— Тогда меня в задний отсек, за спину Беде. А вращающееся пулемётное гнездо — надо мной… Или так — я сижу за Бедой, а пулемёт за Шилом. А когда надо стрелять, я перехожу на правое место. Кроме того там сиденья не нужно. С этой дуры лучше стрелять стоя. — А что, — согласился Короткий, — это мысль. — Слушай, Короткий, а вот этот… Корд, одиночными бьёт? — Ещё как бьёт… — усмехнулся, — Оптика–то у него для чего? Но нужен навык. Нажал коротко и резко отпустил, вот тебе и одиночный. — Да. Это хорошо. Это я отработаю. — Ну ладно. Делаем, — продолжил Короткий. — Сейчас надо где–то пластиковое кресло найти. Или другое, но полегче. — Пойдём, покажу, — предложил Пашка и повёл Короткого в кабинет. — Это, что ли? — Короткий оглядел офисное вращающееся кресло. — Ну. — А что. Давай попробуем. И поволок кресло в гараж. Рассуждая по дороге. — Это получится что?… У нас с правой стороны ты и Беда. В случае чего, сзади ты с Кордом. Слева — держит сектор Шило. Впереди — я. А что! Неплохо получается! А ну, позови Беду. Пашка привёл Марию, и они долго над ней экспериментировали, заставляли сидя на кресле — и пригибаться, и вскидывать АКМ вправо, и привставать. Наконец нашли нормальную высоту, наклон спинки, место для коленок и отпустили девушку. К вечеру, сиденья были переделаны и забронированы со спины листами жести в несколько слоёв. — Временно, — сказал Короткий. Ещё Пашка разрезал свою шубу и сшил, применяя сапожное шило и суровые нитки, ворсистый чехол на Бабкино сиденье. Объяснил Короткому. — А то обидится ещё женщина. Беде–то вон, какой комфорт создали. Так пусть и атаман тоже на мягком… — Она не атаман. Она руководитель группы. Начальник. Шеф. Босс. Патрон. Но не «атаман». Ты её ещё «главарём» назови, — пристыдил Пашку Короткий. Потом они набросали схему пулемётного гнезда и систему складывания самого пулемёта. Так, чтобы он не торчал на виду, как бельмо. На сон грядущий Бабка заставила Скорого, как и всех, проглотить красную жемчужинку. Не разжёвывая, целиком. И запить раствором гороха. После этого Пашка напрочь отрубился на своём диване. Глава 6. Павлу приснилась Кристинка. Она грозила ему пальчиком и говорила: — У-у ты папочка, какой. Уехал, и меня даже не поцеловал. Когда ты вернёшься? Проснулся с ощущением безвозвратной потери. Сердце щемило и слёзы наворачивались, как не крепился. Посмотрел на часы — двенадцать–двадцать. Встал и побрёл в сортир. Вышел и услышал странные звуки из спальни наверху. Тихо поднялся на второй этаж. У окна в коридоре сидел, опершись на автомат, Короткий. Он покачал головой. — Плачет. Дугин приоткрыл дверь. Бабка спала, похрапывая, а Маша тихонько всхлипывала. Пашка вздохнул, подошёл и сел на краешек кровати. Погладил Машку по плечу. Она села, прислонилась к нему, ткнулась головой подмышку. Он обнял эту девчушку, в сущности, ещё ребёнка, поцеловал в макушку. Посидели так в обнимку немного. Мария вытерла слёзы. — Мама приснилась. Дугин покивал. — Мне Кристина приснилась. Дочка. — Дядь Паша, как мы жить будем? Мне страшно. — Ох, золотце… Можно, конечно, сразу — пулю в лоб и не мучиться. А можно прижиться, выкарабкаться, устроиться. Давай выживем. Вдвоём. А? Сколько тебе лет? — Двадцать два. — Хороший возраст. Пожалуй, самый лучший. — А тебе? — Сорок девять в январе исполнилось… Постарайся уснуть. Я рядом посижу. Взял Марию за руку, почувствовал её, просканировал, потом успокоил импульсом психику. Беда уснула. Он вышел в коридор. — Короткий, мне когда заступать? — Тебя решили не будить. Ты сегодня… то есть вчера — стал героем. Так что, отдыхай. Через полчаса я Бабку разбужу. — Не надо. Пусть она спит. Ей завтра ещё рулить. Слушай, Короткий, а как тут со временем? На твоих сейчас сколько? Короткий глянул на наручные. — Два, тридцать две. Если ты про длину суток, то совпадают до секунды. — Понятно, — покивал Пашка и перевёл часы. — Тоскуешь? Дети снятся? — Да… Снятся… Дочка… — Поначалу все тут так. Переживают. Потом ничего… Я когда понял — куда попал, да ещё и без ног… И до меня дошло, что возврата нет… Решил прекратить это дело. Зачем всё? Бабка не дала. Она два раза меня от смерти спасла. — Так ты, что — на протезах? — удивился Пашка. — Почему, на протезах? Мы же в Улье. Новые ступни выросли. Через три месяца. — А как ты в Улей–то без ног попал? — Сюда я попал с ногами. Вынырнул недалеко от Полиса. Посёлок на перезагрузку пошёл. Может слышал — Светлоозёрский? В Тюменской области… Ярковский район. Нет, не слышал? Пашка отрицательно помотал головой. — Хороший поселок. Красивый. Богатый… Я там жил. А работал в Ярково. Два километра до школы… Двадцать минут ходьбы. Короткий задумался. — А это тебя из–за ног назвали Коротким? — спросил Скорый. — Да. Бабка окрестила… Ну вот… Сбежал от тварей. Ночь по лесам прошарился, а утром вышел к городу. Так обрадовался, что таблички «мины» не увидел. Точнее видел, но прочитать не удосужился. Какие могут быть мины в сибирской глуши. Ну и наступил на пехотную… Одну ногу почти по колено оторвало, а на правой — ступню срезало. А тут Бабка с Шилом возвращались из рейда… Я ей сильно должен. Она из–под меня утки выносила. Я за неё любого убью. И свою жизнь отдам, не задумываясь. — Да… Бабка у вас… То есть, у нас… Удивительный человек. А она кем была раньше? — А это ты у неё спроси. Захочет — ответит. Пашка пошёл вниз. Взял свою сайгу. Вернулся.