– Еще бы! – воскликнул Сигурд. – Я тоже выбираю девок! И, хохоча, двинулся к выходу. Владимир недовольно поглядел ему вслед. – Золото прибери, – велел он Духареву. – И пошли кого-нибудь к гриди – сказать, что я заночую здесь. Пусть Путята с Претичем не тревожатся. Подумал немного и добавил: – А она очень красивая, моя Анна. Ты согласен? – Ее мать была прекраснейшей женщиной этой страны, – сказал Духарев. – И коварнейшей. – Сильные женщины рожают сильных сыновей, – заявил Владимир. – Немного коварства моей жене не повредит. Но это были просто слова. Духарев видел: красота порфирогениты очаровала Владимира. А это значит, никакое золото не заменит ему Анну. Глава восьмая. «Именем василевса!..» Сын вернулся на европейский берег уже в темноте. Духарев встречал его на берегу. С десятью гриднями. На всякий случай. Обошлось. Юркая лодочка с двумя гребцами и двумя пассажирами прилегла к причалу в том самом месте, откуда ушла. Богуслав легко вспрыгнул на пирс. Его «отмычка» для прохода мимо заблокировавшего пролив мятежного флота – толстенький коротышка, отпрыск одной из младших ветвей могучего рода Фок, – взошел на берег уже не так ловко, взятый под мышки здоровенными гребцами. Вид у благородного ромея был взъерошенный. Нервная это работа – с мятежниками якшаться. Тем более все родичи Варды – на подозрении. Попадешь в лапы знакомца, логофета дрома, вмиг что-нибудь нелишнее отрежут. А тут целая бронная рать на пирсе встречает. Слабому духом впору о запасных портках подумать. Так что буркнул ромей-«коммуникатор» что-то невразумительное и канул во тьме. Богуславу подвели коня. – Будешь? – спросил Духарев, протягивая кожаную флягу с вином. – Не откажусь. – Как прошло? – Богато! – Белые зубы Богуслава сверкнули во тьме. – Пируют. Главный за столом – слепец Никифор. Но командует войском патрикий Калокир Дельфин. Войско крепкое, место хорошее, но порядка не много. Расслабились. Родича своего приняли хорошо. Меня – осторожно. Я назвался этериотом. Открылся только Никифору и Калокиру. Они меня обнадежили. Злата сулили – до пятидесяти кентинариев. Мол, Варда Фока золота на Востоке набрал – из седельных сумок сыплется. Варда сейчас от Хрисополя – в семи днях пути. Приедет – и будет нам счастье! – Богуслав засмеялся. – А Калокир этот привет тебе, батя, передавал. Сказал: вы с его отцом – добрые знакомцы.[45] Жаль, по лагерю побродить меня не пустили. Хотя главное я увидел. И ложь посеял. Теперь они нас не ждут. Вернее, ждут, но только по возвращении Варды. И не биться, а торговаться. А что князь? – Блудодействует, – усмехнулся Духарев. – Но мы туда не поедем. В старом доме переночуем. Он ближе. Да и воняет там меньше. – Это у Золотого Рога не воняет? – изумился Богуслав. – Я сказал «меньше». Попробуй-ка найди место в Константинополе, где воздух чист, и я тебе полную гость солидов отсыплю. – Да запросто! В императорском дворце… Хотя нет, там тоже воняет. По-другому только… Проснулся Духарев от грохота. Кто-то нагло ломился в двери. – Именем василевса! Открывай! Духарев только и успел, что вскочить с ложа, как в спальню вломилось сразу десятка полтора этериотов. – Ты – спафарий Сергий? Пойдешь с нами! – Да ну? – ухмыльнулся Духарев. – Уверен? – Не пойдешь добром, силой принудим! – прорычал на скверном ромейском бородатый здоровяк позади офицера, обнажая меч. – А пупок не развяжется? – Что? – Нудилка, говорю, не оторвется? – Железо спрячь! – Богуслав, раздвинув этериотов, перехватил руку бородача и, невзирая на сопротивление, заставил вернуть меч в ножны. В спальне стало совсем тесно. Подоспели гридни. Правда, без брони. Зато – с оружием. Однако командир группы императорских гвардейцев не испугался и даже не смутился. За ним была власть посильней десятка клинков. – Автократор Василий желает видеть тебя, спафарий. И, думаю, тебе следует поторопиться, потому что Богопочитаемый не любит ждать. «Неужели узнали, что Славка плавал к мятежникам?» – обеспокоился Духарев. Может, стоило предупредить хотя бы логофета дрома? Но внешне беспокойство Сергея никак не проявилось. – Мне лестно, – сказал Духарев с иронией, – что Благочестивый и Богопочитаемый так заботится о моей безопасности, что прислал этерию. Но ты точно знаешь, что Божественный желает видеть меня именно в исподнем? – Можешь одеться, – милостиво дозволил этериот. Длинные коридоры, пустые, пыльные, безлюдные… В темных нишах – тени… Стук подошв по каменным плитам… И наконец – двери в «обрамлении» безмолвных грозных императорских гвардейцев. – Стой, – негромко скомандовал командир этериотов. Шепнул одному из стражей. Звякнул колокольчик. Будто из ниоткуда, бесшумно, возник евнух. – Следуй за мной, светлейший муж. Двери отворились. Евнух плюхнулся на пол, сноровисто вполз в помещение. Сергей уподобляться червю не стал. Вошел, остановился, огляделся… И лишь после этого неторопливо опустился на колено. Всё же перед ним был император Византии. Надо уважить. В личном кабинете кесарь Василий Второй выглядел куда скромнее, чем на официальном приеме. Одежда из темного пурпура, несколько ниток жемчуга, ни тиары, ни роскошных ожерелий, на пальцах – лишь пара перстней. Кроме императора в кабинете находилось еще семеро. Два этериота-северянина с каменно-неподвижными лицами и пятеро чиновников. Духарев знал троих: логофета дрома, логофета стратиотиков и друнгария флота. – Кто ты, человек? – глухим, невыразительным голосом произнес император. – Спафарий Сергий? Или – варвар из свиты архонта русов? Духарев перевел взгляд с жемчужных нитей на груди василевса на его густо заросшее бородой лицо. Светло-голубые глаза императора были холодны, как мрамор под коленом Сергея. – Если ты спафарий, – не дожидаясь ответа, проговорил император, – то почему не привествуешь меня как должно? А если ты – варвар, то почему ты здесь? – Прошу милости величайшего, – произнес Духарев негромко. – Знаю, что спафарию надлежит пасть к ногам Августа, но боюсь, что не смог бы после этого подняться. Годы и раны… – Я задал вопрос, – тем же невыразительным голосом сказал Василий. – Я – тот, кто более потребен Божественному, – уклонился от прямого ответа Духарев. Похоже, во дворце не знают о плавании Богуслава на азиатский берег. Это хорошо. Впрочем, кесарь может отправить Сергея за Кромку и без всякого повода. Он довольно жесток, император Василий Второй. Но не дурак. Что Духарева насторожило, так это отсутствие холощеного тезки императора – паракимомена Василия. Неужели кесарь решил избавиться от всевластного евнуха? Император молчал. Теребил заросший черной щетиной подбородок. Думал… Наконец изрек: – Почему твой варвар-архонт бездействует? Я повелел ему напасть на бунтовщиков! Что же он медлит? – Он варвар, Божественный, – почтительно проговорил Духарев. – Ему неведома дипломатия. Он желает, чтобы то, что обещали ему послы, было подтверждено и закреплено договором так же, как это делалось ранее. – Он по-прежнему хочет мою сестру-кесаревну? Я бы предпочел дать ему золото. Два кентинария он уже получил. Я готов добавить еще тридцать. – Боюсь, что золота будет недостаточно, – вздохнул Духарев. – Сорок кентинариев. – Мне ведомо, Божественный, что великий князь Владимир по пути сюда встречался с человеком Варды Фоки. – Кто это допустил? – глуховатый голос императора теперь походил на рычание. – Сие мне неведомо. Я был здесь, в столице. Владимир сам сказал мне об этом. И о том, что узурпатор готов заплатить столько же, сколько даст богопомазанный император лишь за то, чтобы Владимир вместе со своими воинами вернулся домой. Позволит ли мне Божественный высказать собственное мнение? – Говори.