– Да, она крепкая. Как ты хочешь, чтобы я поступил с ней? – Я не думаю, что мне это решать. – Нет. Но мне все равно нужно знать, что ты думаешь. – Для нее все это очень непросто. Она долгое время была с ним. Думаю, она очень многое нам не говорит. – Например? Эми на мгновение задумалась, а потом мотнула головой. – Сложно сказать. Она очень опечалена. Но внутри ее будто закрытый сейф. Я не могу проникнуть внутрь. Их взгляды снова встретились. – Ей нужно, чтобы ты верил ей, Питер. Я – одна ее сторона, Фэннинг – другая. А между нами – ты. На самом деле она пришла сюда именно к тебе. Ей нужно понять, кто она. Не только кто она, но и что она. – Так что она? – То же самое, что и всегда. Часть всего этого, часть нас. Ее семья – ты, Питер. Ты был рядом с ней с самого начала. И ей нужно знать, что ты все так же рядом с ней. Питер ощутил, что это чистая правда. Но знать – не то же самое, что поверить. В этом-то и беда, подумал он. – Ты не пойдешь с ней, я не могу этого допустить, – сказал он. – Возможно, у тебя нет выбора. Алиша права. Город не сможет обороняться бесконечно. Рано или поздно мне придется с ним встретиться. – Мне все равно. Я уже однажды потерял тебя. Я не собираюсь сделать это еще раз. Шаги в коридоре. На пороге появился Калеб, следом – Пим. Мгновение у сына Питера было ошеломленное лицо. Но потом его глаза просияли. – Это и правда ты, – сказал он. Эми улыбнулась. – Калеб, как мне хочется обнять тебя. Питер встал. Эми приподнялась на локтях, а Калеб наклонился к кровати. Они обнялись. Долго, а когда разомкнули объятия, то держали друг друга за локти, сияя от радости. Питер хорошо понимал, что он видит. Эмоциональная связь между Эми и его сыном, зародившаяся еще до событий в Айове, когда Эми присматривала за ним в приюте. – Ты так выросла, – со смехом сказал Калеб. – И ты тоже, – ответила Эми и тоже рассмеялась. Калеб обернулся к жене, говоря одновременно голосом и на языке жестов: – Эми, это Пим, моя жена. Пим, это Эми. Как дела, Пим? – спросила Эми на языке жестов. Очень хорошо, спасибо, ответила Пим. Руки Эми двигались с потрясающей быстротой. Прекрасное имя. Я тебя себе именно такой представляла. Ты тоже. Калеб уставился на женщин; и лишь тогда Питер осознал, что эта беседа технически была невозможна. – Эми, как ты смогла это сделать? – спросил Калеб. Эми нахмурилась, глядя на свои переплетенные пальцы. – Сама не знаю, если честно. Наверное, Сестры меня научили. – Ни одна из них этот язык не знает. Эми уронила руки на колени и подняла взгляд. – Ну, кто-нибудь должен знать. Иначе откуда бы я узнала? Снова шаги. В спальне появился Апгар, принеся с собой атмосферу официальности. – Мистер президент, прошу прощения, что прервал, но я решил, что смогу вас найти именно здесь. Он повернулся к кровати и дернул подбородком. – Прошу прощения, мэм. Как себя чувствуете? Эми уже села, сложив руки на коленях. – Намного лучше, благодарю, генерал. Апгар посмотрел на Калеба, прищурившись. – Лейтенант, разве вам сейчас не полагается в койке лежать? – Я не устал, сэр. – Об этом я не спрашивал. И не смотрите на вашего отца, он тут ни при чем. Калеб снова взял Эми за руку и сжал в последний раз. – Поправляйся, хорошо? – Быстрее, мистер Джексон. Калеб очень быстро обменялся жестами с Пим, так, что никто ничего не понял, и вышел. – Если вы здесь закончили, – сказал Апгар, – то уже пора. Люди ждать будут. Питер повернулся к Эми. – Мне надо идти. Казалось, Эми его не услышала. Ее глаза были прикованы к Пим. Тянулись секунды, две женщины глядели друг на друга, будто беззвучно разговаривая. – Эми? Эми дернулась, прерывая ток. Казалось, мгновение она не понимала, где находится. – Конечно, – очень холодно сказала она. – У тебя здесь все нормально? – спросил Питер. Снова улыбка, но на этот раз скорее вежливая, чем искренняя. Какая-то пустая, даже немного вымученная. – Идеально. 63 – Зеркала, – повторил Чейз. За столом для переговоров по часовой стрелке от Питера сидели главные действующие лица, его военное правительство: Апгар, Хеннеман, Сара, Майкл, Грир. – Не обязательно зеркало в прямом смысле слова. Подойдет любая отражающая поверхность, так, чтобы они видели свое отражение. Чейз протяжно вздохнул и положил руки на стол. – Это самое безумное, что я в своей жизни слышал. – Вовсе не безумное. Тридцать лет назад я и Лиш убегали от троих Зараженных, и они загнали нас в угол, на кухне. Патроны у нас кончились, мы были совершенно беззащитны. С потолка свисали на крючках куча кастрюль и сковородок. Я схватил одну из них, чтобы использовать как дубинку, но случайно развернул ее плоскостью к первому Зараженному. Тварь встала как вкопанная, будто под гипнозом. А это был всего лишь медный горшок. Майкл, подтверди.