Он покачал головой. – Не стоит. * * * Дверь спальни была распахнута настежь, и Питер остановился на пороге. Занавески задернуты, пропуская в комнату лишь слабый желтоватый свет. Эми лежала на боку, закрыв глаза, расслабившись и подсунув руку под подушку. Он уже хотел уйти, когда ее глаза открылись. – Привет, – очень тихо сказала она. – Ничего, спи дальше. Просто хотел тебя проведать. – Нет, останься. Она обвела комнату сонным взглядом. – Который час? – Не знаю. Рано еще. – Сара приходила. – Знаю, встретил ее на пороге. Как себя чувствуешь? Эми меланхолично нахмурилась. – Я… не знаю. Ее глаза вдруг расширились, будто ее мысль удивила ее саму. – Голодна? Какое простое желание. Питер кивнул. – Посмотрю что-нибудь. Он пошел на кухню и зажег керогаз, которым уже не один месяц не пользовался. Вышел наружу и сказал солдатам, что ему нужно. Умылся, пока ждал их. Когда они пришли с небольшой корзиной, керогаз уже прогрелся. Кефир, яйца, картошка, буханка плотного темного хлеба, джем из разных ягод в банке, запечатанной воском. Питер принялся за дело, радуясь, что эти мелкие заботы отвлекают его от остального. Обжарил картошку на чугунной сковороде, потом разбил в нее яйца, нарезал хлеб толстыми ломтями, намазал джемом. Когда он последний раз что-то готовил для другого? Наверное, для Калеба, когда тот еще мальчишкой был. Много лет назад. Он поставил завтрак для Эми на поднос, налил в стакан кефира и отнес в спальню. Интересно, не уснула ли она снова, пока его не было; но она уже проснулась окончательно и сидела на кровати. Раздвинула занавески; похоже, свет ее уже так не раздражал. Увидев его, стоящего в дверях с подносом, будто официант, расплылась в улыбке. – Вау. Питер поставил поднос ей на колени. – Повар из меня так себе. Эми смотрела на еду, как заключенный, освобожденный из тюрьмы после долгих лет, проведенных там. – Даже не знаю, с чего начать. С картошки? Или хлеба? Она решительно улыбнулась. – Нет, с кефира. Выпила весь стакан и принялась за остальное, тыкая еду вилкой, будто вернувшийся с поля труженик. Питер пододвинул к кровати стул. – Может, стоит помедленнее. Она подняла взгляд. – А ты есть не собираешься? – спросила она с набитым яичницей ртом. Он тоже проголодался, но сейчас просто с удовольствием смотрел на нее. – Поем попозже. Пошел на кухню, чтобы снова налить кефира ей в стакан, а когда вернулся, ее тарелка уже была пуста. Отдал Эми стакан, и она его выпила едва не залпом. На ее щеках начал появляться здоровый румянец. – Сядь рядом, – сказала она. Питер убрал поднос и примостился на краешке кровати. Эми вложила ладонь в его ладонь. – Я скучала по тебе, – сказала она. Настолько нереально сидеть здесь, разговаривать с ней. – Прости, что состарился. – О, думаю, меня тебе не переплюнуть. Он едва не рассмеялся. Ему так много хотелось сказать и рассказать ей. Она точно такая, какая была в его снах, – отличие только в коротких волосах. Ее глаза, ее теплая улыбка, звук ее голоса – все то же. – Каково там было, на корабле? Она уронила голову и мягко провела большим пальцем по его запястью. – Одиноко. Странно. Но Луций обо мне позаботился. Она снова поглядела на него. – Прости, Питер. Тебе не надо было знать этого. – Почему? – Потому, что я хотела, чтобы ты жил своей жизнью. Чтобы был… счастлив. Слышала, Калеб тебя теперь папой называет. Рада за вас обоих. – Знаешь, он женился. Его жена Пим. – Пим, – повторила Эми и улыбнулась. – У них сын родился. Назвали его Тео. Она слегка сжала его руку. – Вот она, жизнь. Что еще тебе нужно для счастья? Скажи. Ты, подумал он. Ты здесь, и я счастлив. Я каждую ночь был с тобой, с тех пор, как ты исчезла. Я целую жизнь с тобой прожил, Эми. Но он никак не мог облечь все это в слова. – Та ночь, в Айове, – начал он. – Это на самом деле было, так? – Я теперь уже ни в чем не уверена, что реально, что нет. – Я о том, что это произошло. Что это не было сном. Эми кивнула. – Да. – Почему ты пришла ко мне? Эми быстро отвела взгляд, будто ей было больно вспоминать это. – Я не уверена, что сама понимаю. Я была в смятении, превращение произошло так быстро. Возможно, мне не следовало этого делать. Тогда я так стыдилась того, чем стала. – Почему ты так думала? – Я была чудовищем, Питер. – Не для меня. Их взгляды встретились. Ее ладонь стала горячей, но не от лихорадки; это было тепло жизни. Тысячу раз он держал ее так, и каждый раз, как первый. – Алиша в порядке? – спросила Эми.