Я оглянулся на Мелину, которая тащила за руки слепых братьев, беспрестанно щелкающих языками. Я хотел было попросить ее выпустить голубку, чтобы мы могли пойти за ней. Но что толку было бы обнаружить мисс Королек сейчас, когда нам на пятки наступали пустоты? Мы нашли бы ее только для того, чтобы погибнуть у ее двери. К тому же мы подвергли бы опасности и ее жизнь. Нет, сначала необходимо было оторваться от пустот. А еще лучше — убить их. Из-за какой-то двери высунулся человек в каске и закричал: — Я бы посоветовал вам спрятаться в укрытие, — и тут же исчез. Ну да, конечно, — подумал я, — только куда?Можно было спрятаться в руинах разрушенных зданий в надежде на то, что в царящем вокруг шуме пуст о ты пройдут мимо. Но они настигали нас, а наш след был еще слишком свеж. Я предостерег своих друзей, чтобы они ни в коем случае не пользовались своими способностями, и мы с Эммой пустились бежать впереди, петляя и беспрестанно поворачивая в надежде сбить пустот со своего следа. И все же я чувствовал, что они приближаются. Они уже покинули собор и бежали по улицам, невидимые для всех, кроме меня. Хотя я не был уверен, что даже я увижу эти тени в темноте полуразрушенного города. Мы бежали, пока мои легкие не начали гореть огнем. Оливия уже не успевала за нами, и Бронвин подхватила ее на руки. Мы спешили по бесконечным кварталам затемненных окон, уставившихся на нас подобно глазам, лишенным век. Мимо разбомбленной библиотеки, осыпающей улицы пеплом и горящими страницами книг. Бомбы, упавшие на кладбище, вырыли из земли давно позабытых лондонцев в строгих костюмах и платьях, разметав их по деревьям, откуда они ухмылялись нам лишенными плоти улыбками. Скрученные в причудливый узел качели покачивались на краю превращенной в кратер детской площадки. Ужасы громоздились друг на друге, а с бомбардировщиков время от времени падали осветительные ракеты, озаряющие все вокруг ослепительными вспышками тысяч прожекторов. Они как будто говорили: Смотрите. Смотрите, что мы сделали. Ночные кошмары ожили и окружили меня со всех сторон. Не смотри, не смотри, не смотри… Я завидовал слепым братьям, схематичный мир которых был лишен всех этих ужасающих подробностей. Интересно, что им снится? — промелькнула мысль. — И снится ли им что-нибудь вообще? Эмма бежала рядом, и ее засыпанные пеплом и пылью волнистые волосы летели за ней. — Все выбились из сил, — задыхаясь, пробормотала она. — Надо остановиться. Она была права. Даже самые подготовленные уже шатались от усталости. Еще немного, и пустоты нас настигли бы. Нам пришлось бы иметь с ними дело посреди улицы, а это означало кровопролитие. Мы должны были найти укрытие. Я повел всех к ряду домов. Поскольку пилоты бомбардировщиков предпочитают освещенные здания, все дома были затемнены: света не было ни на крыльце, ни в окнах. Безопаснее всего было бы расположиться в брошенном доме, но по причине затемнения мы не могли определить, какой дом пуст, а где еще живут люди. Приходилось выбирать наугад. Я остановился посреди дороги. — Что ты делаешь? — спросила Эмма, с трудом переводя дух. — Ты сошел с ума? — Возможно, — ответил я и, вцепившись в Горация, обвел рукой улицу. — Выбирай. — Что? — удивился он. — Почему я? — Потому что я доверяю твоей интуиции больше, чем своей. — Но мне никогда не снились такие сны! — запротестовал он. — Может быть, снились, но ты об этом забыл, — не унимался я. — Выбирай. Он понял, что я от него не отстану, и судорожно сглотнул. Закрыв глаза, он замер, а затем обернулся и показал на дом у нас за спиной. — Вот этот. — Почему этот? — спросил я. — Потому что ты заставил меня выбирать! — разозлился Гораций. Я понял, что большего мне от него не добиться. * * * Входная дверь была заперта. Это не составило для нас проблемы: Бронвин вырвала из двери ручку и швырнула ее на улицу, после чего дверь отворилась сама. Мы ввалились в темную прихожую, стены которой были увешаны фотографиями с неразличимыми в темноте лицами. Бронвин закрыла дверь и подперла ее обнаруженным поблизости столом. — Кто там? — раздался голос откуда-то изнутри. Черт!Мы были не одни. — Ты должен был выбрать пустойдом, — прошипел я Горацию. — Я тебя сейчас очень сильно ударю, — пробормотал тот. Искать другой дом времени не было. Мы были вынуждены представиться хозяину, кем бы он ни был. Оставалось только надеяться на то, что нас встретят приветливо. — Кто там? — уже более требовательно повторил голос. — Мы не грабители и не фашисты, — ответила Эмма. — Мы просто спрятались! Ответа не последовало. — Ждите здесь, — приказала Эмма остальным и потащила меня за собой по коридору. — Мы идем, чтобы поздороваться с вами! — крикнула она громким и приветливым голосом. — Не стреляйте, пожалуйста! Дойдя до конца коридора, мы повернули за угол и увидели девочку. Она стояла в дверном проеме, сжимая в одной руке фонарь, а в другой нож для вскрывания писем. Она пристально всматривалась в наши лица, переводя взгляд прищуренных черных глаз с одного на другого. — Здесь нет ничего ценного! — произнесла она. — Мародеры здесь уже побывали. — Я же сказала тебе, что мы не воры! — возмущенно воскликнула Эмма. — А я сказала вам, чтобы вы уходили. Если вы не уйдете, я закричу и… и мой отец прибежит… со своим ружьем! Девочка выглядела маленькой, но вместе с тем преждевременно повзрослевшей. Она была коротко подстрижена и одета в платье с большими белыми пуговицами, но что-то в окаменевших чертах лица делало ее гораздо старше ее возраста, как будто в свои двенадцать или тринадцать лет она успела многое повидать и пережить. — Пожалуйста, не надо кричать, — попросил я, думая не о ее несуществующем отце, но о других созданиях, вполне способных явиться на крик. Тут из-за ее спины раздался тоненький голосок: — Кто там, Сэм? От беспокойства черты девочки как будто заострились. — Какие-то дети, — ответила она. — Я попросила тебя сидеть тихо, Эсме. — Они добрые? Я хочу с ними познакомиться! — Они уже уходят. — Нас много, а вас двое, — деловито сообщила ей Эмма. — Мы у вас немного погостим, и говорить больше не о чем. Ты не будешь кричать, а мы не собираемся ничего красть. В глазах девочки вспыхнул и тут же потух гнев. Она поняла, что проиграла. — Хорошо, — кивнула она. — Но если что, я могу закричать, а ещевоткнуть это в чей-нибудь живот. Она вяло помахала ножом и снова опустила его вниз. — Справедливо, — согласился я. — Сэм? — снова раздался тоненький голосок. — Что там опять? Девочка — Сэм — неохотно отступила в сторону, и за ее спиной мы увидели ванную комнату, освещенную мерцающим светом свечей. Тут были раковина, унитаз и ванна, в которой сидела девочка лет пяти. Она с любопытством смотрела на нас поверх края ванны. — Это моя сестра Эсме, — произнесла Сэм. — Привет! — пропела Эсме, помахав нам резиновой уткой. — Бомбы не попадают в тех, кто сидит в ванне, вы это знали? — Я не знала, — ответила Эмма. — Она чувствует себя здесь в безопасности, — прошептала Сэм. — Мы сидим тут во время каждого налета. — Разве в укрытии не было бы безопаснее? — спросила я. — Там просто ужасно, — покачала головой Сэм. Остальным надоело ждать, и они подошли к нам. Бронвин прислонилась к дверному косяку и помахала девчушке. — Заходи! — радостно воскликнула Эсме. — Ты слишком доверчивая, — упрекнула ее Сэм. — Когда-нибудь ты столкнешься с плохим человеком, и вот тут тебе придется пожалеть. — Они не плохие, — возразила Эсме. — С видуэтого не понять. Тут Хью и Гораций тоже заглянули в ванную, горя желанием понять, с кем мы столкнулись. Оливия пробралась у них между ногами и уселась на пол. Вскоре мы все столпились в ванной комнате, даже Мелина и слепые братья. При виде такого количества людей у Сэм подкосились ноги, и она тяжело плюхнулась на закрытую крышку унитаза. Зато ее сестра пришла в восторг, и по мере того как в ванную входили все новые гости, она по очереди спрашивала, как их зовут. — Где ваши родители? — спросила Бронвин.