— Конфиденциальная информация, — вставил Короткий. — Вот именно. Первым делом едем в Отрадный. — Нет, шеф. Извини, что перебиваю. Сначала — оружие. Подствольники, гранаты к ним, патронов побольше. В самое пекло лезем. Знал бы, на чёрном острове загрузился бы патронами под завязку. — Жемчуг есть, — успокоила Бабка, — купим. Значит так. Беда и Игла пошли к Ольге. Там и останетесь. Посидите с Анечкой. Мы с мужиками — по магазинам, по лавкам. Когда вернёмся, позовём. Вперёд. — А чё это ты, только их забираешь?! — Возмутился Шило. — Я, блин, тоже хочу на Анютку посмотреть! И Бабка увела всех через калитку. * * * В доме пахло жаренной рыбой. Бригаду встретила Ольга. — Давайте за стол. — Ой, нет, спасибо Оленька. Мы только что. — Чё это «только что»? — снова возмутился Шило. — Я лично не откажусь. Ольга увидела обновлённую Ванессу. — А у вас новенькая? Где вы такую красавицу взяли? Тут по лестнице скатилась Анечка. Одетая в полосатую футболку, джинсовые шортики и коротко стриженная, она больше походила на мальчика, чем на девочку. Ребёнок замер перед бригадой и первым делом спросил. — Тетя Вана, а что у тебя с лицом? Все оторопели от такой детской проницательности. Бабка крякнула: — Вот тебе и конспирация! Взяла Анечку на руки. — Тётю Вану плохие дядьки хотят обидеть. И она поменяла лицо. Теперь её никто не узнает. — За ней, что — муры охотятся? — обеспокоилась девочка. — Надо дяде Фуксу сказать. Он их убьёт. Бабка почмокала Анютку по личику. — Хорошо. Мы так и сделаем. Ты моя умница. Ты моя рассудительная девочка. Ольга с удивлением смотрела на Ванессу. — Так это, что — Ванесса? — Да, это я. — А… Как ты… Впрочем ладно, в Улье всё возможно. Пошли, я вас жареными карасями угощу. Пока все ели рыбу, Шило быстренько сметнул своё и завозился с Анюткой. Он скакал по гостиной с девочкой на закорках, орал «И–го–го», фыркал и «рыл землю копытом». Ребёнок верещал от восторга и с энтузиазмом погонял «лошадку». Анечка буквально за один день заметно поправилась и перестала походить на скелетик. — Кушает всё подряд, — рассказывала Ольга, — суп — так суп, каша — так каша. Дорвался ребёнок до еды. Я её сегодня взвесила — пятнадцать двести. Я сначала боялась, что она растолстеет. Но она же просто реактивная. Ей нравится, что не надо силы экономить, она и носится как шемела. Вчера помогала мне рыбу чистить, уколола пальчик плавником. Всплакнула. А потом, минут через пять, мне показывает — всё зажило. Значит регенерация работает. Её бы куда–то в детский коллектив. Да только где же его здесь возьмешь. Беда спросила: — А что, тут детей совсем нет? — Почти нет. Только вот наша Анечка… у Алмаза — Вовик и Даша, и у Векселя несколько ребятишек. Точно никто не знает. Там же у него секретность кругом. И всё… Бабы в Улье детей не рожают. Страшно. Ванесса–Зоя добавила. — В Улье, врачи особо не котируются. У нас тут две узкие специализации — пришивать оторванные конечности и делать аборты. — Так. Ладно. Спасибо Оля, мы пойдём, — решила Бабка. — А куда вы? — По магазинам пошаримся. Надо кое–что купить. Все, поблагодарив, вышли в гостиную. На диванчике сидели рядом Шило и Аня. Анечка крутила в руках АПС и о чём–то шепталась с товарищем по играм. Бабка закомандовала: — Игла и Беда остаются. Неча красивым новикам–бабам по городу шастать, местных кобелей в соблазны вводить. Шило, ты с нами? — Конечно. Мне кое–что обязательно надо купить. Анечка протянула ему Стечкина. Шило отмахнулся: — Поиграй пока. Отдашь, когда вернусь. Но Аня строго ему выговорила: — Дядя Рома! Улей — очень опасное место! Бери, — сунула Шиле ствол. Ольга подняла брови — вот так вот, мол. Ребёнок серьёзно к жизни относится. В отличие от некоторых. Скорого остановила Ванесса. — Павел Дмитриевич, у меня сейчас идея возникла. Напомните мне, пожалуйста. Думаю, нам следует поговорить. И банда подалась в город, на шопинг. В Полисе продают всё. Правда, не всё покупают. Но, при желании, можно приобрести что угодно. От нитки, до ткацкого станка. От табуретки, до деревообрабатывающей линии. От пистолета, до танка. Государственных ограничений — никаких. Да и какой смысл вводить запреты, если любой, достаточно рисковый гражданин, может найти на нестабильных просторах Улья всё что угодно. Во многих магазинах и лавочках Бабку хорошо знали. Скорый спросил: — Ты что, в каждой лавке что–то покупала? Она усмехнулась. — Нет, друг мой, я каждому лавочнику что–то продавала… Вообще–то мы идём к конкретному человеку, в конкретное место. Это я для тебя по магазинам шастаю. Для общего развития, так сказать. Это полезно. Шопинг, блин. В конце–концов пришли в неказистую лавочку без вывески, притулившуюся между двумя огромными ангарами. Продавец, жгучий красавец–брюнет, забегал вокруг Бабки, отпуская комплименты с пулемётной скоростью. У мужиков в глазах зарябило, а женщина чувствовала себя прекрасно и ориентировалась замечательно. — Гоги, вот этот молодой человек скажет — что ему нужно. У тебя, кстати, водички не найдётся попить. Гоги метнулся за двери и вышел торжественно с подносом, на котором стоял стакан и кувшин с апельсиновым соком. — Зачем вода? Для тебя, бесценная моя, всё самое лучшее. Всё, что пожелаешь. Бабка засмеялась. — Прямо, таки, всё? А вдруг я тебя пожелаю? Скорость изречения комплиментов тут же возросла раза в два. Видимо Бабка слегка использовала свой дар нимфы. А может быть, просто сказывался дефицит женского населения в Улье. Но дело шло к тому, что Гоги вот–вот начнёт предлагать руку и сердце. — Подожди, джигит. Давай сначала о делах насущных, а уж потом о делах сердечных. — Как скажешь, красавица моя! Всё, что прикажешь! Моё сэрдце в твоих руках. И это — самое насущное дэло.