– Это дурацкий Мануэль голову потерял! – Государыня была вне себя. Пока Генри зашнуровывал обратно корсет ее атласного зеленого платья, Екатерина сердилась: – Мы ему Келпи на золотом блюдечке преподнесли, в обмен на прекращение войны. А теперь Мануэль всем рассказывает, что Третью мировую он остановил просто по благородству своего характера, а водяного коня, видите ли, вскормил своими витаминками! – Парню же надо где-то достать денег на выплату всех международных компенсаций, плюс попутно свой авторитет приподнять, – сказал муж, затягивая корсет. – Тебя-то он в свое время упустил. Да еще и с позором. Проиграл своему исконному врагу, англичанину. – Генри удовлетворенно, по-мужски, хмыкнул. – К тому же биохакинг еще не получил всемирного одобрения. Мои лох-несские ребята не хотели бы пока привлекать к себе излишнего внимания. Хватит им уже и того, что я Ангела к ним отправил. Обещали подправить ему генный код, чтобы избавить от красного пятна на щеке. Починят ДНК в лучшем виде. Они обожают его видеодневник. Называют лучшим шоу третьего тысячелетия. – Повезло, что сегодня на церемонии Головастикова не будет, – искренне сказала Екатерина, вновь усаживаясь перед Зеркалом. Зеркало неодобрительно замигало красным огоньком в верхнем углу и выдало список срочных действий по коррекции образа, от «Повернуть корону на 37 градусов вправо» до «Припудрить следы от поцелуев на шее». – А то наш красавчик Ангел опять перетянул бы все внимание на себя, а я болталась бы где-нибудь на заднем плане, как группа поддержки Головастикова. Ричард Кинг благодушно продолжал: – Новые назначения в правительстве Российской империи. Мелисса, наш новый-старый премьер, хотя язык не поворачивается назвать старой эту прелестную молодую женщину… – А все-таки назвал, – заметила Екатерина, подкрашивая губы. – …назначила на пост военного министра Семена Столыпина, бывшего обер-камергера ее величества, отличившегося в Великой электрической миссии. С экрана полилось восторженное интервью мадам Столыпиной: «Я всегда знала, что мой Сенюшка лучше всех… Он идеально подходит для любой должности! Нет в мире такой должности, которая была бы для него достаточно хороша! Не знаю, может, новая работа помешает Сенюшке жениться, ведь это сколько дел, сколько обязанностей, не до молодой жены! Но тут уже ничего не поделаешь, нужно просто смириться и служить верой-правдой родному Отечеству. Жен-то может быть много, а Отечество – одно, не устаю это повторять своему милому Сенюшке». – В «Контактах» найден номер Семена Столыпина. Идет вызов, – заявил Перстень Екатерины. – Отменить, Нептун тебя проглоти, отменить вызов! – скомандовала Екатерина. – Я с Сеней вот-вот увижусь лично. Хотя и буду скучать без его помощи. – Не дадут тебе скучать, – предрек Генри, показывая на экран. Ричард Кинг с весьма довольным выражением бородатого лица вещал: – Кто же станет новым помощником Екатерины Третьей? Узнаем совсем скоро на «Всемогущем». Объявлен конкурс на должность обер-камергера императрицы. Реалити-шоу получило название «Ваш’величество точка лайв». Заявки принимаются на официальном сайте Зимнего дворца, электронный адрес вы видите на своих экранах… – Поверить не могу, что опять подписала контракт с Левинсоном, – вздохнула Екатерина. – Лучше так, чем наш развод в прямом эфире, – Генри проверил ручную камеру – приближалось время выхода государыни к народу. – К тому же он обещал снять мультик про Фокси по моему сценарию. – Новому обер-камергеру придется непросто, – интриговал зрителей Ричард Кинг, – ему придется втискивать в плотное расписание государыни уход за ребенком. Эксперты полагают, что именно сейчас в семье Романовых сложилась наиболее благоприятная ситуация для рождения наследника престола… Екатерина растерянно ахнула: – Что же это они себе позволяют? О том, что я беременна, я тоже из телевизора узнаю? Генри же заметно обрадовался: – Вот! Вся империя и даже какие-то многоумные эксперты нас одобряют! Главное, чтобы в Опочивальню не пришли одобрять, а так я не против. – И это еще не все вызовы, с которыми столкнется новый обер-камергер, – Ричард Кинг сдержанно улыбнулся в бороду. – График его венценосной начальницы, помимо всего прочего, должен также учитывать учебу императрицы в Санкт-Петербургском университете. Накануне приемная комиссия факультета истории рассмотрела вступительное эссе Екатерины Николаевны Романовой и после некоторых дискуссий приняла абитуриентку на курс. – Ура! – Екатерина захлопала в ладоши. – Ты слышал? У меня будет второе высшее! Я поступила! А ведь и правда, «Всемогущий» знает больше нас. – Итак, дамы и господа, – голос Ричарда Кинга приобрел просто-таки космическую глубину, – скоро вы увидите ее в роли матери, в роли примерной студентки, а прямо сейчас – в роли государыни всероссийской! Встречайте – ее величество Екатерина Фантастическая! Телевизор в роли церемониймейстера сработал превосходно. Толпа на улице взорвалась восторгами. – Пора, – сказала императрица. – Пора, – Генри набросил ей на плечи теплую темно-зеленую пелерину и включил камеру. – Я люблю тебя. – Я люблю тебя, – Екатерина взялась за ручку двери. – И свою империю. В ноябре в Петербурге темнеет рано. «Ничего, вот запустим Второе солнце, будет всегда светло», – думала Екатерина, выходя на крыльцо Зимнего. Но и сейчас на площади было очень красиво. Столб света поднимался от теплой мостовой и растворялся высоко в атмосфере. Повсюду кружили светлячки-квадрокоптеры, разносили горячие напитки из ближайших таверен и многочисленных «Омел». По краю темного небосвода величественно плыла Луна. Возле лестницы императрицу ждал верный Кирин. Но она решила пройти весь путь до Александровской колонны пешком. Без охраны. Сегодня у нее было двести миллионов телохранителей, и все они – россияне. С ней дружески здоровались, ее приветствовали, ей аплодировали – без верноподданических истерик, без пошлых розовых сердечек. И это было здорово. Она была первой среди равных. Она была одной из них – и вовсе не чувствовала себя одинокой, несмотря на то, что шла совсем одна. Она ощущала мощную, надежную, как эта брусчатая мостовая, поддержку народа. У массивного гранитного подножия колонны высилась воздушная сцена. Екатерина легко взбежала по ступеням, позабыв про тяжесть короны. На сцене ее ждали. Самые близкие и родные. Те, без кого сегодняшний день просто бы не наступил. Те, кому она была обязана больше, чем жизнью. Герои Великой электрической миссии. В дальнем ряду – милый преданный Флоп, мужественный Тимофей, возглавивший восстание компьютерщиков и студентов в Сибири, яркая Кармен, достойная своей собственной оперы в четырех актах. Усатый геолог Савельев – его пришлось долго уговаривать принять награду. Он все корил себя за взрыв вулкана. Старый добрый Харитон с еле заметной улыбкой на обветренном лице. Поддерживает под локоток нарядную мадам Столыпину в платье с кринолином и кружавичками, а та все оглядывается по сторонам, видно, выискивает в толпе Алису, свою будущую невестку. Семен, возвращаясь из Венесуэлы, заехал в Англию и забрал будущую жену домой. Он теперь был такой мужественный, императрица просто диву давалась. А вот и он сам. Военный министр Столыпин. Барашкины кудряшки исчезли, уступив место ультракороткой стрижке морского пехотинца. Подборок решительно выдвинут вперед. Бушлат цвета хаки, из-под него выглядывает накрахмаленный воротник рубашки защитного оттенка. Ястребиный взгляд. Хорош, очень хорош. Голубая лента Ордена Великой электрической миссии будет отлично на нем смотреться. Мустафа Блюментрост, цветастый и хлопотливый, как райская птица, глаза мечтательные. Мысленно он уже не здесь, а в Швеции, готовится получать Нобелевку и опустошать местные кондитерские. Папенька порекомендовал приятелю попробовать национальные десерты – вафли сюльт причудливой формы и кружевной торт спеткакку. «Швеция – это не только селедка и фрикадельки», – сказал Николай Константинович. Мелисса Майер и Гавриил Левинсон. Сидят рядом и, Екатерина просто не могла поверить своим глазам, держатся за ручки, как влюбленные подростки. Два самых циничных человека империи! Впрочем, когда еще проявлять чувства, как не после официальной помолвки? Кажется, у креативного директора «Всемогущего» это будет первая свадьба в жизни. Все же и он не устоял перед всемогущей любовью. Они с Мелиссой обручились в прямом эфире ток-шоу Ангела Головастикова. Получилось не особо романтично, но занимательно. Ангел их всё спрашивал: «А вы видели в Венесуэле столовые горы? – Нет. – А вы видели города на сваях, как в Венеции, в честь которой Венесуэлу и назвали Венесуэлой? – Эээ, вообще-то тоже нет», – смущенно говорила Мелисса. «А магнитик на холодильник мне хоть привезли?» – вопрошал Ангел, на что Левинсон отвечал: «Мы привезли кое-что получше. Но не тебе, приятель, а сами себе. Мелисса привезла себе здоровья – она теперь точно бросила курить, и на этот раз без вранья. А я, смею надеяться, привез себе жену… Остально только уладить кой-какие технические нюансы… Мелисса, выйдешь за меня?» «Черт возьми, да!» – уверенно заявила Мелисса. Императрица отправила счастливой парочке в подарок эксклюзивный кофейный аппарат – Разумная Кофеварка знала все рецепты кофе за последние 780 тысяч лет. Гаджет по просьбе Екатерины изготовил Алексей Попович, как только его выпустили из зала суда. Изоляцию на холме Кропоткина присяжные посчитали достаточным наказанием за давнишний побег из-под ареста и не стали дальше удерживать супергероя за решеткой. Алексей… Он занял место в первом ряду, среди родственников. Жаль, что этот солнечный лучик покидает империю! Сразу после Чемпионата мира по гонкам на лопатах в Сибири, который он «просто не имеет морального права пропустить». Но потом Алешка уезжает в Барселону вслед за Софи. Ей нужно продолжать учебу в университете. Да и климат испанский Софии больше нравится. Но сегодня сестра тоже была здесь. Улыбалась Екатерине. В этой мягкой улыбке, повороте головы было что-то неуловимо знакомое – то ли от папеньки, то ли от матери. Софи оказалась милой и веселой, с ней сдержанная Екатерина незаметно расслаблялась. Сестры много общались в последние недели. Пожалуй, они могли бы стать лучшими подругами. Может, еще и станут. «Владычица морская» способна на всё. В том числе создать эффект присутствия далекой сестры в твоей повседневной жизни. Жаль, что дед не носит Перстень. Екатерина очень скучала по нему и по бабушке, которая тоже редко надевала Разумник, все хлопотала по хозяйству. Какое счастье, что электричество вернулось так вовремя – Константина Алексеевича, тяжело раненного при обороне Шепси, успели доставить на другой конец страны к лучшему хирургу империи. Теперь дедуля вновь бодр и весел, только немного прихрамывает, но к весне должен совсем выздороветь. Планов у деда целые гроздья. Сегодня утром шепнул Екатерине, чтобы та не переживала, он берет Ивана Воронихина под свое крыло. «Ванятка грустит, такой же любитель пострадать, как твой папашка, – съехидничал дед. – Но я знаю, как таких нытиков встряхнуть. Записал я давеча Ванятку на съемки сериала «Пляжные амазонки». Тайком, конечно. Договорился с продюсерами – мы с ними не разлей вода после той битвы с испанцами. Пусть паренек отдохнет душой. А Орден ему со мной передашь. «Амазонки» прицепят ему твою медальку на плавки. Эти девчурки в купальниках любого реанимируют». Константин Алексеевич, в своей гавайской рубахе, торчащей из-под аляпистого свитера, и сам излучал радость жизни. Бабушка Мадлен, в строгом бежевом пальте, с бесконечной нежностью посматривала на своего чудо-мужа. Увы, у родителей Екатерины не случилось такой взаимной любви. Но главное, что они оба сегодня были рядом с дочерью. Василиса украшала собой главную площадь Российской империи. Ослепительно белый плащ, перехваченный на тонкой талии блестящим поясом, сиял в свете прожекторов. Золотая коса до пояса, громадные голубые глаза, блестки на высоких скулах. Сейчас Екатерина и правда гордилась матерью. Но не только потому, что та, как всегда, выглядела сногсшибательно. Главное – Василиса выполнила ее просьбу. В записке Екатерина умоляла маму сделать то, что «фам фаталь» умела лучше всего – разбить сердце влюбленного в нее мужчины. Василиса блестяще справилась с деликатным заданием – довела до инфаркта главу могучей Испанской империи менее чем за сутки. Луис Второй отрекся от престола в пользу своего сына на следующий же день после прибытия Василисы ко двору. А с молодым Мануэлем, обожавшим лошадей и заскучавшим без Интерсетки, можно было договориться. Что Екатерина и сделала, предложив новому королю Келпи и полное восстановление электричества. Теперь Екатерина даже немного расстраивалась, что Василиса через пару дней улетает. Маму пригласили в Южную Америку – «поднимать венесуэльское кино». Она горела желанием сыграть индианку и уже примеряла иссиня-черный парик. Следовало признать, что и брюнетка из Василисы получилась прекрасная. Эта женщина обладала неземной красотой. Как же хорошо она смотрелась рядом с папенькой! Екатерина почувствовал знакомый укол горечи – ее родители были великолепной парой. Когда императрица перевела взгляд на Николая Константиновича, глаза ее затуманились. Екатерина с трудом сдерживала слезы. Вернувшись из Сибири, папенька объявил, что совсем скоро уезжает в новую командировку. На Марс. «Как на Марс?» – слабым голосом спросила Екатерина. – «На Земле мне делать нечего, – твердо ответил Николай Константинович. – За страну и за тебя я теперь спокоен. У Софи тоже все хорошо. А больше меня тут ничего не держит». Экс-император подал прошение в Императорскую космическую коллегию, заявление рассмотрели в порядке очереди, и несколько дней назад пришел положительный ответ. Николая Константиновича взяли в команду колонизаторов – и сразу капитаном. Самое забавное, что вслед за государем в Петербург явился дремучий Ерофеич и тоже попросился на Марс. Сказал, что ему охота скататься в гости к Перуну. Коллегия разрешила, при условии, что Ерофеич прекратит бухаться на колени перед каждым встречным-поперечным богом. Николай Константинович пожал плечами, но согласился дополнить состав марсианской экспедиции неистовым сармовчанином. «Ерофеич привык к полной изоляции, отсутствию бытового комфорта и беспрекословному подчинению, – задумчиво сказал экс-император. – А для члена экспедиции это самые важные качества». Особенно Николай Константинович радовался, что Екатерине и Софи, как дочерям колонизатора Марса, назначат государственные пособия – по 250 рублей каждой. «Буду вам помогать с другой планеты, девочки», – шутил он. Вообще Екатерина давно не видела папеньку таким воодушевленным. Он горел идеями о том, как будет осваивать Красную планету. «Ты только представь, Кати, на Марсе будет развеваться российский флаг!» – восклицал он. «Да с чего он там будет развеваться, там, наверное, и ветра-то нет. Откуда там ветер, если дышать нечем?» – сомневалась Екатерина. «Есть, есть ветер, еще какой! Ураганный!» – с гордостью говорил Николай Константинович, словно марсианский ураганный ветер был его личной заслугой. В конце концов Екатерина примирилась с мыслью о том, что папенька улетает на Марс. Она видела, что там он будет счастлив – занят величайшим делом, имеющим огромное значение для всего человечества. И потом, он берет с собой Перстень. А значит, они будут разговаривать каждый день. К тому же у нее теперь есть Генри. Все еще есть, несмотря ни на что. Рыжая макушка мужа виднелась из-за камеры. Екатерина улыбнулась в объектив. Когда-нибудь это видео посмотрит ее будущий ребенок. Наследник престола Российской империи. История семья Романовых продолжится в веках. Государыня Екатерина Третья была в этом уверена на семьсот восемьдесят тысяч процентов. ### Приложения Альтернативные биографии Романовых Николай II Александрович (1868–1941) Николай Александрович Романов родился в 1868 году. Отец его Александр III прославился жестким характером и убежденностью в единоличной власти монарха. «Конституция! Чтоб русский царь присягал каким-то скотам», – часто говаривал он, поглаживая окладистую купеческую бороду. «Самодержавие создало историческую индивидуальность России», – таков был девиз Александра Александровича. Ему же принадлежит и знаменитое хлесткое выражение: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать». После внезапной смерти отца в 1896 году Николай Александрович, которому только-только исполнилось 26 лет, пытался продолжить его сурово-консервативный курс. В первый же год своего правления, участвуя во Всероссийской переписи населения, юный государь указал в анкете род занятий: «Хозяин земли Русской». Чуть позже он заявил всем либералистам: «Буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный родитель». Так бы всё и продолжалось, если бы не Великая Швейцарская Революция. Переворот случился в благополучной Швейцарии 29 февраля 1904 года. Его организовал уроженец Российской Империи Владимир Ульянов. Вообще-то Ульянов планировал захватить власть на своей родине, и активно готовился к этому, тем более что жесткая политика Николая Второго весьма способствовала росту народного недовольства. Однако оказавшись в процветающей Европе, Ульянов передумал. «Да ну ее, эту немытую Россию, – решил он. – Надо брать Швейцарию. Полюбить – так королеву, проиграть – так миллион», – сказал он себе и развернул бурную революционную деятельность в Альпах, закончившуюся успешным восстанием местных фермеров. Таким образом, 29 февраля 1904-го года россиянин Ульянов стал первым Председателем Совета народных комиссаров Швейцарии. Император Всероссийский получал тревожные донесения об альпийском перевороте каждый час. Он не спал две недели. После того, как стало ясно, что Швейцарии больше нет, а есть Швейцарская Республика, Николай Второй произнес историческую фразу: «Хороший урок для всех нас». В этот день «Хозяин земли Русской» стал ее Другом. «Не приказывать, а советовать», – таким отныне был стиль правления Николая Александровича. Да ему и самому сразу стало легче – характер у молодого монарха был мягким, уступчивым. Николай Романов, человек с европейским менталитетом, на самом деле совсем не походил на своего отца, властного русского барина. Первым делом Николай Александрович подписал Конституцию, ограничивавшую права монарха до декоративных. По сути, он оставил за собой лишь представительские функции, остальные сократил до минимума. Власть над страной перешла к Государственной Думе. «Я берегу не самодержавную власть, а Россию, – заявил Николай Второй при подписании исторического документа. – Я убежден, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу». Вторым его небывалым, неожиданным решением стало введение Дня Гнева 29 февраля. Раз в 4 года граждане Империи могли прийти к Зимнему дворцу и безоглядно, на все корки, во всеуслышание ругать государя в частности и власть в общем. Без всяких последствий для себя. Оригинальная мера позволила снять накопившееся раздражение народа. Люди покричали на Дворцовой, сначала с опаской, потом во всю мощь легких, и довольные разошлись по домам. Популярность Романовых резко взлетела. Дни Гнева постепенно превратились в дни народной любви к государю. В стране начался бурный экономический рост, уровень жизни населения ощутимо поднялся.