— Все будет хорошо, — говорил Хият. Дорана улыбалась и кивала, хотя в данный момент ей было все равно. Даже если призыватели придут толпой и вызовут древнее зло, ее это ни капельки не взволнует. Ей так казалось. Сейчас они шли по городу. Парень держал ее за руку, провожал домой и рассказывал, что делал в библиотеке, пока она сидела наедине с бутербродами и рассматривала портреты. Оказывается, он там, с помощью какого-то загадочного хранителя, немного менял защиту города. Теперь он мог на нее воздействовать издалека, правда, пока не откуда угодно, а только из той самой библиотеки. Призыватели больше в город войти не смогут, пока не выловят всех призраков, таково было условие изменения. Да и после этого ничего опасного в городе они призвать не смогут. Превратить безопасное в опасное могут попробовать, но вряд ли успеют. Дорана кивала и улыбалась Хияту, городу, солнцу, луже непонятного происхождения посреди дороги, верещащему ребенку. Настроение хорошее, почему бы не улыбаться? Так они и дошли — Хият говорил, а Дорана слушала и улыбалась. Чуть ли не перед самыми воротами парень поцеловал ее в щечку, дождался, пока задумавшаяся девушка ответит тем же и, попрощавшись, убрел. Дорана немного постояла, глядя на ворота мечтательным взглядом. Кивнула сама себе и толкнула калиточку в левой створке. Нича девушка увидела раньше, чем успела войти. Он стоял под сливовым деревом и мрачно улыбался. — Опять пациента не могла бросить? — холодно спросил брат. Дорана кивнула, одарила его широкой улыбкой, а потом создала марево. — Видишь? — спросила счастливым голосом. — У меня наконец получилось. Нич хмыкул, вышел из-под своего дерева и протянул руку к сгустку тумана на ладони девушки. — Настоящее, — сказал недоверчиво. — Хият объясняет лучше, чем все эти… — приличного слова девушка подобрать не смогла, а портить такой хороший день неприличным не захотела. — Хм, — сказал брат и еще раз прикоснулся к мареву. — Хоть какая-то польза. Кто бы подумал. Все говорят, что он идиот. Раньше был шумный, а теперь стал тихий. — Хият не идиот, — сложила руки на груди девушка. Марево тут же растаяло. — Да верю я, верю, — отмахнулся брат. — Но ты учти, если узнает дедушка, то либо женит его на тебе, либо убьет. Вон за папой всей семьей гонялись, хотя он был не против и в тот день всего лишь пошел собирать древесину для амулетов. — Помню я, — улыбнулась Дорана, а потом хихикнула, представив разговор дедушки с Хиятом. Интересно, кто кого первый с ума сведет? — И замуж я никогда не хотела, — сообщила брату и пошла к дому. Нич только вздохнул и поспешил следом. Никуда дойти они не успели. Хият будто с неба свалился, одарил Нича таким взглядом, словно это он без спросу влез к нему во двор и мрачно заявил: — Она нас зовет к себе, всех. — Кто «она»? — спросила Дорана, подозревая, что зовет Вельда. — Кого всех? — растерянно спросил Нич. — Тебя не зовет, — успокоил следопыта Хият. — Даринэ Атана зовет. Меня вестник догнал. Они решили провести очередное испытание для кандидатов в хранящие. Девушка только вздохнула и понадеялась, что Вельда все еще не может разговаривать. Иначе ведь опять речь на пороге гостиного дома провозгласит. — Куда зовет? — въедливо спросил Нич, заподозрив, что его пытаются обмануть. — К Дому Совета. Их там будут испытывать. — Странно, — сказал Нич. Хият только пожал плечами, схватил Дорану за руку и повел к воротам. Что-то объяснять практически незнакомому следопыту он не собирался. Захочет, сам все узнает. Не захочет, дойдет до дома и будет отсыпаться. Нич наверняка гонялся ночью за призывателем. Устал. Да и силы потратил много. Нич покачал головой, но преследовать сестру и странного парня не стал. На этот раз красотами и лужами Дорана уже не любовалась. Она думала и настраивалась. Хотела стать каменной стеной, которой все равно, что говорит какая-то мелкая выскочка. Которой плевать, что родное и любимое место эта выскочка называет устаревшим уродством и желает все разрушить, а потом перестроить. Быть стеной хорошо, стену оскорбить и разозлить невозможно. Хият вел какими-то переулками и очень быстро, словно боялся опоздать, и на площади перед Домом Совета они оказались как-то слишком неожиданно. Кандидаты в хранящие уже были там. Сидели рядочком на верхней ступени лестницы. Трое — мрачные и даже злые, Ильтар как всегда веселый и беззаботный. Кроме кандидатов на площади присутствовали: совет почти в полном составе, сопровождающие кандидатов, тоже почти все, зрители, неизвестно как узнавшие о событии, и истошно подвывающая кошка в окружении разномастных котов. Тишину нарушала именно кошка. Даже когда из здания вышла добрейшая и мудрейшая, развернула свиток и приготовилась что-то зачитать, кошка замолчать и не подумала. Проблему решил мужик, швырнув в кошку огрызком пирожка. Лохматая невеста бросилась в ближайший проулок, коты последовали за ней, даже выяснять друг с другом отношения перестали. Атана тряхнула свитком, щелкнула пальцами, привлекая к себе внимание. Зрители отвлеклись от улепетывающей от женихов кошки и стали поедать глазами главу совета. Она их не разочаровала. Первым делом Атана сообщила о пойманном призывателе и его сумасшествии. Быть призраками, притворяющимися людьми, зрителям явно не понравилось. После этого глава совета популярно объяснила, сколько проблем могут доставить такие вот безумцы, умеющие воздействовать на неживое. Зрители заволновались. Атана молча переждала это волнение и закончила речь, указав на кандидатов в хранящие и сообщив, что теперь эти храбрые люди будут звать город и возможно всех спасут. На взгляд Дораны последнее заявление Атаны звучало странно. Разве что она окончательно разуверилась в кандидатах и таким образом надеялась от них избавиться. Хотя бы от одного из них. Может кто-то надорвется. Или разуверится. Или поймет, что быть хранящим вовсе не так весело, как думает одно мелкое недоразумение. Что хранящие в принципе не занимаются перестройкой и не учат жителей города, как им жить. Что они защищают этот город. Любыми способами и от всего. Правда, Вельда вряд ли поймет, даже если ей сказать об этом прямо. Девчонка ведь уверена, что стоит только докричаться до города, и все. Все проблемы решены, она главная, все ее полюбят и на руках носить будут. Ей даже невдомек, почему при зачитывании свитка о разовом договоре на защиту города присутствует совет. И что с этим советом нужно считаться ей в голову не приходит, как и то, что не стоит хамить даже рыбакам, не говоря уже о магах. Не будут они ее уважать, даже если она станет трижды хранящей. Уважение следует заслужить. Ильтар от испытания самоустранился, заявив, что боится духов. Под это дело он достал из наплечной сумки бутылку темного стекла, накапал из нее в стакан, извлеченный оттуда же, жидкости, завонявшей на всю площадь валерианой и мятой, и стал медленно пить. Выражение лица при этом у него было довольное-предовольное. Вельда пылала энтузиазмом и пыталась жестами объяснить, что город будет ее, она выгонит всех духов, а те, кто станет ей помогать, об этом не пожалеют, ибо благодарность ее будет безмерной. Вряд ли кто-то, кроме группы Лиирана Вуе, привыкшей к ее речам, девчонку понял правильно. Большинство ее жестов выглядели очень неприличными. Кто-то даже засвистел. Саран и Лиджес сверлили друг друга недовольными взглядами. — Приступайте! — величественно велела Даринэ Атана. После чего развернулась и гордо ушла в Дом Совета. Советники потянулись за ней. Зато количество зрителей только увеличилось и в первую очередь благодаря странным жестам Вельды. Какая-то тетенька даже посочувствовала, решив, что девочка от страха умом немного повредилась. Хотя чего там бояться? Призраки, они безвредные, эта тетенька лично одного тряпкой по кухне гоняла, пока он не догадался сбежать через стену. — Опять день пропал, — вздохнул Хият. Дорана только кивнула. Звали город кандидаты в хранящие совсем не интересно. Они сидели на ступенях с мрачными лицами, и были на удивление похожи на неудачливых жалобщиков, рискнувших сунуться со своей жалобой к самой Атане, и вынесенных из ее кабинета звуковой волной, когда добрейшая и мудрейшая поняла, что они не могут поделить приблудную кошку. Вот теперь сидят и думают, как быть дальше. Зато Ильтар явно хорошо проводил время. Он вернул бутылку с чем-то мятно-валериановым в сумку и достал другую, которая пускала красноватые солнечные зайчики. Содержимое этой бутылки Ильтар смаковал, довольно жмурясь и чуть ли не мурлыкая. При этом он успевал хвалить неведомых виноделов и рассказывать поучительные байки. Горожане Ильтару внимали и почти его любили. И в качестве хранящего из этой четверки видели только его. Прошло совсем немного времени, и появился человек, громко об этом заявивший. Потом троица нетрезвых парней стала улюлюкать и обзывать кандидатов, зовущих город, бездарностями. Постепенно шум нарастал. Зрители высказывали свое мнение и всячески старались помешать. Хият за всем этим наблюдал, удивлялся, а потом неожиданно для себя вычислил заводил. Все та же троица нетрезвых парней перемещалась по площади, везде что-то доказывая желающим слушать. Еще были две немолодые тетеньки с корзинами, в которых не заканчивалась выпечка. Этой выпечкой они угощали всех подряд, участвуя в разговорах и высказывая свое мнение. Чаще всего тетеньки упоминали женскую интуицию, плохое предчувствие и прабабку предсказательницу, видимо одну на двоих. А четыре мужика — усатых и с одинаковыми прическами — рассказывали какие-то странные истории, причем, судя по упоминанию обливания Вельды водой с рыбьими потрохами, не придуманнные. Последней Хият вычислил хорошенькую девушку с вязанием. Она сидела на балкончике, предлагала всем проходящим мимо связать шарф или жилетку «вот с таким узором», попутно объясняя что происходит. В ее изложении троица зовущая город выглядела чуть ли не умалишенными. — Дорана, пошли к нашей группе, — предложил Хият. — Зачем? — спросила девушка, ей и там где она стояла было неплохо. А группе помахала ручкой, дав понять, что на месте, и ладно. — Здесь что-то будет, — прошептал парень, наклонившись е ее уху. — Возможно, кандидатов яйцами забросают, или гнилыми фруктами. Мало ли. — С чего ты взял? — удивилась девушка. — Против них людей настраивают, — сказал парень. — Идем, лучше наших предупредим. Сквозь толпу прорвались с большим трудом. Лииран выслушал, покивал и указал на еще одну немолодую женщину. Без выпечки, зато с жареными орешками, посыпанными солью. Орешки она тихо и мирно продавала, сидя на скамеечке под стеной. И попутно рассуждала о негодящихся кандидатах, которых неизвестно за какие грехи подсунули городу. — Будет драка! — почему-то обрадовался Калар. — Не будет, — авторитетно заявил Ладай. — Они сидят на самом верху лестницы, так, чтобы успели забежать в Дом Совета, если ситуация выйдет из-под контроля. Скорее всего кто-то хочет посмотреть на их реакцию. Подозрительно вовремя призыватели появились. С ним согласились и стали ждать, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Если Вельда спокойно игнорировала выкрики, сосредоточившись на зове, то мужчины настолько сосредоточенными и целеустремленными не были. Лиджес несколько раз вскидывал голову и обводил толпу злобным взглядом, что явно не добавляло ему популярности. Саран сидел прямой, словно палку проглотил. Потом стал покачиваться из стороны в сторону. А потом его и так невеликое терпение закончилось, блондин вскочил на ноги и стал орать. Высказался он обо всем. И о проклятущем солнце, которое светит в глаза. И о веселом Ильтаре, который своей болтовней отвлекает и мешает. И о пьяных придурках на площади. И об орущих придурках, которые совместно с пьяными несут всякую чушь. Не забыл о главе совета, которой неймется, и она придумывает идиотские испытания. Напоследок Саран заявил, что будет рад, если все эти придурки передохнут из-за того, что не ценят доброе к себе отношения. А они обязательно это сделают. Потому что только он, Саран, может всех спасти и не позволить городу пасть. Потому что никто лучше него не разбирается в потустороннем. Потому что только он сможет настроить защиту так, чтобы в город эта пакость больше не забралась. Так что толпа на площади должна рухнуть на колени и просить прощения, тогда, возможно, Саран снизойдет и дальше будет звать город. А придурковатые жители будут умолять этот же город Сарана услышать и покориться.