Профессор, потянувшись за курткой, что аккуратно была повешена на папоротник, кинул на спутницу недоуменный взгляд. – У меня ощущение, что вы сейчас сквозь землю провалитесь, – сказал он чуть ехидно, и она едва не застонала от благодарности за этот тон и за привычный его сарказм. – Что случилось, Алина? Опять солнце? Или вы ухитрились расколотить хитиновый котелок? – В-все в поряд-дке, – буркнула она, не поднимая глаз и чувствуя, как заливается краской по самые уши. – Я вижу, – откликнулся он с иронией и огляделся. – И все же – в чем дело? Что вы натворили? Алина открыла рот, чтобы ответить, – но ничего не придумывалось, и она в отчаянии выпалила малую часть того, о чем думала: – Мне с-стыдно, что я в-вас покусала, лорд Макс! Тротт поднял брови, помолчал немного, внимательно глядя на нее, и вдруг усмехнулся. – Понятно, – проговорил он спокойно, надевая куртку и пропуская крылья в прорези. – Отложенная эмоциональная реакция. Не переживайте. Это было бодряще, но в таком состоянии простительно. Не забивайте себе голову глупостями, принцесса. – И правда, – пробормотала она, изо всех сил желая, чтобы он переключился на что-то еще. Но лорду Максу, казалось, вообще не было дела до ее переживаний. Он, обматывая лицо тканью, кинул взгляд на небо, повернулся туда, куда предстояло лететь, а затем снова к Алине. – Дождя точно не будет. Собрались? – Он, подойдя к ней, привычно проверил, как прилегают к телу сумки, подождал, пока она тоже обмотает голову и нижнюю часть лица, и одобрительно кивнул. – Полетели. Они находились за каменным, выветренным горным седлом, соединяющим две горы и обрывающимся в пропасть, в нескольких часах лета от того места, где ночевали, когда над ними зашумело, заревело и раздался чудовищный грохот, будто кто-то в гигантской кузне изо всех сил ударил молотом по наковальне. Высоко над головами разбежалась паутина сияющих лиловым трещин, обрисовав огромный купол, накрывающий горы. Испуганная Алинка увидела, как швырнуло вниз рванувшегося к ней Тротта, который летел немного выше, когда ее саму ударило волной спрессованного воздуха и понесло в бездну, вдоль отвесной каменной стены. Крылья вывернуло, и она суматошно молотила ими по воздуху, задыхаясь от скорости, с которой падала. Снизу приближались острые скалы ущелья, и она зажмурилась, почти потеряв сознание от страха, когда ее перехватили со спины, прижав к себе и дернув вверх, а затем аккуратно опустили на крошечный – в три шага шириной – уступ стены. Лорд Тротт повернул принцессу к себе – тяжело дышащий, бледный, – ощупал ее крылья. – Целы? – спросил он резко. Алинка закивала, испуганно цепляясь за него и стараясь не глядеть на дно ущелья, которое находилось несколькими сотнями метров ниже. – Крылья целы? – уточнил он, и в этот момент раздался повторный удар. Тротт дернул ее к стене, закрывая своим телом, и их вжало в камень, оглушив грохотом. Принцесса с ужасом смотрела из-за плеча спутника на снова расходящиеся по небу сияющие трещины. – Что это, лорд Макс? – прошептала она дрожащим голосом, показывая наверх. Там навстречу им по защитному куполу в прозрачных серых небесах медленно шагал огромный, размером с гору, паук с человеческим торсом, двумя человеческими руками и двумя лапами-лезвиями – полупрозрачный, кроваво-черный, полыхающий по контуру багровым. Глаза его тоже пылали багровым. Паук поводил головой, внимательно глядя вниз, – Алине на секунду показалось, что он остановил свой взгляд на ней и Тротте, но нет, чудовище двинулось дальше. – Нерва, один из местных богов, – тяжело ответил профессор. Паукобог остановился и вдруг, размахнувшись лапами-лезвиями, что росли у него под руками, с ревом всадил их в купол. Снова раздался грохот, снова потекли трещины по защите Источника, которая будто бы стала чуть ниже. Алинка сжалась, спрятав лицо на груди Тротта, – задрожала и стена, к которой они прижимались, посыпались сверху мелкие камни, и уступ заскрипел, будто готовясь обрушиться. Кровавый бог скрылся, но долго еще грохотали удары, которые заставляли принцессу леденеть от паники и цепляться за лорда Тротта. Здесь было очень холодно, выл ветер, и Алина сильно замерзла. Единственный источник тепла был рядом, и она вжималась в него, крепко обхватив руками и крыльями, и в эти моменты и думать не думала о каком-то смущении или неловкости. Наконец все стихло. Беглецы подождали еще около часа и осторожно взлетели с уступа, преодолевая порывы разгулявшегося ветра. Когда они поднялись над ущельем меж двух хребтов, туда, где их не швыряло воздушными потоками, лавирующими меж стен, Тротт оглянулся и остановился, развернувшись. Алина, придерживая рукой ткань на лице, тоже посмотрела назад и испуганно подлетела ближе к профессору. Далеко-далеко из-за гор, которые они уже пролетели, с разных сторон поднимались несколько столбов дыма. – Лес г-горит? – спросила она. – Нет, – ответил Тротт. Голос его сквозь обмотку звучал приглушенно, зеленые глаза были тревожными. – Судя по направлениям, это горят поселения дар-тени. В том числе и наше. Вон там, – и он показал рукой на столб дыма. – Это значит, что защита сильно просела, Алина. – Но она ведь еще д-держится. – Принцесса нервно подвигала плечами, чтобы убедиться в этом, хотя и так ощущала уютную прохладу Источника, совсем не похожую на пронизывающий холод здешних ветров. – Тогда почему этот бог остановился? Он за нами пришел, как думаете? Ох, я раньше б-богов никогда не видела, даже нашего праотца, а вот старшие сестры – да… а вы видели? Чудовище какое. Он, наверное, м-мог бы защиту вообще сломать, д-да, профессор? А вы же говорили, что здесь четыре бога, почему он т-тогда один напал? А раньше такое бывало? Когда вы жили в п-посел… Она задавала вопрос за вопросом и не могла остановиться. У Алинки всегда было так – ведь, если понять явление, оно кажется не таким страшным. – Поберегите вашу энергию на полет, – хмуро попросил Тротт, подняв голову к солнцу, которое стояло как раз над ними, а затем повернувшись к хребту, который предстояло преодолеть. Алина тоже посмотрела вперед: черный перевал на фоне прозрачного серого неба казался близким, но она уже знала, как обманчивы расстояния в горах. – Мы потеряли много времени, – продолжал инляндец, – некогда сейчас строить теории. Тем более что я не знаю ответов. Единственное, что могу сказать, – на моем веку нападений не было, и я о таких не слышал. А если он вернется, тем более вернется не один, мы можем и не дойти до Источника. Нужно торопиться, Алина. – Он взмахнул крыльями, скользнув вперед в воздухе, и пояснил уже в движении: – Попробуем к ночи добраться до пещеры с той стороны седловины, поэтому привалы отменяются. Остановки максимум на несколько минут, иначе мы окажемся в очень сложном положении. Но не вздумайте молчать, если почувствуете себя плохо или вам понадобится в туалет. – Тротт оглянулся. – Вы поняли меня? – Да, профессор, – смиренно пробормотала пятая Рудлог, ускоряясь вслед за ним. Страх, ушедший было за несколько дней под защитой Источника, снова заставлял леденеть спину и сдавливал грудь, а перед глазами все стояла исполинская фигура чудовищного бога, который, вполне возможно, искал именно ее, Алину. Перелет оказался изнурительным и долгим. Принцесса в конце концов перестала даже обращать внимание на попадающую в поле зрения живность – а посмотреть было на что. То мимо проносились стаи мелких пташек или, неслышно двигая крыльями, пролетали огромные птицы, похожие на туринских кондоров, но с необычными перьевыми хохолками. Сами окрашенные в розовато-сизый цвет, снизу они сливались с небом. Алина видела и их гнезда – большие, сложенные из папоротниковых листьев и ветвей, расположившиеся на скалистых уступах надвигающегося склона. То внизу пробегало стадо коз, кажущихся с высоты не больше таракашек, то трусили меж камней неопознаваемые мохнатые животные, похожие то ли на росомах, то ли на медведей. Слышала она и вопли вездесущих горластых ящеров, хотя разглядеть их не могла. Ущелье, несмотря на отсутствие воды и обильной растительности (только кое-где виднелись пятна мхов и зелени), оказалось полно жизни. Первую и единственную остановку Тротт допустил на каменистом склоне в полукилометре ниже перевала, когда солнце уже пошло к закату, а ущелье провалилось в густую тень. Принцесса, торопливо сделав все дела и спрятавшись от ветра за огромный валун, вяло шевелила ноющими крыльями и жевала сухари, запивая их водой из фляги. Тротт, доев и отряхнув ладони, посмотрел на нее и приказал: – Вставайте. – Уже лететь? – жалобно спросила Алина, поднимаясь и почти не слыша свой голос из-за воющего вокруг ветра. Если бы не кожаные штаны и теплая длинная куртка-нагха, она бы уже продрогла насквозь. – Нет, – буркнул он, стаскивая с нее сумки. – Доедайте. Он переложил почти весь груз к себе, а остатки перераспределил так, чтобы ее сумки оказались примерно одинаковыми по весу. Принцесса не возмущалась – она молча жевала, от стыда опустив глаза, но чувствуя огромное облегчение. Тротт и до этого нес большую часть припасов, а сейчас и вовсе будет тащить почти все за них двоих. Просто потому, что она не выдержит. Упадет. Алина не стала бы просить о помощи – ей тоже было его жалко, но лорд Макс сам как-то понял, что она вымоталась до слез. Сейчас слезы тоже подступили к глазам, но по другой причине. – Спасибо вам, – сказала она тихо. И словно стих ветер вокруг, словно отступила надвигающаяся темнота. Тротт, уставший, с темными кругами под глазами, посмотрел на нее и едва заметно дернул губами в улыбке. Перевал они преодолели, когда солнце уже зашло за горы и хребет провалился в темноту. Впереди открылись несколько красных пятен вулканов, подсвечивающих небо, – один из них располагался, по всей видимости, очень близко, потому что багровые облака нависали почти над головой. Ночь наступала очень быстро, ветер усиливался, ледяной и пронизывающий, и лорд Тротт, крепко держа Алину за руку и неизвестно как ориентируясь в густеющих сумерках, скользил в воздухе куда-то вниз и вбок. Благо склон с этой стороны был не обрывистым, как там, где они останавливались, а пологим, и крылья на спуске достаточно просто было держать раскрытыми, иногда делая взмахи. Да и встречный ветер помогал держаться в воздухе. Принцесса очень боялась, что заденет своим крылом Тротта и они упадут, хотя профессор объяснял, что этого быть не может – в случае дар-тени действовал инстинкт, синхронизирующий движение крыльев и не позволяющий им опасно сближаться. Алина ужасно замерзла, не чувствовала пальцев на руках, а в глаза словно насыпали песка. Крыльями работать было так тяжело, будто к каждому из них привязали по валуну. Но она знала, что спутнику еще тяжелее, – и, мысленно считая взмахи, обещала себе: «Вот еще двести, и будет пещера», «И еще двести», «И еще…» Поэтому, когда Тротт крикнул: «Снижаемся!» – и, потянув ее вниз, отпустил руку, она от неожиданности едва не врезалась в покрытую лишайниками косую плиту горы. Но приземлилась, встала на дрожащих ногах, пригибаясь от порывов ветра и желая только лечь здесь и умереть. Профессор шагнул к ней, сияя зелеными глазами, снова схватил за ладонь, крикнул раздраженно: – Не спите, Богуславская! Здесь недалеко, идем! – Я не сплю, – пробормотала она, разлепляя веки, и послушно побрела следом, согнувшись, глядя под ноги. В проплешинах среди выступов скальной породы, расцвеченных белесыми лишайниками, встречались и участки нанесенной почвы – там росли сухой мох и какие-то чахлые кустики, казавшиеся непреодолимым препятствием: за них Алина цеплялась обувью, то и дело чуть не падая. Сил поднимать ноги не было. Пальцы, сжимающие ее ладонь, стали жестче, а затем лорд Макс и вовсе обхватил принцессу за талию и прижал к своему боку. – Закинь руку мне на плечи, – крикнул он. Пятая Рудлог еле-еле подняла руку, хватаясь за его шею, а он прижал ее крепче и еще прихватил крылом. Сразу стало теплее, но Тротт уже тянул ее дальше вниз по каменному склону, огибая валуны, скалы и россыпи острых камней, которые хорошо были видны ночным зрением. – Еще сто шагов, не больше! – говорил инляндец настойчиво. Или: – Еще две минуты, всего две. Потерпи, девочка. Почти дошли. – Я иду, – шептала она, прижимаясь к нему, спотыкаясь и щуря слезящиеся глаза. Кожа вокруг них болела, как ободранная. – Иду, да, иду, иду… Максимилиан Тротт По горному уступу, покрытому темным ковром мха и расположенному в километре ниже перевала, Макс уже тащил принцессу на себе. Глаза ее закрывались от усталости. Алина то и дело пыталась пойти самостоятельно, но ноги подгибались, и она снова повисала на нем. Да и не давал Тротт ей отстраниться – уж лучше дотянет так, чем она свалится. Но свое тяжелое свистящее дыхание он слышал даже сквозь вой ветра и, несмотря на холод, под курткой был весь мокрый. Он обошел несколько огромных камней, лежащих там, где уступ переходил в горный склон, протиснулся между стеной и одним из валунов, крепко удерживая принцессу за локоть и помогая ей пролезть следом. Алина выпала из расщелины ему в руки, и он несколько секунд держал ее, прижимая к себе и даже сквозь одежду ощущая, как колотится ее сердце. Чуть отстранился – она безвольно покачнулась и застонала, и Макс, плюнув на собственное состояние, поднял ее на руки и понес вдоль стены. Принцесса, сжавшись, обхватила его за шею; глаза ее были виноватыми. Валуны и осколки горной породы здесь защищали от ветра, и идти теперь было куда легче. Тут осталось-то сделать всего десяток шагов, чтобы увидеть темный провал пещеры. Вход был ниже человеческого роста, и Макс осторожно опустил спутницу на землю. Та, кажется, от усталости ничего уже не замечала и только отчаянно цеплялась за него, словно боялась потеряться. – Дошли, – просипел Тротт, подталкивая ее к входу. – Здесь нужно идти по одному, пригнитесь. Принцесса, согнувшись и упираясь руками в своды пещеры, исчезла в каменном зеве, и Макс последовал за ней. Через шесть шагов темный потолок над головой устремился вверх, и Тротт выпрямился. Богуславская, не разгибаясь, бессильно опустилась на колени, опираясь на руки и пытаясь отдышаться. Пещера была шагов десяти в ширину и пятнадцати в длину, а дальше, сужаясь, уходила куда-то вниз. Внутри было сухо и казалось тепло просто потому, что ветер сюда не попадал. Но скоро они остынут, и здесь тоже станет зябко. Нужно было обеспечить источник тепла. Тротт, не трогая спутницу, снял с себя поклажу, со стоном потянулся, чувствуя, как болят все мышцы, и склонился к сумке. Позади раздался всхлип – он обернулся и замер с кремнем и огнивом в руках. Алина, стоя на коленях и опустив голову, беззвучно плакала, вытирая лицо тканью, которой она обматывала голову на время полета. У него не было сил утешать ее, но он знал, что́ утешит и порадует лучше любых слов. Макс присел у обложенного булыжниками кострища, в котором заботливо были поставлены домиком дрова с прослойкой из сухих папоротниковых листьев, и чиркнул кресалом. Посыпались искры, розжиг сразу занялся; затрещали, полыхая, поленья, заплясали на стенах оранжевые отблески, сразу делая пещеру уютнее, и дым потек вверх, к трещине в неровном потолке. – Идите сюда, – позвал он, снова оборачиваясь.