Я снова посмотрела на одежду и выбрала красный сарафан длиной чуть ниже задницы. – Можешь развернуться. Когда он повернулся, его серые глаза мерцали, словно звезды, но в этот раз я впервые увидела в них что-то вроде печали. – Ты очень на нее похожа. Это тревожит. – Но я не она. – Странно, но это ощущалось не совсем правдой. Прошлой ночью я так легко вошла в роль, будто она стала частью меня. Но что самое худшее, мне нравилось быть ею. Это освобождало. – Ты так и не рассказал ничего о себе. Что такого сделала Мортана, что ты так отчаянно хочешь отомстить? Глаза Ориона, казалось, искали мои, и между нами воцарилось молчание. – Мортана причастна к смерти моей матери, – наконец заговорил он. – Когда она умерла, я поклялся на крови, что убью Мортану, когда найду ее. Сердце кольнуло от боли. Так вот оно что. Вся эта слежка, ярость… все ради того, чтобы отомстить за маму. Между нами нашлось больше общего, чем, кажется, я предполагала. – И всех ее кровных родственников, – добавил демон. – Я прекращу ее род на веки вечные. Хотя я не сомневаюсь, что вся ее семья уже мертва. Меня начала накрывать паника. – Я выгляжу в точности как она. Ты уверен, что я не ее потомок? Он вздохнул: – Если ты смертная, то не ее потомок. Мы не заводим смертных отпрысков, если вообще размножаемся, поэтому маловероятно, что у нее есть какая-то семья. Она убила всех своих родственников, когда помогала королю Нергалу с истреблением лилит. Это меня немного успокоило. – Я сожалею о том, что случилось с твоей мамой. Он нахмурился: – Ну, это не твоя вина. Ты же не Мортана. – Нет, просто смертные всегда так говорят. – Я глубоко вдохнула и призналась: – Мою маму тоже убили. Как только слова вылетели из моего рта, я очень удивилась, что смогла произнести это вслух. – Ах, – он склонил голову набок, – так вот о чем ты не рассказала. Об убийстве матери. – Кто-то сжег ее дотла в лесу в Осборне. Я была там… – мне вдруг стало трудно дышать, – я была с ней, но ничего толком не могу вспомнить. Запах горящей плоти и… От эмоций перехватило горло, и я замолчала. Не следовало делиться подобным с одним из подозреваемых. Это конец для полицейского под прикрытием. Орион стер слезинку с моей щеки. – Что? – Эти мысли слишком темные, чтобы делиться ими с кем-то, – отмахнулась я. – Не для меня. – Его глаза были бесконечно голубые. – Думаю, ты в курсе, что в этом плане у меня нет никаких ограничений. Чувство вины грызло меня изнутри. – Хорошо, тогда у меня такой вопрос: почему я все еще жива, когда она сгорела? Почему я продолжала бежать? Его глаза резко потемнели. – Мы созданы, чтобы выживать. Таков закон природы. Точно такой же, как и тот, что твоя мать была вынуждена сохранить тебе жизнь. – Значит, ты не испытываешь чувство вины за то, что выжил, а твоя мама нет? Воздух вокруг становился все горячее, едва не обжигая. – Я этого не говорил, – почти прошептал он. Я кивнула. – По этой причине ты так отчаянно желаешь отомстить, ведь так? Чтобы все было правильно. – Или просто ярость – это все, что у меня осталось. Она определяет меня и выжигает чувство вины. Во мне больше ничего не осталось, кроме гнева. Мне казалось, что грудь разрывает от боли. Неужели в своей жажде мести я стала такой же, как он? – Ты чувствуешь вину хоть за что-нибудь? – рискнула я. – Или у тебя есть способ выключить эту поганую эмоцию? Вокруг Ориона начали сгущаться тени. – Я тебе уже рассказывал, – в его соблазнительном голосе мелькнули резкие нотки, – кроме жажды мести, я почти ничего не чувствую. Я уловила какие-то изменения в окружающей атмосфере, и мой пульс участился. Когда психологи ищут признаки лжи, они обращают внимание на беспокойство. У большинства людей – если они не психопаты, конечно, – ложь идет рука об руку с волнением. Вот почему полиграф показывает учащенное сердцебиение или почему лжец избегает зрительного контакта. Люди, которые лгут, начинают ерзать, отводить взгляд. Однако демоны проявляли эмоции иначе. Они никогда не ерзали и не опускали взгляд от волнения. Но они все равно менялись, и их тела, казалось, меняли воздух вокруг себя, делая его холоднее или горячее. Я подошла к нему ближе, остановившись всего в нескольких дюймах. – Я не уверена, что верю тебе. Но думаю, тебе следует знать, что есть кое-что, за что я точно захочу отомстить. Если ты хоть пальцем тронешь Шай, я найду способ убить тебя. И снова демоническая неподвижность, а глаза потемнели, как ночь. «Он не твой защитник. Совсем нет. Не забывай». Послышался мрачный смешок. – Считаешь, разумно мне угрожать? С твоей-то хрупкостью? – Ты забыл, Орион, я прошла испытание в одиночку. Так что я не сдамся так просто, – произнесла я с гораздо большей бравадой, чем ощущала на самом деле. Его губы изогнулись в мрачной улыбке: – Я так и не думал. Полагаю, я чувствую что-то помимо жажды мести, и это удивительно. Неужели это был комплимент от Ориона? Только вот его глаза так и не посветлели, как бы транслируя послание смертным: «Будь вы достаточно умны, вероятно, убежали бы». И возможно, как раз об этом мне и следовало помнить, когда речь шла об этом хищнике. – Могу я пару часов побыть в одиночестве? Мне надо привести мысли в порядок. «А ты делаешь это невозможным». Глава 27 Держа в руке «Маргариту», я опустила ноги в бассейн. Поскольку проспала большую часть дня, сумерки уже начали накрывать небо коралловой мантией, и тени становились все длиннее. Заходящее солнце заливало золотые камни кроваво-красным светом и отражалось в реке Ахерон. Дальний берег уже поглотила тьма. Как я и просила, Орион оставил меня одну, но предварительно записал номер в мой новенький телефон. Если Нама, Лидия или кто-нибудь другой внезапно заглянет ко мне в поисках неприятностей, то я должна буду просто нажать цифру «семь» и вызов, и мой защитник тут же появится в вихре теней. За мной также присматривали швейцар и смертные слуги, но самое главное, Шай уже ехала ко мне, чтобы поплавать в бассейне. Этот бассейн стал бы моим, если бы мне дали выбор, если бы жизни подруги ничего не угрожало, если бы мне не пришлось уезжать отсюда. Это место опьяняло, и я начала опасаться, что сойду здесь с ума. Появилось желание вонзить когти в этот город, захватить его. Когда я подумала о Наме, во мне поднял голову дух соперничества. Я испытывала безумный порыв заявить свои права на этот город. Навсегда. Мне на самом деле захотелось стать герцогиней демонов, возродить округ Асмодея. Инкубы и суккубы не заслужили своей участи. Кем бы ни была Иезавель, вряд ли она заслуживала того, чтобы ее выбросили из окна собственного дворца и сожрали собаки. Я хотела пустить здесь корни как суккуб, просто назло этим осуждающим ублюдкам. Совершенно ясно, что опьяняющая сила этого города постепенно сводила меня с ума, потому что все вышеперечисленное никак не могло свершиться. Мое время здесь было весьма ограниченно. И почему вдруг меня начала волновать судьба лилит? Я отпила терпкий коктейль, позволяя вкусу лайма раствориться на языке. С одной стороны, окружающие считали меня лилит, вероятно, поэтому я тоже начинала себя так идентифицировать. Поведенческое подтверждение в действии. С другой стороны, меня задевала за живое несправедливость происходящего. Лилит убили из-за ревности и неуверенности. – Мортана! – помахала мне Шай, проходя через одну из арок. Сегодня она надела легкое желтое платье и завила кудри. – Милое местечко. – Иди ко мне, – улыбнулась я в ответ.