— Миллард! — воскликнула Оливия, от возбуждения едва не вылетев из туфель. — Где ты был? — Изучал обстановку. И ждал, пока уляжется волнение. — Как думаешь, тебе удастся выкрасть ключ? — спросила Эмма и подергала запертую на замок дверь клетки. — Я видела, как вожак положил его себе в карман. — Мелкие кражи, особенно из карманов, это моя специализация, — заверил нас Миллард. * * * Прошло несколько минут. Потом полчаса. Потом час. Хью мерял шагами клетку, и вокруг его головы возбужденно кружила пчела. — Почему так долго? — ворчал он. — Если он не вернется в ближайшее время, я начну швырять яйца, — заявил Енох. — Если ты это сделаешь, мы все погибнем, — ответила Эмма. — Мы для них легкая мишень. Как только дым развеется, с нас заживо сдерут шкуру. Поэтому мы продолжали сидеть и ждать, одновременно наблюдая за цыганами. Те, в свою очередь, наблюдали за нами. Каждая последующая минута казалась нам очередным гвоздем в крышку гроба мисс Сапсан. Я поймал себя на том, что не свожу с нее глаз, как будто, пристально наблюдая, я был способен заметить происходящие в ней изменения и увидеть, как медленно угасает в ее глазах огонек человеческой личности. Но она выглядела так же, как и всегда, разве что вела себя спокойнее, задремав в сене рядом с Бронвин. Перышки на ее груди ритмично вздымались и опадали в такт дыханию. Казалось, она не осознает опасности ситуации, в которой мы оказались, или нависшей над ее головой угрозы. Возможно, тот факт, что в такой момент она может спать, уже свидетельствует о происходящих в ней переменах, спрашивал я себя. Прежняя мисс Сапсан была бы вне себя от беспокойства. Затем мысли снова вернулись к моим родителям, как всегда, когда я хоть немного ослаблял над ними контроль. Я пытался представить их себе такими, какими видел в последний раз. Передо мной всплывали отдельные черты: короткая щетина, которую отец отрастил за несколько дней пребывания на острове; обручальное кольцо на маминой руке, которое она безотчетно крутила, когда отец принимался пространно рассуждать о чем-либо, что ее не интересовало; цепкий взгляд отца, которым он беспрестанно обшаривал горизонт в поисках гнездовий. Сейчас его глаза наверняка искали меня. Сгущались сумерки, и лагерь начинал оживать. Цыгане переговаривались и смеялись. Затем компания детишек взяла старенькие рожки и скрипки и начала наигрывать какую-то мелодию, а взрослые пустились в пляс. В перерыве между плясками один из музыкантов, невысокий чернявый мальчонка, подкрался к нашей клетке с бутылкой в руках. — Это для больного, — прошептал он, тревожно озираясь по сторонам. — Для кого? — переспросил я, и он кивнул в сторону Хью, который, как по команде, скорчился в спазмах кашля. Мальчик сунул бутылку сквозь прутья. Я открутил крышку и осторожно понюхал содержимое. Мне в нос, едва не свалив меня с ног, ударил запах чего-то похожего на смесь скипидара и компоста. — Чтоэто? — спросил я. — Это действует, больше я ничего не знаю. — Он снова оглянулся. — Ну вот, я что-то для вас сделал. Теперь за вами долг. Так что скажите мне, какое преступление вы совершили? Вы, наверное, воры? — Понизив голос, он добавил: — Может, вы кого-то убили? — О чем он говорит? — не выдержала Бронвин. Никого мы не убивали, — едва не вырвалось у меня. Но тут перед моими глазами возникло воспоминание: тело Голана, медленно падающее на острые скалы. И я промолчал. Однако Эмма произнесла это вместо меня: — Никого мы не убивали! — Но должны же вы были хоть что-тосделать, — возразил малец. — Иначе почему за вас объявили награду? — Награду? — вскинул голову Енох. — Ну да. За вас обещают целую кучу денег. — Кто? Парнишка пожал плечами. — Вы собираетесь нас выдать? — спросила Оливия. Мальчик поджал губы. — Этого я не знаю. Старшие это обсуждают. Хотя, я слышал, они не очень доверяют людям, которые вас ищут. Но деньги есть деньги, и им не нравится то, что вы отказались отвечать на их вопросы. — Там, откуда мы приехали, — надменно заявила Эмма, — никто не начинает допрашивать людей, которые обращаются за помощью. — И в клетку их тоже не сажают! — добавила Оливия. В эту секунду посреди табора раздался оглушительный грохот. Цыганчонок потерял равновесие и свалился с повозки в траву. Мы дружно пригнулись, потому что в воздух над огнем, разлетаясь во все стороны, взмыли кастрюли и сковородки. Цыганка, которая присматривала за костром, с воплями бросилась бежать. На ней горело платье, и она, наверное, добежала бы до океана, если бы кто-то не схватил ведро с водой и не вылил на нее, потушив огонь. Мгновение спустя мы услышали шаги поднимающегося на повозку невидимки. — Вот что случается, когда пытаешься приготовить омлет из яиц странных кур! — смеясь, произнес запыхавшийся Миллард. — Так это твоя работа? — поинтересовался Гораций. — Все было так тихо и спокойно… такая обстановка совершенно не располагает к обшариванию карманов! Вот я и подсунул одно из наших яиц в общую кучу, et voilà! — В воздухе перед нами как будто материализовался ключ. — Трудно обратить внимание на то, что к тебе в карман запустили руку, когда твой ужин только что взорвался прямо тебе в лицо. — Слишком долго ты с ними возился, — буркнул Енох. — А теперь выпусти нас отсюда! Но не успел Миллард вставить ключ в замок, как цыганчонок вскочил и завопил: — На помощь! Они пытаются сбежать! Мальчишка подслушал наш разговор, но в таборе царила такая суматоха, что никто не обратил на него внимания. Миллард повернул ключ в замке. Дверь не открылась. — О, проклятье! — выругался он. — Я, кажется, стащил не тот ключ. — А-а-а! — голосил парень, тыча пальцем туда, откуда доносился голос Милларда. — Привидение! — Я бы очень попросил заткнуть ему рот, — проворчал Енох. Бронвин уважила его просьбу. Она сунула руку сквозь прутья клетки, дотянулась до мальца и, схватив его за руку, оторвала от земли и прижала к клетке. — Помоги-и-ите! — вопил он. — У них м-м-м-ф-ф-ф… Бронвин закрыла ему ладонью рот, но было слишком поздно. — Галби! — закричала одна из цыганок. — Эй вы, дикари, немедленно его отпустите! Внезапно оказалось, что мы, сами того не желая, взяли заложника. Цыгане бросились к нам, на ходу выхватывая длинные ножи, лезвия которых устрашающе сверкали в последних отсветах угасающего дня. — Что ты делаешь? — воскликнул Миллард. — Отпусти мальчика, пока они нас не убили! — Нет, не отпускай! — запретила Эмма и тут же закричала цыганам: — Освободите нас или мальчик умрет! Цыгане окружили нас, выкрикивая угрозы. — Если вы причините ему хоть малейший вред, — орал вожак, — я задушу вас всех голыми руками! — Не подходи! — крикнула в ответ Эмма. — Просто выпустите нас, и мы никому не причиним вреда. Один из мужчин рванулся к клетке, и Эмма инстинктивно вскинула руки, между которыми вспыхнул ревущий огненный шар. Толпа ахнула, а цыган резко остановился. — Вы своего добились, — прошипел Енох. — Теперь они точно повесят нас за колдовство! — Я сожгу первого же, кто попытается к нам приблизиться! — закричала Эмма, раздвигая ладони и тем самым увеличивая огненный шар. — Ну же, ребята, давайте покажем им, с кем они связались! Подошло время устроить им представление, которое открыла Бронвин. Одной рукой она подняла мальчишку еще выше, отчего его ноги затрепыхались в воздухе, а второй схватила один из прутьев крыши и начала его сгибать. Хью высунул лицо между прутьями и выпустил из открытого рта разозленных пчел. Затем Миллард, который отбежал от клетки, после того как его присутствие заметил мальчишка, закричал из-за спин цыган: — Если вы считаете, что вам по силам потягаться с ними, то вы еще не встретились со мной! С этими словами он подбросил в воздух яйцо. Описав дугу над их головами, яйцо упало на ближайшую поляну и взорвалось, взметнув землю до самых верхушек деревьев. Когда дым развеялся, все долго стояли, замерев и не решаясь двинуться с места. Сперва я подумал, что наша демонстрация так напугала цыган, что их парализовал ужас. Но когда звон у меня в ушах стих, я понял, что они к чему-то прислушиваются. Я тоже прислушался. С темнеющей дороги донесся шум двигателя. За деревьями мелькнул свет фар. Мы вместе с цыганами наблюдали за тем, как автомобиль поворачивает на дорогу, ведущую к нашей поляне, притормаживает и снова набирает скорость. К табору приближался крытый брезентом военный грузовик. Изнутри слышались резкие голоса и лай собак, которые уже охрипли, но, снова уловив наш запах, были уже не в состоянии остановиться. Это были те самые твари, которые охотились на нас у побережья. Вот они нас и настигли, пойманных в клетку и совершенно беспомощных. Эмма хлопнула в ладоши, потушив огонь. Бронвин выпустила мальчишку, и он бросился наутек. Цыгане уже спешили к кибиткам или в лес. Прошло несколько мгновений, и мы остались одни. Казалось, о нас все позабыли. Вожак цыган подошел к нам. — Откройте клетку! — взмолилась Эмма.