— Грубо, конечно, но… типа того. — И как глубоко ты можешь его взять? Раз так гордишься собой? — Эй! — я поднимаю вторую руку, останавливая его. — Не слишком воодушевляйся. Я тебе не мисс Глубокая Глотка. Но тоже ничего. Подожди, мне нужно приготовиться, — я снимаю с запястья резинку, которую ношу на всякий случай, и собираю волосы в хвост. — Ты сейчас серьезно? — А что? Они мешают. А я хочу сделать тебе отменный минет, — добавляю я и вновь обхватываю его член рукой. — Переживаешь, что я не вмещусь тебе в рот? — О, давай, попробуй вместиться ко мне в рот, — мурлычу я. — Это вроде ваших грязных британских разговорчиков? — Не совсем, — он качает головой и восхищенно улыбается. — Я всегда хорошо делаю свою работу, Дженнингс. Всегда, — я смотрю на него из-под опущенных ресниц, медленно двигая рукой по всей длине ствола. Его пенис настолько большой и тяжелый, что мне не терпится обхватить его губами. — Может, мне стоит узнать что-то еще о твоем особенном члене? — интересуюсь я и также медленно провожу языком по стволу снизу-вверх. — Фак, — со свистом шипит он и хватает меня за хвост, намереваясь направлять мои движения по своему вкусу. — Нет, ты все делаешь правильно. Я обхватываю член губами и провожу языком по головке, не прекращая движения рукой. Его стон подсказывает мне, что я иду в верном направлении. Склонив голову, мысленно стучу себя по спине, потому что отвлекаюсь и мечтать об удовольствии, которое мог бы доставить мне его чудесный рот, и начинаю думать только о том, как порадовать этого мужчину. Дженнингс тянет меня за волосы и наклоняет мою голову немного вбок, чтобы лучше видеть, как я сосу. Меня возбуждает страсть в его взгляде. Хочется прикоснуться и к себе, но сейчас я более заинтересована в том, чтобы дотрагиваться до него. К тому же пусть лучше мистер Рот сам позаботиться обо мне позднее. Я точно знаю, что он это сделает. Много-много раз. Как и обещал в холле. ГЛАВА ТРИННАДЦАТАЯ Не бывает плохих минетов. Во всяком случае, у меня никогда не было. Разумеется, какие-то запомнились мне больше, какие-то меньше, но женщина, желающая доставить удовольствие, не может облажаться. А эта девушка полна энтузиазма. И, скорее всего, предпочитает пить через соломинку. Господи боже. Она сжимает рукой член, умело вращая запястьем, и, глядя мне в глаза, со чпокающим звуком вытаскивает его изо рта и проводит языком по всей длине, от основания до самого кончика. Я чувствую себя подростком, который переживает, что кончит слишком быстро. В Дейзи удивительным образом сочетается наивность и страстность. Сначала она с напускной бравадой предлагает мне переспать в первый же вечер, а потом с большим усердием скачет на мне с распущенными по плечам волосами и горящими от страсти глазами. Сидит на пятках и удивляется, что ей делать с моим членом, а потом собирает волосы в хвост, как если бы отправлялась на пробежку, и приступает к делу с рвением профи. Как она хмуро смотрела на меня днем, а теперь смеется, даже не пытаясь выглядеть сексуальной. Но она сексуальная. Возможно, самая сексуальная женщина, с которой я имел удовольствие быть. Ее осторожность и храбрость опьяняют. Как и этот рот. Одурманивающе мягкий. Соблазнительно теплый. Блаженно влажный. Легким нажатием руки, в которой зажат хвост, подталкиваю ее вперед. Она давится, но продолжает сосать. Как я уже сказал, энтузиазм — это наше все. Неожиданно Дейзи крепче стискивает основание члена и еще глубже заглатывает его. У меня сжимаются яйца, и я отстраняю ее голову назад, потому что собираюсь кончить. Наверное, стоит предупредить об этом. — Я хочу, — произносит Дейзи, облизывая головку и поглаживая большим пальцем основание члена. — Дай мне это, Дженнингс, — заглядывая мне в глаза, молит она. Матерь божья, ну просто охренеть! Я обхватываю ее лицо рукой и провожу членом по бархатистой поверхности языка. Она всасывает его, и я с рычанием изливаюсь в ее. Дейзи зажмуривается и сглатывает, а потом вытирает рот тыльной стороной ладони. Как же это сексуально выглядит. Она еле заметно поморщилась, когда сглатывала. Мать твою, как же горячо. Она выглядит так невинно… Будто я ее развращаю. — Хорошо, правда? — она самодовольно кивает, и я смеюсь. — Лучше, чем просто хорошо, милая, — я помогаю ей встать и, пробежавшись кончиками пальцев по лопаткам, спускаю бретельки бюстгальтера. — Ты была великолепна. — Великолепна! — повторяет она с фальшивым британским акцентом и широко улыбается. — Меня еще никогда не называли великолепной. Мысль о том, что она делала это с кем-то другим, задевает меня больше, чем хотелось бы. Я снимаю с нее бюстгальтер и бросаю его на комод, чтобы она не хмурилась, если он оказался бы на полу. Проделав то же самое с юбкой, толкаю ее на кровать, чтобы было легче стащить трусики. Отправив их к остальной одежде на комоде, заползаю на кровать и раздвигаю коленом ее бедра. Убедить ее переспать со мной еще раз было хорошей идеей, и эта ночь будет еще лучше предыдущей. Она вздыхает и раздвигает ноги шире. Я засасываю губами совершенную грудь, а вторую обхватываю ладонью и потираю большим пальцем сосок, восторгаясь каждым сантиметром ее великолепного тела. Когда я щипаю его, она стонет и выгибается мне навстречу. Этот звук — музыка для моих ушей. В будущем, занимаясь мастурбацией, я точно буду вспоминать, как красиво ее темные волосы смотрелись на подушках. Мне нравится, как ее грудь лежит в моих руках, и тепло кожи, когда я прикусываю ее губами. Дейзи пахнет солнечным днем: смесью кокоса, цитрусовых и блаженства. — Ты собираешься сделать эту штуку снова? — она зарывается пальцами в мои волосы и массирует кожу головы. Как же приятно. — Штуку? — я ласкаю грудь языком и опускаю руку на изгиб бедра. Нужно будет взять ее сзади. Она будет стоять на коленях, а я, обхватив ее за бедра, насаживать на член… — Ну, языком, — произносит она, вырывая меня из фантазий. — А что, по-твоему, я делаю сейчас? — интересуюсь, прикусывая зубами кожу. — Другую штуку, — Дейзи снова выгибается и тянет меня за волосы. — Эту штуку? — я опускаю руку ниже и двумя пальцами раздвигаю ее складочки. Она сочится влагой. Я ухмыляюсь. — Да, — выдыхает она. — Эту штуку. — Тебе понравилось, милая? — я чуть было не назвал ее Дейзи. Почему, черт возьми, она не хочет, чтобы я называл ее по имени? Какой женщине не понравится услышать свое имя во время секса? Мне, конечно, должно быть, наплевать, но почему-то это не так. Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас же буду называть так, как ей хочется. Главное, чтобы оставалась в постели с моим членом внутри и выкрикивала мое имя своим сладким ртом. Мне нравится, когда она кончает и томным, напряженным и полным удовольствия голосом выкрикивает мое имя. Ее «Не останавливайся» и «Вот здесь», произнесенные с американским акцентом, не сильно отличаются от того, к чему я привык, но из ее уст эти простые слова звучат невероятно сексуально. — Да, — кивает она, разметав волосы по подушке. — Мне понравилось. Ты должен сделать это снова. Навряд ли у тебя получится столь же хорошо, но попробовать стоит. — Что ж, — я качаю головой и целую ее грудь. — Думаешь, в первый раз мне просто повезло? — Не исключено. Не хочу напрасно надеяться. — Тогда за дело, — я спускаюсь ниже, по пути целуя ее в пупок. — Постараюсь сделать все, что в моих силах. — Угу, — бормочет она, когда я раздвигаю ее ноги и прижимаюсь губами к клитору. Я только рад доставить удовольствие этой женщине. Проклятье, да только при мысли об этом мне весь день приходилось сдерживать стояк. Девушка извивается под моим ртом, потягивая меня за волосы. Сейчас моя единственная цель —изучить каждое из ее судорожных движений и вздохов, чтобы понять, как заставить ее стонать и выгибаться сильнее. Я изучаю ее вкус и запах. Ее прикосновения. И то, как сжимаются ее мышцы, когда она так близка к оргазму. Можно было бы написать целую энциклопедию о том, как заставить ее кричать громче. Но в запасе у меня только одна неделя. За это время можно насобирать информацию, которая поместится всего лишь в блокнот. Оказывается, Дейзи боится щекотки. Я обнаружил это, когда закинул ее ногу к себе на плечо и стал осыпать поцелуями внутреннюю поверхность бедра. Сегодня на вкус она даже лучше, чем две ночи назад. Когда мой палец, покрытый ее скользким возбуждением, подбирается к тугому кольцу мышц чуть ниже, Дейзи дергается. Судя по всему, она не привыкла к подобным играм. Но все-таки позволяет мне проникнуть пальцем внутрь и довольно эффектно кончает. Я начинаю беспокоиться, что мне не хватит недели. Может, стоит почаще договариваться о деловых встречах в Штатах в этом году? Но нужно ли мне это? И согласится ли она? Я даже не знаю, где она живет. Не бегу ли я впереди паровоза? Она что-то скрывает от меня, а я не люблю вранье. Но проблема в том, что меня мучает любопытство: если я узнаю, что скрывает Дейзи, разрушатся ли чары, которыми она меня окутала? ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Я еще раз пересчитываю всех по головам, после чего даю Джорджу команду отправляться в путь. Чемоданы пересчитаны дважды и загружены в багажный отсек под автобусом, и мне удалось не потерять ни одного туриста. Быть экскурсоводом проще простого. Раз плюнуть. Если не считать того чувства, что тебе кажется, будто в любой момент кто-то крикнет: «Ты не Дейзи!» Я с облегчением опускаюсь на свое место и проверяю блокнот. Сегодня мы проведем в автобусе два часа. Нам нужно доехать из Вашингтона (округ Колумбия), в Вильямсбург (Вирджиния), где проведем две ночи. По пути остановимся в Маунт-Верноне, родине первого американского президента Джорджа Вашингтона, и отправимся на экскурсию по его поместью. После чего заглянем в некий музей революции, который расположен черт-те где. Блин, где моя шпаргалка? Подсмотреть в нее будет сложновато, поскольку рядом со мной только что устроился Дженнингс. — Мне казалось, мы выяснили, что тебе нельзя здесь сидеть, — напоминаю я, не отрывая глаз от блокнота. — Мы выяснили, что, поскольку я турист, то могу сидеть там, где нравится. — Во-первых, это неправда. Вы должны постоянно меняться местами, чтобы все получили возможность насладиться живописными видами с первого ряда. — Но я ведь сейчас не занимаю чье-то место. Оно было пустое. — Я работаю, — напоминаю я ему. — Вижу. Молодчина. Я поворачиваюсь и бросаю на него негодующий взгляд. Мне нужно, чтобы он ушел, тогда я смогу сосредоточиться на работе. Я чувствую его присутствие, из-за чего мое глупое сердце бьется быстрее. Впрочем, как и всегда, когда он рядом. Ему следует уйти. — А как же твоя бабуля, Дженнингс? Разве ты не должен сидеть с ней? Дженнингс подмигивает и кивает головой в ее сторону. — Она сдружилась с тремя канадскими дамами, и им легче общаться, когда они сидят вместе. Ну а я третий лишний. — Как удобно для тебя, — покачав головой, вздыхаю я. — Ты тоже так считаешь? — он протягивает мне конфету. — Я должен угостить тебя этим. Канадский кленовый леденец. А что ж еще. — Снова проверяешь свои заметки? — интересуется Дженнингс, заглядывая в мой блокнот.