– Вот помяните мое, накличет он беду, – поделился еще один, мистер Свобода. Это уже было совсем не дружелюбно. – Возможно, кто знает, – вежливо отозвалась Сара, оглядываясь: на их подъездную дорожку (очень, надо сказать, длинную) как раз заворачивал помощник шерифа Келби. Фермерское сообщество издало один коллективный стон и врассыпную устремилось к своим грузовикам. Народной популярностью помощник шерифа Келби явно не пользовался. К тому времени как он добрался до дома, Сара успела улизнуть к себе в комнату. – Чем могу помочь, помощник шерифа? – громко и раздраженно сказал снаружи папа, выходя из сарая; судя по голосу, видеть означенное лицо он был далеко не счастлив. Сара даже не попыталась подслушивать – недосуг. Может, Келби и засранец, но в одном он был прав: по дому дел невпроворот. Как и всегда на ферме. И если отец закончит со своими раньше, чем она – со своими, придется иметь дело с ним. Из старой школьной формы Сара перелезла в комбинезон и резиновые сапоги (выглядела она в них как вредный мальчишка… но выбирать было особо не из чего), вышла из дому через заднюю дверь, взяла свиные и куриные ведра, нагрузила их из амбара и потопала к курятнику и свинарнику. Кабаньё уже заждалось. Трое их, все свиноматки: Элеонора, Бесс и Мэйми. Они ее почуяли, принюхались и поздоровались по-своему, по-свиному (нет, на «хрю-хрю» это было совсем не похоже). – Нате вам, девчонки, – буркнула Сара, вываливая корм в корыто. Все трое были пусты, не беременны. Последний выводок поросят продали мяснику еще летом. Теперь они с отцом гадали, чем платить мистеру Свободе за визит его борова через пару месяцев, чтобы матки опять понесли. Может, поэтому он такой злой и ходит, мистер Свобода. Сара почесала каждую из усердно жрущих свинок промеж ушей: очень они это любят. – Они просто свиньи, – всегда ворчал на это отец. – Свиньи, которые меня узнают, – возражала она. Так, дальше куры. Эти никого не узнавали – даже друг друга. Сара пыталась их полюбить, но, честно, сельдерей и тот умнее бывает – смотря какой уродится. – А ну, назад! – она отогнала их от двери курятника, краем глаза следя за петухом, который упорно считал, что Сара приходит только затем, чтобы напасть на его квочек, и лучше напасть на нее первым. Петуху она дать имя не потрудилась, а куры все были Мартами. Коллективно. Так проще. – Чертов идиот, – буркнул, выворачивая из-за угла, отец. Он ее явно увидел, а не то выразился бы по-другому. – Он и до тебя докапывался? Сара продолжала сыпать куриный корм. Остановись она хоть на секунду, и петух принялся бы наскакивать на ее сапоги. – Пытался. – Держись от него подальше. Она аж фыркнула от такой несправедливости. – А домой мне как из школы ходить? Через горы? – Не хами. – Вот и он так сказал Джейсону. Отец мигом переключился: – Он и к Джейсону приставал? – Там реально дело плохо было, пока ты не сказал дракону позвать меня. – Позвать? – у отца брови полезли на лоб. – Ничего я такого не говорил. Она замерла, забыв про корм. – Тогда почему?.. Оба, не сговариваясь, посмотрели в сторону поля. Дракон как раз поднял в воздух громадную каменюку и с почти небрежной легкостью зашвырнул в лес, который побольше. Даже досюда донесся глухой стук, когда та ткнулась в землю. – Не надо было ему этого делать, – пробормотал отец (однако дракон уже опять стал «он»). – То есть дракон сказал, что это я его послал? – Да, сэр. – Сара легонько отпихнула атаковавшего ее пятки петуха. – И это было очень вовремя. Еще чуть-чуть, и у нас с Джейсоном начались бы серьезные неприятности. – Гм, – подытожил отец. У него это «гм» годилось на все случаи жизни, от «ишь ты!» до «ты ошибаешься, но я, по правде, не знаю, что тебе возразить». На сей раз, рассудила Сара, папа просто столкнулся с тем, чего не понимал. Она, впрочем, тоже. Какое дракону до нее дело? – Может, он просто не любит полицейских и решил ему хоть как-то подгадить? – предположила она. – Может, и так, – кивнул отец и зашагал обратно, к полям, где трудился дракон. Кажется, эта версия его не особенно убедила. * * * Она подождала, пока папа уснет, и только потом выскользнула из дому. Она знала, на какие скрипучие ступеньки наступать не следует и как закрыть заднюю дверь, чтобы та не хлопнула. Фермерские девчонки рано учатся ответственности. Это значит, что нарушать правила они учатся примерно тогда же. Дракон ничего отцу объяснять не стал. Даже отказался признавать, что вообще говорил с помощником шерифа, хотя это было уже совсем нелепо: все то время, пока Сара кормила свиней, указанный помощник полоскал отцу мозги на эту тему. – Сделать он нам ничего не может, – сказал отец за ужином. – Никакого закона мы не нарушили. – Все равно стоит быть осторожнее, – заметила Сара. – Нельзя давать ему повода. – Если ты думаешь, что помощнику шерифа Келби нужен какой-то там повод… мне еще многому нужно научить тебя насчет этой жизни. На этих словах Сара привычно подумала про маму. Та тоже многому хотела научить Сару насчет этой жизни… которая могла оказаться для нее очень нелегкой. Сара, со своей стороны, полагала так: если насчет жизни нужно усвоить так много разных уроков, то с этой самой жизнью наверняка что-то неладно. Что до дракона, то он (теперь уже вроде бы однозначно «он») просто делал вид, что ни о чем таком отец его не спрашивал. – На сегодня все, – прорычал он, когда солнце пошло на закат, и, свернувшись клубком, устроился на все еще лесистом участке поля. Куда как раз сейчас и направлялась Сара. Зима стояла неприятно сухая – и при этом холодная, как черт. Еще одна ясная до хруста ночь. Обычно к этим числам шел уже порядком всех задравший четвертый месяц обложной хмари. А тут, поди ж ты, вызвездило вовсю. Да еще и луна висит! И дыхание белыми облачками клубится в прозрачном ночном воздухе. Никакого другого дома, кроме этой фермы, у Сары никогда не было. Она здесь ничего не боялась, ничему не удивлялась. И тропинку она выбрала так уверенно, что спроси ее, почему так решила, она бы удивилась: «Ничего я не решала, просто пошла, и все». Кругом был ее дом, привычный, знакомый: земля – дом, и какой дорогой куда в нем идти – ясно как день. Ну и, само собой, аномалию размером с дракона не заметить в нем было сложно. Первое поле, где он сегодня орудовал, все еще дымилось – совсем легонько; не будь луны, и не заметишь. Еще откровеннее его выдавал запах. Зола, разумеется, и к ней такой пахучий жар, как от угля, и еще такой слабый химический привкус огня, который драконы вырабатывают в специальном органе чуть повыше легких. Вкус такой специфический и ни на что человеческое не похожий, что тихий голосок у Сары в голове забормотал папиным тоном, что звери они и нет у них души. Как такая тварь вообще может существовать? По-настоящему, не в воображении? Если бы они не водились повсюду с незапамятных времен, в них бы просто никто не поверил. Это не мешало всем подросткам поголовно мечтать когда-нибудь стать драконом и до хрипоты спорить о сравнительных достоинствах всех пяти известных видов (красного, голубого, зеленого, белого и пустынного), и какая резервация круче прочих, и как себя чувствуешь в полете. Сара знала, что бы сама выбрала, но признаваться в этом никому не спешила. Дракон свернулся кольцом вокруг крошечной рощицы на дальнем краю поля и вроде бы спал. Но как вообще понять, спит дракон или нет? Может, приближаться к спящему дракону – верх идиотизма? Ей-то откуда знать. Он сегодня уже ел? И если да, то что? Лес – вон он, рядом. Может, поймал себе там какого-нибудь оленя… или бобра. Может, если вот так выпрыгнуть на него посреди ночи, он спросонья почувствует себя очень-очень голодным? Да ну, глупости какие. Ребячество. Какой-какой, а ребячливой Сара Дьюхерст себя бы ни в жисть не назвала. Ей просто надо было с ним поговорить, голодным или нет, уж как пойдет, а сделать это можно только в то время, когда отец десятый сон видит у себя в койке. – Привет, – негромко сказала она. Дракон лежал, засунув голову в чащу, так что видно ей на самом деле было только крыло. Одно, большое – он им укрывался, как одеялом. Огромный бок вздымался и опадал. Дракон дышал гораздо медленнее, чем она сама. – Слушай, – продолжала Сара. – Не знаю, слышишь ты меня или нет, но… И что, «но»? Что она сказать-то хотела? – …спасибо. Может, этого и достаточно. Да, вот так просто. Келби известен привычкой распускать руки: наверняка он рассчитывал задать трепку Джейсону, а может, и самой Саре, не боясь получить сдачи или что его официально накажут. А может, ее он бить и не стал бы. В конце концов, отец у нее – белый; его слово весило бы в суде больше, чем все, что скажет Хисао Инагава. И вот в таком-то исковерканном мире ее отца еще смели осуждать за то, что он нанял дракона. – Спасибо, – повторила она. Дыхание дракона… изменилось? Кто его знает. Кроме того, она замерзла. Сара отвернулась и собралась уходить, разочарованная и драконом, и собой. Она хотела узнать почему. Почему он так поступил? Только ли из ненависти к полицейским? Чтобы не дать Келби потешиться? Может, и да. И все же… вдруг поняла, что останавливается. Поворачивает обратно к нему. Говорит, очень просто: – Меня зовут Сара. Нарушает правило, относительно которого папа высказался очень четко. Ответа не последовало.