— Короткий, ты иди спать. А я подежурю. Всё равно не усну. Если хочешь — я тебя усыплю. — Нет. Не надо, — усмехнулся Короткий. — Я и сам справлюсь. На следующий день все проснулись ни свет ни заря. Бабка ворчала как старая бабка. — Почему не разбудили? Опять Скорый бессонницей маялся? А если ему сегодня снова стрелять? — Да всё хорошо, — успокоил её Павел, — я нормально выспался. Она пошла на кухню, набрала стакан воды и проглотила ещё одну зелёную жемчужину. Передёрнулась, как от стакана водки. Мария вышла из спальни с опухшими глазами. Пошла умываться. Босс распорядилась: — Давайте мужики всё обмундирование и оружие сюда. Кроме тяжёлого. До завтрака распределим. А я тут муки нашла немного и яичный порошок. Сухое молоко у нас с собой. Блинов настряпаю. Где у нас Беда? Что–то она долго умывается. Пойду, подгоню. Бабка поднялась по лестнице. Мужики пошли подвезти прицеп к самому дому, чтобы далеко не таскать. Тут Бабка сверху закричала: — Скорый! Быстро сюда! Быстро, мать твою! Пашка взлетел по лестнице за пару секунд и влетел в ванную. Машка сидела на закрытом унитазе без сознания, откинувшись на бачок, опустив руки. На полу валялся канцелярский ножик. Из перерезанной вены хлестала кровища. Он схватил её запястье и включил дар. Матерясь, срастил вены и артерии, затянул рану. Вышел из режима лечения. Наклонился поднять Беду, но Бабка не дала. — Я сама. Ещё уронишь. Легко подняла и понесла девочку в спальню. Положила на кровать, испачкав кровью белые простыни. — Ну, — посмотрела на Дугина, — и что будем делать? Может уж пусть уйдёт? — Куда? — не понял Павел. — Ну, куда… На тот свет. Скорый взбеленился: — Я уйду, пожалуй! Ишь ты! Как вы всё просто решаете, бля! Ушла и всё, да?! И никаких проблем, да?! Вот хрен она куда уйдёт! Я не позволю! Не–поз–во–лю! Ясно?! — Может, это лучше ей самой решить? — спокойно предложила Бабка. — Бабка, что ты мелешь?! Ей всего двадцать два! Она ещё толком не жила. Она думает, что раз такое произошло, то всё! Конец света! Пашка немного успокоился. — Она не понимает, что ещё и любовь тут найдёт, и детей нарожает, и… Машка застонала. Дугин встал у кровати на колени, лицом к её лицу. — Маша, ты как? — Паша, ну зачем ты? Ну, зачем? Пашка, глядя прямо в глаза девушке, попросил: — Маша. Пожалуйста. Не бросай меня. Я тебя очень прошу. — Ладно… Я на кухню, — сказала Бабка. — Жить незачем, — прошептала Беда. — Что мне тут делать? Я для всех только обуза. Мне плохо. Я по маме скучаю. Я домой хочу. — Маша, — шептал в ответ Дугин, — ты посмотри, как о тебе все беспокоятся. Короткий тебе в машине прямо королевское кресло установил. Забронировали его… Я тебя стрелять научу… Не надо так, Машенька. Ты мне нужна. Да и остальные тоже… Дай–ка я ещё тебе здоровья добавлю. Положил ей на живот руки, вбросил силы, успокоил голову, добавил энергии и желания жить. В дверь заглянул Шило. Сзади стоял Короткий. — Ну, как? Пашка повернулся к Беде, шепнул. — Маша, успокой народ. Та села, кисло улыбнулась. — Я уже нормально. Короткий покачал головой осудительно. Вздохнул. Пошёл к лестнице. Шило протиснулся в спальню. — Слышь, Беда, ты это… Короче, херню не городи. Я ведь тебя… Я тебе всё, что хочешь… Только не надо так. Хорошо? Повернулся резко и вышел. Пашка оборотился к Беде. — Поняла? А ты говоришь — «обуза». Ну что, пошли вниз. Снимай свитер и джинсы, бросай в стирку. Отмой кровь. Будем одевать тебя по–военному. Ехать надо. Пошли, деточка. Или мне у двери ванны тебя караулить, на всякий случай. — Нет, Паша, не надо. Я уже всё. Я успокоилась. Больше не повторится. — Слово? — Слово. — Давай я тебе сил добавлю. Пашка плеснул Беде хорошую порцию энергии. Так, что у той щёки порозовели. Мария пошла снова в ванную, а Павел спустился вниз. Бабка выглянула из кухни. — Ну? Что? — Обещала не дурить. — Тут самая высокая смертность, Скорый… Вот именно от этого. От суицида. Половина иммунных вот так и кончают. Я лично ждала чего–то подобного. От неё… От тебя–то — нет. Ты быстрее какого–нибудь сукина сына шлёпнешь, чем сам… Да, день начался плохо. — Да ладно… Они тут все начинаются плохо. Все собрались внизу у куч оружия, одежды, бронежилетов. Бабка стала выдавать обмундирование. Пашка сказал: — У меня есть. В рюкзаке. — Лишним не будет, — отрезала Бабка и продолжила раздачу. Первым делом все взялись за Беду. Раздели её до футболки и трусов. Мария, скучная и вялая, безропотно разоблачилась. Причём Бабка одобрила. — Вот молодец. Настоящее женское бельё. Не то, что некоторые. Напялят три ниточки… Одели на неё штаны–камуфляж. Подтянули обхватывающие шнуры, завязали на щиколотках. Отошли, поглядели оценивающе. — Ну, как? Не жмёт? — Нет… Всё нормально.