Глава четвертая, в которой Духарев удостаивается встречи с «первым министром» империи Не успел Духарев как следует насладиться жизнью богатого византийского феодала, как из столицы прискакал гонец. Спафария Сергия желали срочно видеть во Дворце. И не кто-нибудь, а сам паракимомен Василий. Об этом человеке следует рассказать отдельно. Сын императора Романа Лакапина от наложницы, Василий, согласно обычной византийской практике, был оскоплен. По приказу собственного отца. Дабы не мог составить конкуренции законным детям. Предосторожность, как выяснилось, вполне оправданная. Бастард Василий оказался крут. Умен, дипломатичен и вдобавок – воин, что среди евнухов встречается не так уж часто. Когда законные сыновья Лакапина подняли восстание против папаши и отправили последнего в ссылку, в Константинополе тут же возник бунт… И законные сыновья отправились следом за родителем. А евнух Василий – остался. И более того, новый Август, Константин, сделал его паракимоменом, то бишь постельничим. Очень серьезная должность. Высшая для евнуха при византийском дворе. Паракимомен спал в одних покоях с императором, а следовательно, пользовался абсолютным доверием Августа. Вопрос – с чего бы? Ответ: надо полагать, заслужил. Власть у постельничего была огромна. Почти равна власти премьер-министра. А тут еще Василий, даром что евнух, показал себя отличным полководцем: славно повоевал в Азии, крепко вломил арабам и захватил Самосату. Кстати, там, в Азии, поднялось немало отличных полководцев. И будущих императоров. Никифор Фока, Иоанн Цимисхий…[35] Не будь Василий скопцом, не исключено, он тоже был бы в этом списке. Но императорский «пост» для калеки закрыт. Поэтому Василий «всего лишь» доказал, что по праву считается первым после Августа лицом в империи. Ну и знакомства полезные завел. С тем же Цимисхием, например. Императоры, впрочем, не любят, когда кто-то становится слишком крут, поэтому Константин Багрянородный с должности Василия снял. Однако оставил при дворце… Но вот к власти приходит Никифор Фока – и Василий вновь наверху. Председатель сената. А когда настала пора Никифору насильственно умереть, Василий вроде как в стороне. Среди убийц Никифора его нет, зато он первым присягает Иоанну Цимисхию, активно помогает последнему взять власть, а затем успешно рулит в Константинополе, пока Цимисхий громит врагов империи. Автократор воюет, евнух правит и богатеет. Все довольны… Кроме законного императора Иоанна. Казалось, дни Василия сочтены… Но тут у совершенно здорового и полного сил Цимисхия внезапно возникают проблемы со здоровьем. И – хоп! Нет больше Иоанна Цимисхия. А паракимомен Василий – есть. И правит теперь от имени новых императоров, малолетних Константина и Василия. Вот к этому столь же опасному, сколь и выдающемуся человеку и пригласили, точнее, вызвали Сергея Духарева. Незаконный сын Романа Лакапина был весьма представителен. Высок, широк в плечах, осанист… Приклей ему бороду – и ни за что не скажешь, что евнух. Однако сейчас «первый министр» Византии был явно встревожен. Варда Фока в очередной раз показал себя молодцом. Император Василий заслал против него очередного полководца: какого-то комита армянского происхождения. С целью не столько победить, сколько попытаться переманить примкнувшие к Варде Фоке армянские и грузинские части. Миссия провалилась с треском. Более того, треть «правительственных войск» перебежала к мятежнику. Но Духарева пригласили не за этим. Паракимомена очень интересовало: не пытались ли сторонники мятежника выйти на Духарева и переманить на свою сторону? Сергей всё отрицал. Это был более безопасный вариант, чем честный ответ плюс заявление о верности Августу. В последнем случае у него могли потребовать имена заговорщиков (Можно подумать, паракимомену они неизвестны!), а то и вовсе отравить. В профилактических целях. Мало ли что не согласился! Вдруг – передумает? Автократору очень нужен киевский князь. А вот нужен ли ему спафарий Сергий? Да. Но лишь при условии полной лояльности. Духарев очень постарался убедить «премьер-министра», что – лоялен. Хотя понимал, что играет с огнем. Человеку, запросто отравившему «действующего императора» Иоанна Цимисхия, вычеркнуть из жизни какого-то спафария – как дворняжке блоху прикусить. Духарев был искренен. Почти. И особенно упирал на то, что лишь он один сможет убедить Владимира принять крещение. Более того, Сергей Иванович обещал добиться от великого князя, чтобы тот не только крестился сам, но и крестил свой народ. Да и кто, если не он, спафарий Сергий, ныне – единственный христианин среди воевод киевских, способен на подобный подвиг? «А где и кем был крещен сам спафарий?» – поинтересовался евнух. Духарев ответил уклончиво. Мол, сам этого не помнит, потому что мал был. Но несомненно крестили его по византийскому чину. А жена у спафария – из мисян, проявил эрудицию паракимомен. «И что с того?» – делано удивился Духарев. А сами мисяне от кого веру приняли? А что уважения Византии не оказывают, так это – явление временное. Вот всыплет им Константинополь по первое число – враз вернется правильная духовная ориентация. Он, спафарий Сергий, это со знанием дела говорит, потому что в бытность свою воеводой архонта Святослава общался с мисянами много, и как раз – с позиции силы. Ну да сиятельный сам об этом наверняка знает, потому что опочивший брат Сергея, спафарий Михаил, по-словенски именуемый Мышатой, был в курсе ситуации. Спорить с Сергеем паракимомен не стал. Но поинтересовался судьбой своего личного шпиона боярина Блуда. Духарев в очередной раз ответил, что Блуд – в большой немилости. За организацию убийства предыдущего князя Ярополка. Уточнил, что сам он был противником «смены руководства» в Киеве, поскольку Владимир намного агрессивнее и воинственнее. Да и язычник к тому же. Однако теперь он, спафарий Сергий, понимает, насколько дальновиднее оказался сиятельный паракимомен, поспособствоваший смене власти. Мягкий и слабый Ярополк вряд ли мог бы оказать императору помощь, столь нужную ныне. Лесть, особенно грубая и беспардонная, весьма приятна властям. К концу аудиенции Духарев был обласкан и одарен. Причем не какими-то там дарами моря и дровами для растопки, а солидным земельным наделом. На Адриатическом побережье. То есть на территории, занятой ныне войсками Варды Фоки. Зато не отравили. Глава пятая. Немного геополитики Очередной сюрприз. Болгары вторглись во Фракию. Этого следовало ожидать после того, как войско императора Василия было вдребезги разбито в Родопах. Трудно сказать, на что надеялся император, затевая этот поход[36]. Формальным поводом стало якобы вторжение болгар в Македонию. Но Духарев предполагал, что молодой император попросту хотел поднять свой полководческий рейтинг. В общем, собравши немалую армию, Василий вторгся в Болгарию. Сначала всё шло неплохо. Успешно прошли горными тропами и осадили город Сардику[37]. Осадили – и зависли почти на месяц. Главная причина – отсутствие опытных инженеров. Большая часть осадных машин и орудий не работала. Только хороший лес зря извели. Естественно, боевой дух войска от этаких «успехов» резко снизился. Вместо перспективы быстрого захвата города и жизнеутверждающего грабежа – тупое и ленивое сидение под стенами. Главное занятие: выжирание провианта и засирание окрестностей лагеря. Бардак в войске, насколько слышал Духарев, был полнейший. Не лучшие комиты (лучшие оказались в войсках мятежного Склира и его победителя Варды Фоки), отсутствие грамотного военачальника… Дисциплина в лагере упала значительно ниже уровня дерьма в выгребных ямах. Системного снабжения не было. Стратиоты шлялись вне лагеря, скот и коней пасли свободно, будто у себя дома… Итог закономерен. Внезапный удар болгар – и византийцы лишились половины обоза и большей части вьючных животных. Пока отбивали то, что осталось, осажденные сделали вылазку и пожгли все осадные орудия и машины, включая те немногие, что кое-как работали. Тогда наконец-то молодой Автократор принял верное автократическое решение. Надо сваливать. И не пустил дело на самотек, а занялся лично, то есть более-менее наладил процесс: разведка, быстрые марши, ночевки в укрепленных лагерях… И тут с неба упала звезда. Воистину то пала звезда императора Василия, но роль горевестника этому несчастному метеориту приписали уже после, а в ту ночь все придворные астрологи наперебой заверяли императора, что, наоборот, Автократору предстоят замечательные победы. А не попробовать ли еще разок наехать на Сардику? Здравый смысл восторжествовал. Василий продолжил отступление. Однако осторожности поубавилось, и император – вляпался. Сначала по всем правилам, после хорошей разведки, Василий завел войско в труднопроходимое и испещренное естестенными отверстиями ущелье… которое благополучно преодолел. Тут бы ему и остановиться, но царственный полководец останавливаться не стал, двинулся дальше. Уже без всякой разведки – в еще более «неудобное» ущелье… …Где ромеев, решивших, что самое трудное – позади, и «приняли» зловредные мисяне. Разгром был ошеломляющий.[38] Большая часть армии полегла. Болгары взяли огромную добычу, включая и императорский шатер со всем содержимым. В общем, всё, кроме самого императора, которого личной гвардии все же удалось спасти.[39] И вот теперь, пользуясь тем, что запуганный мятежниками Автократор безвылазно сидел в столице, окруженный все еще верными ему войсками, болгары преспокойно резвились уже не только в Македонии, но и во Фракии. Пока Василий отсиживался за могучими стенами, Варда Фока наступал. Он устроил Константинополю натуральную морскую блокаду, приведя в Геллеспонт множество судов и наглухо заблокировав пролив. Затем захватил все приличные пристани на азиатском берегу, за исключением Абидоса, который обложил столь мощным войском под командованием магистра Льва Мелиссина[40], так что взятие этого последнего оплота Василия по ту сторону Босфора было лишь вопросом времени. Многочисленные успехи не вскружили голову Фоке. Племянник убитого императора Никифора был настоящим профи и помнил, что военачальник должен быть готов ко всему. То есть, даже зная о том, что Василий сидит и трясется от страха в Константинополе, Фока, тем не менее, предусмотрел возможность попытки форсирования императорскими войсками Босфора и для пресечения оной построил мощное укрепление на Хрисопольском холме[41], оставив там войско, пешее и конное, вполне достаточное для удержания контроля над плацдармом. Командование этим заслоном он доверил надежному человеку: своему брату, тезке покойного императора, Никифору Фоке. А поскольку Никифор был слеп,[42] то фактическим командующим был назначен некий патрикий Калокир Дельфин. «Интересно, не тот ли это Калокир, который когда-то стал побратимом Святослава?» – подумалось Духареву. Положение у Василия сложилось – не позавидуешь. Чрезвычайно удачное прибрежное местонахождение Константинополя (Мраморное море, Босфор, Золотой Рог) спасало город от полной блокады, но единственной лазейкой для снабжения столицы провиантом было Черное море. Оставив на азиатском берегу изрядную военную силу, Варда Фока отбыл собирать стекавшиеся отовсюду подкрепления, необходимые, чтобы сделать последний шаг: войти в Константинополь, где, кстати, его сторонники кишмя кишели, несмотря на жесткие карательные меры, принятые «приятелем» Духарева логофетом дрома. Сергея, на всякий случай, тоже взяли под жесткий контроль. При нем постоянно находились гвардейцы императора. Все – наемники и потому люди надежные и преданные. С дружинниками Духарева эти бойцы прекрасно ладили – одного поля ягоды. Однако получи они приказ арестовать или убить Сергея – исполнили бы без колебаний. Но пока у них был приказ – оберегать и защищать спафария. Чем они и занимались. Сергей был не против. Обстановка в городе продолжала накаляться. Цены на продовольствие росли, как бамбук. Стены домов каждую ночь испещрялись хулой в адрес императора Василия. Бунт мог вспыхнуть в любую минуту, и тогда императорские гвардейцы оказались бы весьма уместны. Кстати, ни сам Духарев с охраной, дворней и слугами, ни его основная дружина, разместившаяся на территории «русского подворья», сложностей с пропитанием не испытывали, потому что снабжались непосредственно из императорских кладовых по нормам «военного времени», то есть весьма щедро. Голода Духарев не боялся, но – тревожился. Он чувствовал, как напоен угрозой несвежий воздух столицы. Время работало на мятежников. Сергей с нетерпением ждал, когда же наконец прибудет войско великого князя Владимира. Но как сказано в Евангелии от Матфея: «Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется». Так и вышло. Глава шестая. Русь и Рим