— Придется оформить письменный договор, что ты отказываешься от всех прав. Оливия будет настаивать. И постановку я оплачу из своего кармана, не из твоего. Не хочу больше связываться с твоими деньгами. Ни разу ничего путного не вышло. Таковы условия, Билли. Соглашайся, иначе Оливия ни за что не допустит тебя к шоу. — Разве это не твой театр, Пег? — Формально — мой. Но без Оливии я ничего сделать не могу, и ты это знаешь. Она нужна мне как воздух. — Воздух столько не зудит над ухом. — Ты тоже зудишь, но без тебя я легко обойдусь. А без Оливии я как без рук. Она мне необходима. Вот в чем главное различие между вами. — Ох уж эта Оливия! И как ты ее терпишь? До сих пор не пойму, что ты в ней нашла, — не считая того, что она бросается выполнять любую твою прихоть по первому зову. Дело в ее верности, да? Пожалуй, я на такое не способен. Но Оливия — та надежна, как несгораемый шкаф. Вот только мне она не доверяет. — Именно. Ты прав по всем пунктам. — Но почему? Серьезно, Пег, почему эта женщина не верит мне? Я же очень-очень-очень заслуживаю доверия. — Чем больше повторяешь «очень», тем меньше заслуживаешь доверия. Но ты ведь и сам понимаешь, да? Билли рассмеялся: — Понимаю. А все-таки, Пег, уж тебе-то отлично известно, что я могу написать этот сценарий левой рукой, одновременно играя в теннис правой и подбрасывая мячик на носу, как дрессированный тюлень. — И не пролив ни капли виски. — Ни капли твоего виски, — подчеркнул Билли, поднимая бокал. — Я тут угостился в твоем баре. — Уж лучше ты, чем я, если учесть безбожно ранний час. — Хочу повидать Эдну. Она уже проснулась? — Эдна так рано не встает. Пусть выспится. У нее на родине идет война, город бомбят, Эдна только что лишилась дома и всего остального. Она заслужила отдых. — Тогда загляну позже. Съезжу в клуб, приму душ, отдохну, а потом вернусь, и начнем. Между прочим, спасибо, что не сохранила мои апартаменты, хоть я там никогда и не жил. Твоя племянница с подругой заняли мою кровать и разбросали повсюду свое нижнее белье. А запах! Как взрыв на парфюмерной фабрике. — Простите, — начала я, но Билли и Пег нетерпеливо отмахнулись, приказывая замолчать. До квартиры им, по-видимому, не было дела. Похоже, им и до меня не было дела, настолько они сконцентрировались друг на друге. Повезло еще, что мне позволили остаться. Я решила помалкивать, чтобы меня не вытолкали из кухни. — А что у нее за муж, кстати? — спросил Билли у Пег. — Муж Эдны? Милейший человек. Глуп и бездарен, но в остальном просто идеал. Чертовски привлекателен. — Я заметил. Видел, как он играет, если это можно назвать игрой. Во «Вратах полудня». Глаза пустые, как у дойной коровы, но шарф авиатора ему очень к лицу. А что он за человек? Не изменяет ей? — Нет, насколько мне известно. — Настоящий подарок судьбы, — заметил Билли. Пег улыбнулась: — Да уж, Билли, прямо-таки чудо природы. Только представь: верный муж! Где это видано? Впрочем, Артур и правда подарок судьбы для Эдны. Могло быть и хуже. — Может, и будет хуже. Со временем, — добавил Билли. — Проблема в том, что она считает его хорошим актером. — Но ведь он и близко не лежал к хорошему актеру. Скажи мне главное: он будет в нашем спектакле? Пег улыбнулась, на этот раз печально: — Слегка смущает слово «нашем» из твоих уст. — Почему? Я вот дико счастлив, что мы в одной лодке, — ухмыльнулся Билли. — Ровно до тех пор, пока ты не решишь сбежать с корабля, — возразила Пег. — Ты правда готов подключиться, Билли? Или умчишься в Лос-Анджелес на первом поезде, как только заскучаешь? — Если ты согласна, я готов. Обещаю быть паинькой. Как досрочно освобожденный на испытательном сроке. — Ты и есть на испытательном сроке. И Артур Уотсон будет в нашем спектакле. Так что придется тебе придумать, куда его приткнуть. Он красив, но не очень сообразителен — пусть и сыграет красивого, но не очень сообразительного героя. Ты же сам меня учил, Билли: надо работать с тем, что есть. Как ты там говорил, когда мы гастролировали? Если под рукой только толстуха и стремянка, поставим пьесу «Толстуха и стремянка». — Надо же, ты до сих пор помнишь! — улыбнулся Билли. — Кстати, «Толстуха и стремянка» — далеко не худшее название для пьесы, уж поверь мне на слово. — Конечно, поверю. Как всегда. Билли потянулся и накрыл ее ладонь своей. Пег не отдернула руку. — Пегси, — произнес он, и в одном этом имени — в том, как дядя его произнес, — я услышала десятки лет любви. — Уильям, — ответила она, и это имя и тетин тон тоже вмещали годы любви. А еще — годы отчаяния. — Оливия не слишком расстроилась из-за моего приезда? — спросил он. Пег убрала руку. — Сделай одолжение, Билли, не притворяйся, будто тебе не все равно. Я люблю тебя, но терпеть не могу, когда ты притворяешься, будто тебе не все равно. — Знаешь что, — ответил он, — я далеко не такой бесчувственный, каким меня считают. Глава двенадцатая Через неделю после своего приезда в Нью-Йорк Билли Бьюэлл уже сочинил сценарий «Город женщин». Вообще-то, за неделю сценарии не пишутся — по крайней мере, так я думала прежде, — но Билли трудился без устали. Устроившись за кухонным столом и попыхивая трубкой, он как заведенный стучал на машинке, пока не дописал последнюю фразу. Что ни говорите, но Билли умел обращаться со словами. Более того: творческий процесс, похоже, давался ему без мучений — никаких кризисов вдохновения, никакого выдирания волос. Даже никаких пауз на размышления — во всяком случае, так казалось. Билли сидел себе за столом — шикарные фланелевые брюки, ослепительно-белый кашемировый свитер, пошитые на заказ в лондонском «Максвелле» парусиновые туфли без единого пятнышка, — и невозмутимо барабанил по клавишам, словно писал под диктовку невидимых божественных сил. — Он чудовищно талантлив, Вивви, — сказала мне Пег однажды. Мы сидели в гостиной и рисовали эскизы костюмов под неумолчный стук пишущей машинки, доносящийся из кухни. — Он из тех, для кого и правда нет ничего невозможного. Да он даже невозможные задачи одолеет играючи. Идей у него — миллион. Но вот беда: Билли соглашается работать, только если его «роллс-ройсу» нужен новый двигатель или если после отпуска в Италии вдруг обнаруживает, что на банковском счету осталась всего пара баксов. Чудовищно талантлив, но чудовищно ленив. А что взять с выходца из привилегированного класса? Да ничего. — А сейчас-то ему какой резон вкалывать? — спросила я. — Даже не знаю, — пожала плечами Пег. — Может, из любви к Эдне. Или ко мне. Может, ему что-то от меня нужно, но он пока предпочитает помалкивать. Может, ему просто наскучила Калифорния или даже стало одиноко. Я не намерена слишком пристально изучать его мотивы. Вкалывает — и то хорошо. Главное — не рассчитывать на него в будущем. И «будущее» может наступить завтра или через час: неизвестно, когда Билли потеряет интерес и сольется. Ему не нравится, когда на него рассчитывают. Если захочется отдохнуть от Билли, достаточно сказать, что он тебе необходим, — и тогда он поскачет прямиком к двери и пропадет на четыре года. Как только Билли допечатал последнее слово, сценарий можно было сразу отправлять в работу. Не припоминаю, чтобы он редактировал рукопись, но она содержала не только диалоги и сценические указания, но и тексты песен, музыку к которым Бенджамину еще предстояло сочинить. И сценарий был превосходен — по крайней мере, насколько я могла судить по своему небольшому опыту. Но даже я понимала: пьеса у Билли вышла живая и веселая, динамичная и праздничная. Теперь мне стало ясно, почему «Твентис сенчури Фокс» держит его на окладе и почему Луэлла Парсонс однажды написала в своей колонке: «Все, чего коснулась рука Билли Бьюэлла, превращается в кассовый хит! Даже в Европе!» Главной героиней нового «Города женщин» по версии Билли по-прежнему была миссис Элеонора Алебастр, богатая вдова, потерявшая состояние во время биржевого краха 1929 года и открывшая в своем особняке подпольное казино и бордель, чтобы удержаться на плаву. Однако Билли добавил в сюжет новых героев, притом весьма колоритных. К примеру, у миссис Алебастр появилась дочь, жуткая задавака по имени Виктория (в начале шоу она исполняла комические куплеты «У мамочки притон»). Всплыл также нищий, но жадный до денег кузен-аристократ из Англии, желающий жениться на Виктории с целью заполучить семейный особняк. Эту роль поручили Артуру Уотсону. («Не может Уотсон играть американского полицейского, — объяснял Билли моей тете. — Никто ему не поверит. А вот дятел-англичанин — самая подходящая для него роль. Она ему даже больше понравится: можно носить красивый костюм и воображать себя важной птицей».) В качестве героя-любовника выступал Счастливчик Бобби, юный оборванец из трущоб, который раньше чинил машину миссис Алебастр, а теперь помогал хозяйке управлять подпольным казино, принесшим богатство им обоим. Главную героиню, блистательную артистку бурлеска, звали Дэйзи. Обладая сногсшибательным телом, Дэйзи мечтала о простом женском счастье — выйти замуж и нарожать кучу детишек. (Ее коронная ария «Хочу вязать носочки малышам» сопровождалась танцем на манер стриптиза.) Роль Дэйзи, само собой, предназначалась Селии Рэй. В конце Дэйзи и Счастливчик Бобби обретают счастье и отчаливают в Йонкерс, чтобы завести ту самую кучу детишек. Дочка-задавака крутит шашни с самым крутым гангстером в городе, обучается стрелять из автомата и отправляется грабить банки, чтобы удовлетворить свои немалые запросы. (Ее финальный номер назывался «Бриллианты нынче измельчали».) Ушлый кузен-англичанин несолоно хлебавши изгнан на родные берега. А миссис Алебастр влюбляется в мэра, честного гражданина, который всю дорогу пытается прикрыть ее притон. Они играют свадьбу, мэр уходит в отставку и становится барменом в подпольном казино. (Их финальный дуэт «Налей-ка нам двойную» подхватывал хор из всего актерского состава.) Появились в пьесе и второстепенные роли. Например, добавился сугубо комический персонаж — пьяница, который притворяется слепым, чтобы не ходить на работу, но при этом отлично играет в покер и ворует кошельки. (На эту роль Билли уговорил мистера Герберта: «Если не можешь написать сценарий, Дональд, хоть сыграй в этой чертовой пьесе!») Добавилась мать Дэйзи, старая проститутка, не желающая сдавать позиции. («Зовите меня миссис Казанова», — пела она.) Добавился банкир, пытающийся завладеть особняком. А также хор и расширенный кордебалет — по задумке Билли, куда больше наших обычных четырех парней и четырех девушек, иначе грандиозного шоу нам не видать. Пег сценарий понравился. — В писательстве я ни черта не смыслю, но могу отличить плохую пьесу от хорошей, и это хорошая пьеса, — заявила она. Эдна и вовсе пришла в восторг. Под пером Билли ее миссис Алебастр из карикатурной аристократки превратилась в обаятельную умницу с отличным чувством юмора. Самые смешные реплики в пьесе принадлежали Эдне; ее героиня участвовала во всех сценах. — Билли! — воскликнула Эдна, прочитав сценарий. — Это восхитительно, но ты меня слишком балуешь! Может, дашь слово и другим персонажам? — А зачем? — усмехнулся Билли. — Раз уж мне выпал шанс поработать с Эдной Паркер Уотсон, пусть весь мир знает, что я работаю с Эдной Паркер Уотсон! — Ты прелесть, Билли, — умилилась Эдна. — Но я давно не играла в комедиях. Боюсь, потеряла хватку.