Мелисса была вынуждена согласиться. – В самом деле, Кармен, мы не должны чувствовать себя виноватыми. Во-первых, мы устраиваем им чудесный отпуск – без орущих детей, без утомительного домашнего хозяйства. Да за такую познавательную туристическую экскурсию они нам должны еще доплачивать! А мы ведем их в интересный поход к Ориноко совершенно бесплатно. Во-вторых – ну я же и правда подаю им пример свободной сильной женщины! Чем не мастер-класс? И опять же не беру с них ни копейки! – Но вы берете у них священные магниты, сеньора! – Темные глаза Кармен излучали укоризну. – Вы оставляете племя без талисмана. – Освобождаю их от суеверий, мешающих начать новую прогрессивную жизнь, – твердо сказала Мелисса. Кармен снова пожала плечами и заторопилась вперед – наконец-то среди жутковатых воздушных корней мангров показались первые индейские каноэ. Сотни женщин яномамо со Столыпиным во главе терпеливо ожидали руководителей экспедиции. – У нас с тобой супер тандем, – тихо шепнул Левинсон по-немецки, спеша за Мелиссой. Его акцент был смешон и ужасен одновременно. – Работает безотказно. Не успели путешественники добраться до главной лодки, как без всякого предупреждения вновь хлынул ливень. Проклятый сезон дождей был в разгаре. Им еще повезло, что небо привернуло кран на время их выступления перед новыми индианками. Грохот небесных потоков смешивался с криками тропических животных и резким говором женщин в соседних каноэ. Индианки, как всегда, ссорились из-за колючих ягод оноко и уруку, красным соком которых они разрисовывали свои смуглые лица и руки. Столыпин кудахтал из лодки, приветствуя товарищей. Однако среди привычного шума Мелисса стала различать новые звуки. – Это что, мужские голоса? – Она встревоженно остановилась в паре метров от своего каноэ. – Чтоб меня Семаргл разодрал, – с чувством сказал Левинсон. – Неужели настучали-таки мужьям про нас? Внезапно из зарослей показались несколько молодых индианок. Двое бегом несли каноэ, как громадный деревянный зонтик, прятались под лодкой от дождя. Еще шестеро с трудом тащили коврик из пальмовых листьев, на котором возлежал он – магнит Куэка во всей своей подземной крупнозернистой красе. Женщины, заметив ярко-синее пончо Кармен, ускорили шаг и уже издалека стали голосить, умоляя о чем-то. – Говорят, за ними гонятся мужчины племени… Их ведет шаман… О Диас мио! Разъяренный, как пять игуан… – торопливо переводила Кармен. – Похоже, они украли магнит, пока мужчины курили ядовитую траву тимбо… – Дикари еще и под наркотиком! – ахнула Мелисса. – Женщины просят спасти, – закончила Кармен и вопросительно посмотрела на руководителей экспедиции. – У мужей могут быть ядовитые стрелы, сок тимбо парализует мгновенно… Возьмем их с собой – мужья будут стрелять в нас. – А, к черту! – махнул рукой Левинсон. – Первый раз, что ли? Если бы я боялся всех обманутых мужей, которые открыли на меня охоту… Да и Мелиссе не привыкать. Два развода – и оба некрасивых. – Мелисса открыла было рот, чтобы возразить, но сказать ей было нечего. Левинсон между тем выглядел необычайно оживленным. – По коням!.. – крикнул он. – Тьфу ты – по каноям все! Приготовились к отплытию! Девчонки, давайте быстро к нам! – скомандовал он новоприбывшим. Пока Столыпин ахал, охал и хватался за сердце, Левинсон оперативно и четко срежиссировал массовый старт экспедиции. Внушительный флот из шестидесяти шести каноэ двинулся на запад. Индианки искусно маневрировали в лабиринте мангровых корней. Капитанским каноэ управляла Кармен, время от времени бросая восхищенные взгляды на растерянного Столыпина. Так же как и все остальные миссионеры, Семен выглядел не лучшим образом: голодная лихорадка в глазах, мокрые сосульки отросших волос, красные блямбы в местах укусов насекомых, грязные лохмотья вместо отутюженных офисных рубашечек. Сейчас его и родная мать не узнала бы. А если бы и узнала, свалилась бы тут же с сердечным приступом. – Догнали-таки, негодяи, – процедил Левинсон. Мужчины яномамо пробились через густые джунгли к краю болота, попробовали идти дальше, начали тонуть, догадались уцепиться за воздушные корни мангров и теперь прыгали, как обезьяны, с дерева на дерева, преследуя своих жен и их похитителей. Руки у них были заняты, но они все равно пытались пускать в экспедицию стрелы, возможно, что и отравленные. – Габи, они быстрее нас! – с ужасом воскликнула Мелисса. – Что делать? – Что делать, что делать! – Левинсон был горел каким-то диким, первобытным весельем. – Открыть ответный огонь! Сеня, где папайя? – Вот, Гавриил, я все собрал, как вы сказали, – залепетал Столыпин. – Самые спелые плоды искал. Почистить вам? Хотите перекусить? – Я-то не хочу… А вот эти паршивцы – даже очень! – Левинсон размахнулся и швырнул папайей в ближайшего дикаря. Ярко-желтая граната разорвалась в центре голой груди индейца, страшно напугав его и ослепив едким соком. Противник мешком свалился в воду. – Один готов! – радостно завопил креативный директор и подхватил следующий упругий снаряд. Индианки в каноэ торжествующе заулюкали и дружно последовали примеру Левинсона. Потоки воды, льющиеся на преследователей сверху, дополнились массированным обстрелом папайей. Через десять минут сладкая битва закончилось. Индейцы с позором капитулировали. – Это было… Майн Готт! – Мелисса не находила слов. – Майн Готт, Габи, как ты был хорош! Мелисса вся была во власти пещерного инстинкта, заставлявшего женщину флиртовать с самым удачливым и смелым охотником племени. Всего несколько швыряний фруктами в стиле обезьяньей драки – и Мелисса уже сама не своя, словно и не она совсем недавно лично курировала разработку высокотехнологичных, интеллектуальных средств обороны и нападения в сверхсовременном научном центре «Емеля»: климатического оружия, рыб-шпионов, жучков-роботов и мало ли чего еще. А теперь вот ее трясет от желания немедленно наброситься на стоявшего перед ней красавца с шикарным носом и помочь ему смыть с себя весь этот сладкий сок папайи. Тоже мне, предводительница новообращенных феминисток, запоздало устыдилась она. – Да ладно, – Левинсон победоносно расправил плечи и вроде бы даже стал выше ростом. – Не страшнее, чем прямой эфир проводить. – Правда, Габи, я… Черт, даже не знаю, как сказать… В общем, я тут подумала… – Эстар! – раздался грубый голос откуда-то сбоку. На Мелиссу и всех остальных руководителей экспедиции нацелились дула средневековых аркебуз. Дорогу капитанскому каноэ перегородил плот с десятком испанских конкистадоров. – Тэ аррестан пор энтрар илегалменте эн ун обхето протегидо! – прорычал один из них, в совершенно нелепом старинном шлеме лодочкой. Такие Мелисса видела в учебниках истории Европы. – Мы арестованы за незаконное проникновение на охраняемый объект?! – ошарашенно перевела Кармен. – Какой еще объект? – едва слышно произнесла Мелисса. Всё это было уже слишком. И тут она поняла – какой. Справа по ходу движения мангры редели. Сквозь проливной дождь мутно виднелась поляна, на которой возвышались разнокалиберные деревянные строения и что-то вроде доморощенного конвейера с обвисшим испанским флагом на крыше. Между зданиями был растянут красочный непромокаемый постер, явно напечатанный на вполне современном оборудовании. Испанская надпись на вывеске гласила: «Трансмутационная шахта №42 Великой Испанской Империи». Глава 5. Дневники смутного времени Екатерина «4 июля. Всё просто супер. Я придумала самую прикольную за последние 780 тысяч лет идею. За мою сообразительность потомки будут именовать меня «вишенкой на торте династии Романовых». Решила вести дневник, чтобы мои будущие биографы ничего не напутали. Пишу на оборотной стороне народных сердечек с признаниями, поэтому тексты будут короткими. Краткость – сестра таланта и все такое. Так что зовите меня Екатерина Чехова. Шутка. Я по-прежнему Екатерина Романова. И останусь ей. Не буду я больше миссис Маунтбаттен-Виндзор. Подам на развод, как только электричество вернется. Я бы и сейчас отправила заявление, но сервер ЦСК МВД, понятно, не работает. Каждую секунду поглядываю на свой Перстень – вдруг всё само собой починится и он внезапно включится?! Но нет, бирюлька бирюлькой. Экран темный, ничем не отличается от малахита. Как будто это обыкновенное глупое кольцо. Не понимаю женщин, которые носят украшения просто ради украшения. Бред. Зачем?! Как дикари какие-то. Папуасы. В общем, очень жду возвращения электричества. А пока мы с Иваном только целуемся. Ждем официального расторжения моего брака, чтобы повысить ставки, если вы понимаете, о чем я. Ах да, я же должна буду дать интервью Левинсону про развод. Откуда он вообще знал, что мы с Генри расстанемся??? Он что, колдун??? Неохота мне перед всем честным народом распинаться про свою личную жизнь. Меня это все уже достало еще во время шоу «Вел. кн. Live». Но я так мечтаю развестись, что готова уже чуть ли не раздеться перед камерой. Если это поможет мне раздеться перед моим новым возлюбленным. (Дорогие биографы, не показывайте эту строчку моему отцу! Вот Василисе – сколько угодно. Она как раз наверняка все это одобрит. Во имя Нептуна и всех рыб мирового океана, неужели я с годами стала копией своей матери?!! Поверить не могу!) Короче, пусть Левинсон подавится, я ему хоть 780 тысяч интервью про развод дам. Только бы он выполнил свою миссию в Венесуэле!!! Интересно, что там у них с Семеном в джунглях-то творится? Мадам Ст. мне проходу не дает». «Все еще 4 июля. Тьфу ты, поняла, что о главном-то и не сказала. Взяла новое сердечко. Итак, вот что я должна устроить в самое ближайшее время. Праздник воздушных шаров! Как вам идейка? Копирайт – Екатерина Третья. Придумано самолично, вот этой самой непричесанной головой (ну разучилась я без советов Разумного зеркала косы плести, что теперь, стричься, что ли? вернется электричество, причешусь, не беспокойтесь). Народ сейчас жутко унылый. Бродят по улицам, как будто весь мир рухнул. Нет, ну их можно понять. А значит, и простить за то, что они орут на меня каждый раз, когда я выхожу на улицу. Но ничего, всё изменится, когда я устрою Праздник воздушных шаров. Смысл в том, чтобы отвлечь людей от мрачных мыслей. В последние годы шары были запрещены. Мешали квадрикам летать. В общем, квадрики сейчас не летают, птицы все куда-то подевались, а у нас в Зимнем обнаружился громадный запас воздушных шариков – Иван нашел в подвале. Судя по датам, это всё Василиса накупила, когда я родилась. Тоже мне, женщина-праздник. Лучше бы себе порядочности и материнского инстинкта прикупила. А то как поняла, что с ребенком возиться – это не в свете софитов блистать, так сразу свинтила в Африку. И зачем только папенька ее нашел! Да еще и Соньку приволок! Хотя Иван говорит, я должна быть мягче к сестре. Я без матери росла, она без отца. Ну не знаю. Соньке небось дурацкий престол никто в нагрузку не давал. Папенька приводил ее ко мне знакомиться. Я с ней и разговаривать не стала. И на коронацию не позвала. Ничего у нас с ней общего. Зря Ренненкампф думал, что она заговор дворцовый могла учинить. Не нужен ей никакой дворец. Хиппи чистой воды. Я, может, тоже хочу слоняться в сандалиях туда-сюда и цветочки в волосы вплетать. Так, кажется, я опять отвлеклась. И бумажка у меня опять закончи…» «По-прежнему 4 июля. Так вот!!! Праздник воздушных шаров!!! Я так себе это представляю. Народ собирается на Дворцовой площади, со мной во главе. Все весело и дружно надувают разноцветные шары, пишут на них всякие хорошие пожелания и выпускают в небо. Очень может быть, что наши шарики увидят и с Луны – мне кажется, она стала такой большой, явно приблизилась к Земле. Как-то там наши лунные блокадники справляются? У Головастикова наверняка уже нервный срыв случился, и не один. Небось всех там изводит. В общем, после запуска шаров я говорю что-нибудь вдохновляющее в духе моей пра-и так далее-бабушки Екатерины Второй. Мне все аплодируют. Радость льется через край, настроение у людей резко поднимается. Меня перестают ненавидеть, начинают звать в гости на жидкий чай и пироги с крапивой. Мадам Ст. говорит, пироги с крапивой это довольно вкусно. Особенно если больше есть нечего. Обещала взять у подружек рецепт. А то греча у нас почти закончилась.