, мы слишком хорошо это знаем, Сара Дьюхерст. И потому я спрашиваю себя, уж не написал ли какой-нибудь Казимир из иного мира пророчество для нашего? И не написал ли я сам – для другого? Для этого, быть может. И не было ли так всегда, во всех мирах? – Но здесь же другое время… – Руны уходят в сокровищницу знаний, накопленных всеми голубыми драконами. Разве не отражаются они тем самым во всех мирах? Во всех временах? И то, что я пишу и уже написал, было – и будет – переведено, истолковано и перетолковано многократно на протяжении тысячелетий, пока не сделается смутным, расплывчатым и опасным, как любое пророчество – и, в конце концов, приведет меня туда, где я вновь напишу его, уже после того, как все непоправимо случилось. Или где-то в другом мире, где истории еще только предстоит свершиться, теперь возникла более ясная версия событий, потому что я ее «предвидел»? – Казимир… – Суть драконьей магии – в осуществлении неосуществимой возможности. Именно поэтому она и магия. Она вбирает в себя реальность и реальное, а кругом постоянно творятся новые миры, проигрывая бесконечные варианты выбора бесконечным количеством способов. И не я ли – та ниточка, что привела сквозь все разнообразие именно к этим событиям? Слезы так и не пролились. Возможно, то, что они вообще показались, среди драконов уже сходило за плач. Властным жестом Казимир пресек слова утешения, уже готовые сорваться с Сариных уст. – Правда в том, – сказал он, – что я не знаю этого наверняка. И едва ли когда-нибудь узнаю. – Значит, ты просто делаешь лучшее, что можешь. Всегда. Вот и все. Он все еще смотрел в сторону, но тут склонил голову набок, прислушиваясь. – Кто-то идет. – Я ничего не слышу. Но в следующий миг она услышала. Его слух был возмутительно остер. По подъездной дорожке к ним ехала машина – не шерифа, но и не Инагавы. Автомобиль вынырнул из-за поворота и замедлил ход при виде них. Это был «олдсмобиль». За рулем сидел мужчина в шляпе, на пассажирском месте – маленькая девочка. Очень серьезная. Мужчина опустил стекло. – Привет. Вы мне не подскажете, как проехать на ферму к Дьюхерстам? Он был такой уверенный в себе, такой дружелюбный, что Сара невольно открыла рот и чуть было не ответила – если бы ее не перебил Казимир: – А кто спрашивает? Мужчина продолжал улыбаться. Девочка – серьезно смотреть на них сквозь ветровое стекло. В руках у нее была книга. «Маленький домик в большом лесу». – Я читала ее, – сказала Сара вместо того, что собиралась. – Хотя «Долгая зима» всегда нравилась мне больше. – И мне тоже, – тихо отозвалась девочка. – Вот видите? – обрадовался мужчина. – Мы уже друзья. – Те, кто говорит об этом вслух, обычно не друзья никому, – возразил Казимир. Мужчина облизнул верхнюю губу – да так и прилип к ней языком, словно задумался глубоко. Потом повернулся к девочке и вопросительно поднял брови. Девочка пожала плечами, и тогда отец – если это, конечно, был он – снова посмотрел на Сару и Казимира. – Я вот думаю, – сказал он, все еще очень дружелюбно, – вдруг вы двое – именно те, кто сможет рассказать мне хоть что-нибудь про драконов? Двое удивленно переглянулись, а потом Сара удивилась еще больше, услышав, что ответил ему Казимир: – Зависит от того, насколько сильно вы хотите остановить одного такого. Чтобы добраться до Беллингема, Малкольму понадобилось всего-то четыре попутки. В каждой из них был только водитель. Первый попытался обратить его в христианство. Еще два хотели секса. Один все ходил вокруг да около, то пошучивал, то ронял скабрезности, зато другой – не прошло и пяти минут – расстегнул штаны и выложил наружу все свое добро. – Хочешь ехать – будешь платить, – коротко объяснил свои действия он и попытался нагнуть Малкольма лицом вниз. Лезвие у яремной вены обеспечило пассажиру еще двадцать миль тишины и спокойствия, но в результате Малкольм почувствовал себя таким грязным (из-за поступка шофера и своей реакции, сколь бы оправданной она ни была), что заставил высадить себя задолго до конечной цели пути. Да что не так с этим миром, а? Драконов тут нет, и мужчины решили, что справятся с их обязанностями самостоятельно? К счастью, четвертый водитель оказался вполне приличным человеком. – Я тоже когда-то путешествовал автостопом, – сказал он. – Оказалось, это совсем не так весело, как я думал. – В этом вы не ошиблись, сэр, – угрюмо ответил Малкольм. После вполне приятно проведенной пары часов Малкольма высадили у телефонной будки на окраине Беллингема. – Надеюсь, ты найдешь, что ищешь, сынок, – бросил на прощанье водитель, вывесившись из окна и кивая Малкольму. – Я тоже, сэр, – ответил он и, подождав, пока машина отъедет, вошел в будку и раскрыл телефонный справочник. Маловероятно, конечно, но если есть хотя бы шанс – хотя бы единственный шанс! – он просто обязан попытаться. Название этого городка на самой границе с Канадой слетало с губ Митеры Теи не раз и не два за последние годы. По многочисленным неявным намекам Малкольм понял, что именно отсюда он и родом. Здесь он потерял родителей, и здесь кто-то из Верящих – Митера Тея, конечно, всегда говорила, что это была она, – нашел его и вовлек в жизнь церковную. Плюс один-единственный раз за все его семнадцать лет Митера Тея обронила одно-единственное имя – сказала, ему еще повезло, что она не отослала его к «мерзким дальним родственникам бедных покойных мистера и миссис Оттавиано…». Тут она осеклась, замолчала и отказалась отвечать на кучу вопросов, которыми он, конечно, тут же ее засыпал… и впредь вела себя осмотрительно. Но он не забыл. Он никогда ничего не забывал. Оттавиано – не самое обычное имя. И в беллингемской телефонной книге оно встречалось только один раз. Малкольм отправился по указанному адресу – в полной уверенности, что все окажется ошибкой, что справочник безнадежно устарел и даже если нет, там наверняка будут «мерзкие дальние родственники»… – но он все равно пошел. И пришел. И увидел аккуратный маленький дом в симпатичном районе. Он долго стоял и разглядывал его через улицу. Наверное, полчаса, не меньше. А потом открылась парадная дверь. И на крыльцо вышел он сам. – Вот и еще один чужак у меня в доме, – сказала Дарлин, протягивая кружку с кофе мужчине, который отрекомендовался агентом Дерновичем. «Федеральное бюро расследований, мэм». Кружку с какао получила приехавшая с ним маленькая девочка – настолько очевидная дочка, что хоть именную бирку привешивай. – Извините за доставленные хлопоты, миссис Дьюхерст. Но сдается мне, наше появление на ферме вас не особенно-то и удивило. – Всего день спустя после того, как над ней пролетел дракон? – пожала плечами Дарлин; голос ее, решила Сара, звучал чуть ли не довольно. – А на порог ко мне пришла моя мертвая дочь? Нет, не особенно. – Да, мэм, именно в такой вот день. – Агент вытащил небольшой блокнот. – Если позволите, я бы хотел задать несколько вопросов. – Мы согласились обменяться информацией, – подал голос Казимир. – А не просто ответить на ваши вопросы. – Я, насколько мне помнится, вообще ни на что не соглашалась, – сказала Дарлин. – Он много чего знает, – возразила Сара. – И возможно, сумеет нам помочь. Новый гость оказался на диво прям и откровенен – в том, что касалось драконьей угрозы и намерения ее остановить. Он искал что угодно – любой ключ, любой ответ, любую помощь, чтобы только не допустить повторения судьбы крошечного городка в горах. Казимир единолично решил, что ситуация «слишком серьезна для всяких экивоков», и пригласил его внутрь. – В чем именно помочь? – скептически осведомилась Дарлин. – Предотвратить очевидную и насущную опасность, грозящую нашим жизням, мэм. И, поверьте, мне нелегко сказать такое в присутствии моей дочери. – Все в порядке, папа, – девочка на миг оторвалась от своей книжки. – Я видела, что он сделал с Пайндейлом. – Тот город из газеты? – ахнула Дарлин. – Ты там была?! – Это наш дом, – коротко ответил агент Дернович. – Был, – уточнила девочка, глядя в книгу. Папа ласково положил руку ей на затылок и погладил. – Значит, вы видели ее своими собственными глазами, – вздохнул Казимир. – Ее? – вскинулся агент. – Так я и думал, – улыбнулся Казимир. – Вы знаете меньше, чем утверждаете. – Понятно, – улыбнулся в ответ и агент. – Что ж, умно. – Он прочистил горло. – Полагаю, нам стоит начать с того, что я действительно знаю. А потом вы, люди добрые, сможете заполнить лакуны.