— А магазины от калашей здесь есть? Проснувшийся Шило с трудом повернул голову. — Тут всё есть. Только поискать… Пашка поискал. И нашёл магазины под семь шестьдесят две, целую коробку. На нижней полке стояли ряды цинков с подходящими патронами. И он набил ими все обоймы. Двадцать шесть штук. Всё это и ещё пару цинков засунул в свой рюкзак. Он как–то спонтанно взял на себя заботу о вооружении бригады. Всё–таки он служил в десантуре. Тем более в разведке. Вернулся к больным и спросил: — Шило, сколько же времени вы это богатство собирали? Шило мудро просветил: — Достаточное количество времени… мы это собирали. Пашка хмыкнув, пошёл мыть кастрюли и варить на обед гречку. С молоком. И с тушёнкой. Бабка посмотрела на состав продуктов и не удержалась от подковырки: — Что, гурман хренов. Распробовал всё–таки Бабкино варево? — Ох и злопамятная ты женщина. — Ай, брось. Никакая я не злопамятная… Мстительная только. Закончив кашеварить, Дугин завернул кастрюлю с кашей в полотенце и оставил её на столе. А сам пошёл посмотреть, что там Короткий делает. Метрах в ста, в большом то ли ангаре, то ли гараже, сверкала дуга сварки. Скорый зашёл в этот сарай, огляделся. Вдоль стены расположились станки. Токарный, фрезерный, сверлильный. В углу, сразу за воротами, навалена куча арматуры и трубок разного сечения. Посредине стояла багги. Короткий, в брезентовом переднике, со сварочной маской на затылке, пожаловался: — Прослабили, сволочи, снарядом раму. Я наложил шину, но это временно. Придётся весь блок заново вваривать. — Или новую раму делать. — Да. Или новую… В случае чего, ты мне поможешь? — А то! У меня уже несколько идей есть. Хочется реализовать, тэкскать, в металле… Вот у меня к тебе вопрос. А откуда тут электричество? Короткий сел, погладил раненную ногу. — Знаешь, Скорый… У нас есть несколько наработок. Можно сказать — открытий. О которых посторонним сообщать пока рано… Но тебе скажу. Электричество — от аккумулятора. Пашка недоверчиво хмыкнул. А Короткий продолжил. — Вот когда мы переваливаем через черноту, то теряем сознание. Знаешь почему? Почему вся электроника, попадая во тьму, мгновенно дохнет? А вот выключенной — ничего не делается… Это потому, что все электрические токи в зоне темноты усиливаются в семнадцать целых и три десятых раза. Если в мозгу происходят электрические процессы, то их напряжение возрастает на ту же величину. Были бы мы обычными людьми, мгновенно бы умерли. Но мы не совсем обычные, сам понимаешь. А, кроме того, в черноте меняется структура материи. Но эти процессы мне непонятны… Да и бесполезны. — Как это «меняется»? Короткий встал, покопался на полке, протянул Пашке бинокль. Они вышли из ангара, и Короткий ткнул пальцем. — Посмотри туда. Пашка приложился к окулярам. На дальнем русле черноты, шириной метров пятнадцать, стоял абсолютно чёрный БТР, как будто вырубленный из одного куска угля. Рядом, прислонившись к колесу и вытянув ноги, сидела антрацитово–чёрная скульптура бойца. — Увидел? — Да. — Всё, что попадает во тьму, становится черным стеклом. Так что, задерживаться в ней не следует. А вот усиление токов я использую. Всё просто. Аккумулятор, преобразователь и провод проложенный вплотную вдоль границы тьмы. Вон та, якобы оборванная линия… Потом через понижающий трансформатор и выпрямитель, подзаряжается аккумулятор. Представляешь? Вечный двигатель. Короткий хохотнул. — Когда я экспериментировал, у меня первая батарея так рванула, что пришлось камуфляж выбрасывать. Ох, Бабка и материлась. Но параметры тока и напряжения я успел снять. А дальше — просто. — Ясно. А, например, экранироваться от этого… поля? Никак нельзя? — Ты же сам видел БТР. Куда уж больше экранироваться? Только об этом — никому. Эта информация стоит столько, что вся бригада лет сто может жить — вот так. Короткий показал ладонью выше головы. Потом поморщился и снова уселся, потирая ногу. — А ты, Скорый, сделай доброе дело. Выпотроши тварей. Пока время есть. Там, под Бабкиной кроватью ящик, в него ссыплешь добычу. Только рассортируй. Вот, возьми мой ножичек. Короткий вынул из ножен и протянул Пашке свой тесак. — Смотри, он острый, как бритва. Я потом тебе такой же сделаю. Дугин забрал мачете и пошел в сторону коттеджа. Но остановился и обернулся. — Слушай, Короткий, у меня ещё один вопрос. А как вы это бомбоубежище выкопали? — А мы его не выкапывали. Его Бабка случайно нашла. Мы уже на Куране полгода обретались, когда подвал обнаружили. Тут какой–то бей жил. — На каком «Куране»? — Это село так называется. Куран. — Ага. И Пашка побрёл потрошить исчадий. Когда спустился в подвал с ведром, на дне которого перекатывались трофейные шарики, и выдвинул ящик из–под боеприпасов, Бабка сразу спросила: — Ну, что там у нас? Пашка отчитался. — Две зелёных, одиннадцать красных, пятьдесят четыре чёрные, сто десять споранов, сто пятьдесят четыре штуки гороха и пятьдесят девять ниток янтаря. — Да… Ничего себе добыча. Дай мне сразу зелёную. Пашка принёс воды и скормил бабке изумрудный шарик. Та, после приёма жемчуга, тяжело откинулась на подушку. — Уф. Голова кругом. Спек, будь он проклят… Потом посмотрела на Дугина как–то так… Виновато. — Скорый, ты прости меня. — Кха, — поперхнулся Пашка. — За что? — Я могла уйти от боя. Но я понадеялась только на тебя. Без тебя, я бы никогда не стала связываться с бандой муров. А тут, решила рискнуть. Вот и подвела всех… Чуть не погибли. — Да ладно тебе. Кто не рискует, тот не пьёт это… живец… И не колется спеком. И они на пару тихо посмеялись. Потому, что Шило и Беда спали. Пашка провел ещё один сеанс, выложившись по полной. И упал на матрас обессиленный, но со странным чувством удовлетворения. Трещина в позвонке у Беды затянулась. Компрессионный перелом позвоночника в шейном отделе у Бабки исчез. Остался только не полностью приросшим остистый отросток. Переломанная челюсть срослась. Сломанная переносица приняла совершенно нормальный вид. Держалась только небольшая припухлость лица. Переломанные позвонки у Шила окончательно восстановились. Только на ногах мускулы сформировались ещё не полностью.