Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 5 из 72 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Устал от зимы. Весна в горы приходит поздно. Я совсем одичал и скучаю по твоему запаху и смеху, Поля. Жду, когда смогу снова прикоснуться к тебе. Демьян». * * * «Мариан… муж. Дети. Василь, Андрюша. Мар… Мартинка. Мартина. Сестры… сестры. Ани, Марина… Ани. Помнить, мне нужно помнить, чтобы вернуться! Ани, Марина… Поля, Алина, Каролина… Муж. Мариан…» Огонь мощен, тысячелик и ужасен. Все на свете подвластно ему: дело лишь в температуре горения. Да и сам мир состоит из пламени – не считать же значимым противовесом смешные десятки километров земли, воды и воздуха над шаром из расплавленной породы. Огонь коварен, капризен и жесток. Одна из первородных стихий, неукротимый убийца, безумный, когда стелется по земле лесным пожаром или льется по склонам вулканов кипящей алой лавой. Но он же дает жизнь, тепло, кров, пищу и свет. Если нынешним богом цивилизации является электричество, то без огня и цивилизации бы не случилось. Огню почти невозможно сопротивляться, будь ты огромной горой – или крошечной дочерью бога, потерявшейся в обилии силы и самой ставшей огнем. Здесь царит кромешная тьма, полная пылающей мощи. Ты не видишь стихию – но она слепит алым, золотым и белым; не осязаешь – но она скручивает тебя чудовищным давлением со всех сторон. Нет верха и низа, нет начала и конца – и единственным ориентиром является зов, низкий, как рев горна, на который ты стремишься, не понимая, далеко ли еще до источника и что он хочет от тебя. И единственной задачей становится сохранить себя. Нет возможности плакать, метаться и прятаться, нет способа отказаться от испытания и вернуться в комфортный мир. Потому что потоки первородной стихии, сквозь которые ты проносишься, стирают память, стирают чувства и скоро сотрут и тебя, растворят, примут в свои объятья. И, чтобы этого не случилось, ты как заклинание повторяешь: «Мне надо вернуться. И помнить. Мариан… Василь, Андрюша… Мартинка. Ани, Марина…» * * * Вторая половина марта, Рудлог Мариан Байдек стоял у лавового озера в усыпальнице Иоанна Рудлога, не обращая внимания на огнедуха Ясницу, с мурчанием вьющегося у ног, и порхающих вокруг бабочек-искрянок. Уже больше недели барон каждый вечер спускался в этот огромный круглый зал, украшенный исполинскими фигурами и фресками. Звал жену, молился Красному, глядя то на бледный профиль нетленного первого Рудлога, то на бурлящую лаву и надеясь, что вот-вот расступится она и выпустит его Василину. Но королева не появлялась, и не слышал принц-консорт никакого отклика. И все равно упорно приходил сюда, приближался к пылающему озеру так близко, как мог, и снова звал, и снова молился, запрещая себе думать, что жена, возможно, не вернется никогда. Огнедух Ясница, неожиданно навязавшийся в спутники Байдеку, тоже не вносил какой-либо ясности. Первый раз он присоединился к Мариану, когда тот собирался на утренние занятия, – просто вынырнул из камина, который продолжали топить, как того желала Василина. – Не сожги ковер, – скупо предупредил принц-консорт. – Зачем явился? – Мне там ску-у-у-учно, – объяснил стихийный дух, нагло потягиваясь на драгоценном ковре и выпуская огненные когти. Но ткань на удивление не тлела. – С вами, людьми-и-и, интере-е-еснее. Можно с тобо-о-о-ой? «Интереснее» было не только ему. Дворец постепенно наводнялся незваными гостями: по коридорам туда-сюда периодически проносились искрянки, в каминах иногда замечали пляшущих огненных ящериц всех оттенков огня – будто с пестрыми шкурками, с языками пламени вместо гребешков и глазами сияющего белого цвета. На камерах наблюдения видно было, как посреди пустых залов над мраморными полами и узорным паркетом кружатся небольшие огненные вихри с глазами, при малейшем звуке оборачивающиеся то птицами, то зверями и улепетывающие в камины. Байдек с тревогой думал, что вся эта огнебратия может снова разыграться и устроить пожар или нечаянно сжечь кого-то из слуг или гостей дворца. И супруги нет, чтобы их приструнить. – Можно-о-о? – нетерпеливо повторил гепард. – Можно, но чтобы никого не напугал и не покалечил. – Мариан направился к двери: тренировка ждать не будет. – Ты знаешь, что сейчас с Василиной? Огнедух, помотав башкой, вскочил на лапы и потрусил следом. – Я так глубоко-о-о не забира-а-а-аю-ю-юсь, – прогудел он сокрушенно. – Разнесет стихи-и-ией. Но я почую-у-у-у, когда появи-и-ится-я-я. Хоче-е-ешь, скажу-у-у? – Хочу, – суховато согласился Байдек и на ходу с силой потер переносицу. Разбрасывающий искры гепард с удовольствием пробежал с гвардейским полком весь маршрут, иногда ехидно потявкивая в адрес косящихся на него бойцов, с интересом понаблюдал за упражнениями и, обернувшись огненной птицей, улетел в сторону дворца. Второй раз Байдек обнаружил его в детской, когда на испуганные крики няни прибежали гвардейцы и, увидев незваного гостя, позвали на помощь консорта. Пылающий огнедух спокойно лежал на полу и дергал хвостом, который ловила Мартинка, а мальчишки валялись у него на боку. Бледная Дарина Станиславовна уговаривала их отойти от переливающегося алым незваного гостя. – Люблю-ю огонечков, – прогудел Ясница, увидев Байдека, и демонстративно лизнул подползшую принцессу в лицо. – Они веселые. Мартина действительно смеялась так заливисто, что начала икать. – Ваше высочество, – дрожащим голосом, но твердо сказала няня, подхватывая подопечную на руки и опасливо отступая от духа. – Ну куда это годится? Он же опасен! И мне с ним не справиться, никакой дисциплины!
Ее высочество, словно в подтверждение этих слов, начала орать и извиваться на руках, требуя вернуть ее к кисе. – Никуда не годится, – согласился Байдек под вопли дочери, внимательно разглядывая гепарда. Тот раздраженно дернул хвостом раз, другой и наконец пристыженно прогудел: – Можно-о-о? – На прогулках – можно. А здесь главная – Дарина Станиславовна, – принц-консорт кивнул в сторону няни. – Если хочешь поиграть с детьми, у нее спрашивай. Огнедух недовольно фырчал, огнедух шипел, раздраженно выпуская искры и топорща усы-молнии, но в конце концов, видя, что представление не имеет успеха, широко и нагло зевнул и качнул головой: – Ладно-о-о. – Василь, Андрей, – позвал Мариан. Мальчишки быстро поднялись, подошли к нему. Огнедух, видимо, решил воспользоваться паузой, чтобы сыскать распоряжение няни, потому что запрыгал перед орущей принцессой, закрутился огненным колесом, и Мартина замолчала от удивления. Байдек потрепал сыновей, с любопытством наблюдающих за представлением, по белобрысым макушкам. – Запомните: вам такие духи не опасны, но обычным людям они могут нанести вред. Вы обязаны следить, чтобы никто не пострадал. Я разрешу вам играть с ними, но это, как и со щенками, прежде всего ответственность. Сыновья внимали, но то и дело косились на вытворяющего фокусы огнедуха. Глазенки их горели. Что делать, слово «ответственность» куда скучнее слов «удовольствие» и «веселье». Поэтому и прививать сложнее. – А мама еще не вернулась? – поинтересовался наследный Василь грустно. Андрюшка скривил губы, и Байдек покачал головой, прижал младшего к себе. Старший принц поколебался – шесть лет, уже ведь взрослый! – но все-таки тоже прильнул к большому и надежному папе. – У мамы важное дело, – объяснил принц-консорт, глядя, как опущенная на пол Мартина с радостью ползает за вяло перебирающим лапами отползающим огнедухом. Няня, убедившись, что тот ее слушается, почти успокоилась. – Но я уверен, что она скучает и хочет поскорее вернуться к нам. С тех пор Ясница находился либо рядом с Байдеком – к его появлениям привыкли уже и на совещаниях, и в гвардейском корпусе, и во дворце, – либо в детской. Он спал у кроватки Мартины, следил за ребятами на прогулках, с удовольствием носился с вымахавшими выше детей щенками – подарком Кембритча, – однако ни разу не позволил им себя коснуться. Очень редко, когда кипучая энергия младших Рудлогов выматывала и его, дух улепетывал в камин и прятался там. Дарина Станиславовна, поначалу ворчавшая и поглядывавшая с опаской, через несколько дней с удовольствием рассказывала занятому государственными делами отцу, как хвостатый нянька облегчает ей работу. А когда Мариан увидел, как няня наливает нахальному помощнику огромную миску, почти тазик кедрового масла, он понял, что сердце почтенной дамы растаяло. Дел на принца-консорта с уходом Василины навалилась масса, и он с присущим себе методичным хладнокровием решал их одно за другим, не стесняясь обращаться за консультациями к специалистам. На Севере и Юге шли тяжелые бои, армия то продавливала иномирян и заставляла отступать, то сама уходила в оборону и оставляла важные рубежи… и Байдек проводил встречи с послами и чиновниками, посещал совещания, планерки, общался с генералами и министрами – но все время думал, как там Василина и что с ней сейчас. Он звонил Марине, но та либо была на операциях, либо спала и перезванивала ему, когда он уже не мог ей ответить. Он звонил Полине, однако королева Бермонта сказала, что Василину она ощущает, но очень странно и слабо и не может определить, в какой она сейчас стороне. Наконец Байдек не выдержал и в один из редких дней, когда телепорты давали устойчивую связь, без пространственной ряби, навестил Ангелину в Истаиле. Владычица вышла к нему, ожидающему в жарком цветущем саду, и пусть жесты ее были сдержанны, улыбка и тон показывали, как она рада. Ани совсем немного поправилась, чуть налившись цветом и соком на щедром солнце Песков, но все равно поражала хрупкостью и твердостью плеч, шеи и подбородка. Обняла зятя с величественной сердечностью – и, пока слуги накрывали легкий завтрак в беседке, сообщила: – Муж мой скоро подойдет, он тоже будет счастлив видеть тебя, Мариан. И он будет не один. – С Каролиной и Святославом Федоровичем? – поинтересовался Байдек. – Нет, – Ани чуть поджала губы. – С Дармонширом, Мариан. Байдек покачал головой и усмехнулся. – Он везде. Я буду рад его видеть, как и Нории. Но сейчас мне нужна твоя помощь, Ангелина. Владычица отослала слуг и выслушала его рассказ о произошедшем в усыпальнице. – Я эти дни понять не могла, что же с Василиной происходит, – проговорила она задумчиво. – Сегодня собиралась к вам, но ты меня опередил. Если бы телепорты не заработали, пришлось бы просить Нории донести меня до Теранови, чтобы позвонить тебе. Отсутствие связи очень все усложняет. – Она жива? – задал Байдек самый главный вопрос. – Совершенно точно жива, Мариан. – Но где она? – тяжело продолжил принц-консорт. – Где ее искать? Или она все еще там? – он посмотрел себе под ноги. Ангелина изящно опустилась на покрытую цветастыми подушками скамью и тревожно тронула маленькую серебряную ложечку. – Да, там. Теперь-то я это осознаю. Она внизу. В первородной нашей стихии. И если я верно все понимаю и судя по тому, что говорили о первородных потоках на Королевском совете, то только от Василины зависит, сможет ли она обуздать стихию и вернуться назад. Ее перебил порыв ветра и оглушительный стук по крыше – на глазах изумленного Мариана из чистого неба над беседкой ударил град, и градины падали огромные, размером с кулак, секли деревья, с грохотом врезаясь в землю и раскалываясь на осколки, сияющие радугой на солнце. Северянин взглянул на Ани – та лишь спокойно покачала головой и чуть повысила голос. – Издержки обучения, – пояснила она. Град прекратился так же резко, как и начался, зато среди деревьев показался маленький смерч: он аккуратно лавировал меж стволов, не задевая ветки, но в конце концов все же врезался в дерево – листва взметнулась по спирали в небеса, и все стихло. Они проговорили еще немного: Байдека интересовало, как дела у Каролины, Ани – новости с фронтов. А потом среди деревьев на дорожке к беседке показались Владыка Нории и сухощавый, исхудавший Дармоншир. Он что-то говорил дракону, иронически кривя рот, и Нории усмехался в ответ – видно было, что они пришлись друг другу по душе. И хотя трудно было представить себе более разных мужчин, Мариан, глядя на то, как идут эти двое к беседке, подумал, что чем-то они неуловимо похожи.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!