— Они могут сделать этих призраков сильнее, — мрачно сказал Хият. — Похоже, от выпущенных в городе слабых духов нужно избавиться как можно быстрее. Пока кто-то не превратил их в какую-то пакость. — Похоже, — согласился Ладай. — Их и так ловят, но медленно. Эта зараза в стенах прячется. Сколько поймали, я не знаю. Не смог дальше подслушивать. Хият кивнул и пообещал с кем-то поговорить, только завтра с утра. А пока всем нужно выспаться. Призыватели толпами не ходят. Они даже парами не ходят. Их призывы при наложении глушат друг друга. Ладай и Лииран кивнули, уточнили, могут ли поспать в доме и убрели в указанном направлении. А Дорану Хият взял за руку и повел в комнату, из которой она пришла. И выспаться им так и не удалось. Потому что они, как два идиота, сначала болтали о полной луне, о ее влиянии на воду и том, как стихия воды в лунные ночи ощущается. Потом этот разговор забрел в такие дебри, о каких добропорядочной девушке вообще знать не положено. А Хият мало того, что рассказал, безмятежно описывая ритуалы с плясками под луной, попытки зачать великого мага и накопление энергии в каком-то храме, так еще и подтвердил, что, несмотря на сопутствующие глупости, луна действительно усиливает притяжение и ощущения. А ночь была лунная. И притяжение там особо усиливать было не надо. В общем, они совсем не выспались. Сначала болтали, а потом проверяли теорию на практике. Хихиканье у Ладая так полностью и не прошло. Он из всех сил пытался сдерживаться, а оно все равно прорывалось. Хият понаблюдал как друг похихикивая пьет чай и посоветовал сходить к библиотекарю чтобы попросить прощения. Возможно, суровый дядька смилостивится и поможет избавиться. Если, конечно, это он этим хихиканьем наградил не вовремя вылезшего из-под книг парня. Ладай поблагодарил за идею и прихрамывая убрел на поиски библиотекаря. И уже на самом пороге обернулся и сказал что-то совершенно непонятное Доране: — Я подумал, говорить будем только вслух. Если они подозревали и на экзамене убедились, не факт, что теперь не смогут еще и подслушать. Хият кивнул, а Ладай хихикнул и скрылся за дверью. Лииран ушел еще раньше. По его словам, писать отчет и намекать самой Даринэ Атане на компенсацию морального ущерба. А еще ему хотелось убедиться, что Вельда все еще не может разговаривать. И не хотелось узнать, что речь к ней уже вернулась. Вот так и получилось, что когда Хият ушел в библиотеку с кем-то советоваться, Дорана осталась одна, если не считать за компанию бутерброды и чай. Сидеть в одиночестве за столом девушке быстро наскучило, и она решила тоже пойти в библиотеку. Или хотя бы на пороге посидеть, понаблюдать. Хият ведь не запрещал. К библиотеке Дорана шла медленно, рассматривала обстановку. Любовалась пейзажами, висящими на стенах. Пыталась понять, из чего сделаны перила лестницы. И наконец заметила, что в коридоре второго этажа на стенах висят портреты. Множество портретов. Больших и совсем крошечных, женских и мужских. Люди смотревшие с полотен улыбались и были серьезны. Женщины почти всегда держали в руках какие-то безделушки. Большинство мужчин были одеты в черное. Дорана шла, всматривалась в лица, пока не наткнулась на портрет немолодого мужчины. У него была седина в волосах, крошечная бородка и нос заметно скошенный вправо. У него даже глаза были серые. И при этом он был удивительно похож на Хията, причем, непонятно почему. Если присмотреться, и лицо другой формы, круглее, и губы узкие, и разрез глаз не такой. Но все равно очень похож. — Странно, — сказала портрету девушка. Портрет загадочно промолчал. На следующем заинтересовавшим Дорану портрете была изображена женщина с неприятным лицом и зелеными глазами. Такими же зелеными, как и у Хията. Дальше зеленые глаза у людей на портретах попадались часто. Одна девушка, рыжая и конопатая, вообще могла бы быть сестрой Хията. Она еще и пластину для «Поля» двумя пальцами держала. Но дольше всего Дорана стояла у последнего портрета с левой стороны. С этого портрета на нее смотрел Каит Еинэ. Совсем юный Каит Еинэ. Улыбчивый и действительно похожий на своего сына. Точнее, это сын на него похож, когда вот так же улыбается. А в целом, та же история, что и с кривоносым мужчиной — у отца и подбородок потверже, и лоб выше, и нос с горбинкой, да и вообще, папа у Хията был очень красивым мужчиной. Хият, к счастью, попроще, хотя тоже симпатичный парень. — Что там? — спросил незаметно подошедший водник. Дорана, едва с перепуга его не ударившая, глубоко вдохнула и сказала: — Каит Еинэ. С живым лицом, не таким, как на портрете в музее. — Где? — удивился Хият. — Вот, — указала на портрет девушка. Парень подошел ближе к стене, зачем-то потрогал раму и растерянно произнес: — Надо же, столько раз проходил мимо и не замечал. Дорана почему-то хихикнула, видимо от Ладая заразилась. Хият еще раз потрогал раму и заявил: — Кого-то он мне напоминает. — Тебя, — подсказала девушка. — Меня тоже, — согласился парень. — Но и еще кого-то. Не могу понять кого и почему. Может потом пойму. Или вспомню. — Может, — улыбнулась Дорана. — Пошли я тебе бутерброд сделаю, а то ты совсем ничего не ел. Водник кивнул и позволил увести себя от портрета. За руку, как маленького. — Город будет наш! Наш! — страстно шептал призыватель, таращась пустыми глазами сквозь стену. Коян зевнул, почесал локоть, покрутил головой туда, сюда. Этот идиотизм успел ему надоесть. Сколько его не называй допросом, идиотизмом он все равно быть не перестанет. А все из-за чего? А из-за того, что призыватель оказался безумцем. На самом деле, нормальных людей среди них в принципе не бывает, но обычно все не настолько запущено. А тут, человек бредит наяву, мир в его сознании совсем не таков, как на самом деле. Да он искренне считает, что пришел в город, существующий в немирье, что бы оно ни значило. Что в этом городе живут духи, притворяющиеся людьми. Что притворяться людьми нехорошо, поэтому всех жителей следует прогнать и поселить других. В смысле, других духов, знающих, что они давно мертвы. Вот такой вот бред. А еще этот ненормальный считает Ладая посланцем смерти и требует себя убить. Мол, раз посланец приходил, оставаться среди живых нехорошо. Вот так его впечатлил светящийся желтым глаз парня. — Может позвать Ладая? — спросил Коян у сидящего рядом мужчины. — Возможно, призыватель посланцу смерти что-то пожелает объяснить. Мужчина окинул следопыта заинтересованным взглядом и кивнул. Сейчас он был согласен на что угодно. Ладая искали долго. Дома его не оказалось, там вообще никого не было. Не выспавшийся и злой Коян немного подумал и решил поискать в борделе. Ему казалось, что это будет логично. Парень молодой, симпатичный, не женатый, дома не ночует. И где он может быть? Правильно, в объятьях какой-то красотки. Перебирать всех красоток города Кояну не хотелось, поэтому он решил начать с борделя. И зачем-то поперся туда лично. Кто же знал, что там его поджидает ревнивая жена, решившая выяснить, где муж проводит ночь? Причем, ее не смутило, что он не выходил из борделя, а подошел к нему. И оправдания ее не интересовали. После пережитого скандала Кояну захотелось напиться. И придушить Ладая, хотя парень как раз был ни причем. Самое смешное, что в питейне, где Коян глушил горе настойкой из семи трав, ему рассказали, что Ладай совсем недавно сидел на этом самом месте. В компании Лиирана Вуе. Следопыт допил настойку, обругал зачем-то жену и попытался стать на след. Несмотря на недосып и паршивое настроение, это получилось легко и Коян побрел за парнями. Так и бродил за ними полночи от питейни к питейне. Желание напиться росло и крепло. Здравый смысл намекал, что добрейшая и благороднейшая после этого откусит голову, но желание от этого не пропадало. А потом мальчишки, ко всему хорошему, исчезли. Их след испарился посреди улицы, словно парочку малолетних алкашей призраки сожрали. Коян постоял, немного поругался и решил вернуться в дом стражи к допрашиваемому призывателю. Там можно было поспать в каморке для персонала. Ладая же привели утром. Поймали рядом с библиотекой, где он репетировал извинительную речь. Пацан, как назло, был бодрый, выспавшийся, да еще и хихикал время от времени. Коян на него немного посмотрел и захотел повеситься. А что, будет спокойно висеть в петле и ни о чем не беспокоиться, создаст своей смертью проблемы окружающим, никто никуда гонять не сможет. Может даже жена поплачет, дура ревнивая. С призывателем Ладай поговорил очень душевно, чему поспособствовало хихиканье и дурацкое чувство юмора. А еще буйная фантазия. Пацан так красочно описывал развешивание кишок по деревьям и поедание печени на глазах человека, из которого эту печень выковыряли, что девушка, записывавшая весь этот бред, побледнела и выскочила за дверь, а Коян отказался от идеи с повешеньем себя любимого. Неприятно будет висеть в компании чьих-то кишок. Призыватель же внимал с блаженным видом, а потом стал рассуждать какой призрак при этом может получиться. Ладай одобрил и рассказал о выклевывании глаз. Специально обученными воробьями. Призыватель немного подумал и отказался от такой чести. Мол, быть слепым призраком не очень интересно. Ладай тут же предложил выедание внутренностей шелудивым псом. Призыватель одобрил. У него вообще была какая-то страсть к внутренностям. После этого Ладай пообещал наказать собеседника за то, что посмел без спросу прийти в его город. И хихикнул. Особенно мрачно. Призыватель начал просить прощения и каяться. Мол, не хотел и не знал. Обманули и заставили. А еще оболгали. А он добра желал, потому что негоже. К сожалению, все это оказалось бесполезным. Призыватель понятия не имел, кто обманул, и даже не помнил, как. Немного подумав и посомневавшись, он решил, что обманщики приходили во сне, потому что у них не было лиц. А потом вполне талантливо нарисовал этих обманщиков. Четыре фигуры в широких плащах с капюшонами. А вместо лиц клубящийся туман. — Иллюзия, — уверенно сказал Ладай, посмотрев на рисунок. — Или вода, если туман настоящий. Но тогда я не понимаю, как они через этот туман видели. Его вежливо поблагодарили и не менее вежливо выпроводили за дверь. А загрустившего призывателя ждала встреча с мозголомом. Теперь хотя бы понятно, что среди его воспоминаний следует искать. Людей прячущих лица то ли за туманом, то ли за иллюзией. Этих людей следовало услышать, рассмотреть, узнать о них как можно больше. И тогда, возможно, кто-то из следопытов сможет стать на их след, если они осмелятся прийти в город. В то, что эту четверку возможно найти вне города, Коян не верил. Да и никто не верил. Но хоть что-то. Еще один зов