— Уполномоченные по жилищным вопросам от цитадели Кнопф и Клайф, — отчеканили они почти хором. Рты их двигались механически, как у деревянных щелкунчиков для орехов. Сперва они показались близнецами, но вскоре глаз уловил некоторые различия, по большей части формальные — вроде родинок или горбинки на носу. В остальном они смотрелись единым существом. — Что вы хотите сделать с этим помещением? — со скрытой враждебностью спросил Джоэл, когда уполномоченные с громким чеканным топотом ворвались в приотворенную дверь квартиры покойного. — Передать в пользование нуждающимся. Комната будет разделена на две части. Согласно новым нормативам, — объяснил один из них, доставая линейку для измерения метража, то ли Кнопф, то ли Клайф, Джоэл так и не разобрался. — А вам вручается экземпляр новых правил расселения по Кварталу Охотников, — всучил ему бумагу второй. Джоэл застыл с небольшой брошюркой, напечатанной в типографии цитадели. Желтая бумага шелестела от набегавших порывов сквозняка из приоткрытой двери: снаружи собирались тучи новой грозы. — Джо, представляешь, меня выселили! — послышался голос из-за входной двери. Джоэл поспешно открыл. Ли стоял растерянно и нерешительно, как нищий странник, опасавшийся войти без разрешения. За собой на маленькой сломанной тележке с тремя колесами он волочил тяжелый сундук и два тюка сверху него. Любимую треуголку он, конечно, «нес» на голове, но она не возвращала ему вид самоуверенного повесы. — Ты вовремя… Здесь такое дело, — начал Джоэл, но Ли перебил его: — Я думал, сам съезжаю, а меня еще поторопили! Что к Хаосу творится? — Попросим не выражаться, охотник Ли, — оборвали его уполномоченные. — В связи с усложнившейся ситуацией ряд помещений, где проживали охотники, стал непригоден для эксплуатации. По новому распоряжению комната выделяется на двух человек. Пока составлены предварительные списки подселения. Есть возможность обжалования в случае личной неприязни. Но все изменения допустимы строго в рамках новых предписаний. И снова то ли Кнопф, то ли Клайф требовательно сунул Ли в руки желтоватые скрипучие листы свежей брошюры. Тогда до Джоэла дошел смысл новых правил, он торопливо всмотрелся в текст, увидев ряд адресов и по две фамилии возле каждого. — Ли, ты у меня. Не волнуйся, — прошептал Джоэл, видя, как на щеках напарника выступает лихорадочный румянец непонимания и гнева. Глаза его беспорядочно шарили по углам общего холла, точно он потерял какую-то важную вещь. — Спасибо Уману, — нерешительно пробормотал он. — Да, наверное, спасибо. — Распишитесь здесь и здесь, господа. Решение по помещению первого этажа будет принято в кратчайшие сроки. Просьба не занимать его и не загромождать общий коридор. Благодарим и откланиваемся. Молодцы и не думали на самом деле кланяться или хотя бы головой кивнуть. Они синхронно, как фигурки часовых механизмов, шагнули назад и захлопнули за собой дверь. Без них сделалось немного легче. Только Ли застыл посреди коридора с опущенными плечами, подавленный и сникший, как оплавленная свеча. — Давай помогу с сундуком, — предложил Джоэл. — Вдвоем его наверх легче переносить. Помню, я после выпуска из академии свой тащил… с Уманом! Представить сейчас — смешно. С Верховным Охотником! А тогда — двое мальчишек, тащащих сундук. Но Ли не смеялся, Джоэл говорил много и быстро больше для себя, справляясь с волнением. Он радовался, безгранично и неконтролируемо, как победитель, взявший главный приз в соревнованиях. Но Ли не разделял его восторга. — Ты давно здесь, я смотрю. Хорошая мансарда. А я уже много домов сменил… Нет у меня дома, — только тихо отозвался он, подхватывая тюки и таща их наверх. Потом он спустился, и вместе они в понуром молчании подняли сундук. — Ну вот, Джо… — выдохнул Ли, кладя на стол треуголку. Он застыл посреди мансарды, теперь рядом стояли их сундуки, рядом висели плащи. И Джоэл радовался, что будет видеть такую картину каждый день. А Ли отчего-то печалился, кривился от неуловимых сомнений. — Да, вот, — кивнул Джоэл. — Что вот? — Ты рад? — обиженно осклабившись, спросил Ли. — Вижу, что рад! — Вполне. А ты будто нет… — засомневался Джоэл. Его пугала эта перемена. Ли сотни раз приходил в мансарду, сотни раз они безраздельно принадлежали друг другу. Но теперь, когда небольшая полузапретная мечта обоих обрела законные основания, возлюбленный вдруг не находил себе места, одинокий и как будто всеми покинутый. — Ну, что сказать. Куда я теперь приведу Лулу и Мартину? — невесело усмехнулся он. — Выгонишь меня на улицу, если тебе так захочется их привести. Джоэл подошел к нему и взял за руку, успокаивающе привлекая к себе. Ли встрепенулся и поцеловал, прошептав: — Не захочется. Я уже давно думал о том, что нам стоит… Их пальцы сплелись, лицо обжигало дыхание возлюбленного. Хотелось осуществить все свои недавние фантазии, даже несмотря на усталость. Они существовали в состоянии вечной измотанности, отсутствия нормального отдыха, в ожидании бунта или эпидемии сомнов. Так что же тогда, вовсе не жить, не чувствовать, не любить? Отдать себя на волю вечной тоски. Джоэл сопротивлялся этой незримой наступающей серой тени тотального безразличия. Сопротивлялся, когда зарывался пальцами в волосы Ли, перебирал их, целовал его ладони, вдыхая желанный горьковатый запах. — Стоит жить вместе. Да, я тоже думал… Что никакие мы не друзья, Ли, — улыбнулся Джоэл. — Но знаешь… я не… — вдруг отстранился Ли, резко отвернувшись к окну. — Чего ты боишься, Ли? — насторожился Джоэл. — Своих снов, — признался любимый с тяжелым присвистом. — Но ведь я обещал охранять их. — Не в том дело. Хотя, может, в скором времени я смогу тебе рассказать. Но не сейчас. Пока не сейчас. Ладно, столько всего свалилось на нас! А еще раскидать бы вещички. Ли погружался в разочаровывающую суетливость. На столе осталась незамеченной бутылка сидра, а все жаркие фантазии рассыпались хлопьями пепла. Джоэл буквально чувствовал, как из кожи Ли лезут незримые колючки, не позволявшие дотронуться до него, обнять, успокоить, поклясться, что отныне они навечно останутся вместе. Его тяготила давняя тайна, хотя Джоэл простил Ли любые проступки, которые тот мог совершить в прошлом. — Так что, мы будем проверять эти адреса? — деловито поинтересовался Ли, наткнувшись при разборке тюков и сетей на потертые страницы. Он ловко уводил от темы, но зато и сам отгонял тяжелые думы. На губах его уже играла привычная очаровательная улыбка азарта. — Пусть Вермело немного успокоится. Рыжеусый не вылезет со своей агитацией, — ответил Джоэл. В сложившейся ситуации новое расследование — да еще инкогнито — ощущалось лишним грузом. Но пойти и сдать в вещдоки улику они уже опасались из-за неизбежных вопросов, ответы на которые не придумал бы самый искусный лжец. — Знаешь, Джо, странная книжонка. Здесь дважды значится адрес… из Квартала Прокаженных. А там публика неплатежеспособная, по-моему, — внезапно заметил Ли, небрежно перелистывая страницы. — Да, будь ты богач или нищий, в придел изгоев еда привозится в обмен на труд больных, которые выносят мусор. — Это жестоко. Но что там может делать Рыжеусый? — Изготавливать свое зелье! — предположил Джоэл. — И раз агитировать пока некого, это единственное место, где он может спокойно отсидеться и приготовить новую партию, — сообразил Ли. — Не факт, но проверить надо, — задумался Джоэл. — Проберемся в квартал прокаженных, если ты не боишься. Выходило, что у них оставалось не так много времени до восстановления нормальной жизни города со всеми снующими по улицам попрошайками и торговцами, среди которых и прятался контрабандист. Его дело выглядело маловажным в сравнении с пришествием Легендарного Сомна. Но бунт в юго-западных трущобах начался с разоблачения борделя, куда Рыжеусый сбывал свой товар. А потом посреди сражения совершенно случайно возник Вестник Змея. Совпадения, кругом сплошные глупые совпадения без нужных доказательств. — Бояться? Джо! Обижаешь! Уж кто-кто, а не я! — залихватски воскликнул Ли. — Сначала отдохнем немного. Стар я уже сундуки по лестницам таскать, — шутливо повел плечами Джоэл. — Нашелся старик! — рассмеялся Ли. И Джоэл почти успокоился: тему кошмарных снов они пока не затрагивали. Впрочем, отметить новоселье все равно толком не удалось. Они выпили по стакану сильно разведенного сидра, заев его сморщенным картофелем и сушеным мясом из пайка охотников, а потом просто легли и заснули на положенные пять часов. Они радовались, что после бунта цитадель, как и гарнизон, переполнена пленниками и охотников отправляют в подвалы реже, чем обычно. Риск превращений, конечно, сохранялся, даже повысился после всех потрясений, но охотников намеренно оставляли в самом Вермело на случай новых стихийных выступлений. Впрочем, в этот день жизнь города текла спокойно, не считая разразившейся грозы с ливнем. Крыша немного протекала, мелкие капли барабанили о дно подставленной под течь умывальной лохани. Но в мансарде витало уютное тепло. Рядом мерно дышал Ли. Джоэл не удержался и крепко обнял спящего возлюбленного, украдкой поцеловав в шею. А потом и сам заснул, убедив себя: «На пять часов можно успокоиться, отпустить все вопросы и страхи. Хотя бы на пять часов. Есть и другие охотники в Вермело. Например, Энн и Батлер… Все хорошо. Да, хорошо». Только перед пробуждением Джоэл встрепенулся от ощущения чьего-то злого присутствия. Он схватил меч, по традиции всех охотников стоящий возле кровати. В Ловце Снов брыкалось нечто, темное, бесформенное, хотя бесформенное лишь на первый взгляд. Сперва привиделись лохмотья Разрушающих, но вскоре среди неразборчивых химер проявились отчетливые контуры и линии: в ловушке кошмаров ухмылялся и вздрагивал безобразный омерзительный старик в черном сюртуке приличного господина. Его сизые космы свисали до плеч, кривые желтые зубы скалились в хищной ухмылке, седая щетина торчала ежиными иглами. Джоэл уже видел его, наверное, два или три раза среди вихря кошмаров любимого. Но никогда не задумывался, что за тварь терзает подсознание Ли. — Бифомет Ленц? — шепотом воскликнул Джоэл, сам не до конца пробудившись. Невероятные предположения сплелись безумной версией А старик скалился и беззвучно смеялся из Ловца Снов. Ли не просыпался, но голова его металась по подушке. Он судорожно брыкался и случайно ударил пяткой по колену напарника. Джоэл вздрогнул и окончательно пробудился. Он вскочил и проворно вонзил меч в сердце кошмара. Хлынула иллюзорная кровь, сон растворился, так и не обретя материальную оболочку. — Джо… я не хочу обращаться. Не теперь! Только не теперь! — прошептал Ли, вцепившись в плечи Джоэла, когда тот вернулся на место. — Я не могу так подвести тебя. — Ты не обратишься, Ли, ни в коем случае. Теперь я с тобой. Всегда с тобой. И ни один кошмар не причинит тебе вреда, — успокоил его Джоэл, нежно проводя по щеке любимого, убирая с его высокого лба спутанные и слипшиеся от холодного пота пряди волос. — Спасибо, — прошептал Ли, остекленевшим взглядом уставившись в потолок. Он покосился на Ловец Снов, затем недоверчиво на Джоэла, убиравшего меч в ножны. — Ну, не раскисай, напарник! Сегодня мы хотели схватить Рыжеусого! — Так точно! — кивнул Ли и бойко вскочил. Он кидал себя в веселье, как камень из пращи, заставлял смеяться, когда балансировал на грани срыва. Так он жил, таким был с самого первого дня знакомства. Но теперь Джоэл надеялся узнать истинную причину его кошмаров и излечить душу Ли, отогнать от него всех монстров. Тогда бы и мансарда превратилась в особняк из грез. Глава 21. Предел изгоев Собрались они быстро, до смены оставалось достаточно времени. На визит в предел изгоев они не рассчитывали потратить больше двух часов, если там не ждало что-то пострашнее заразы. Джоэла посещали смутные сомнения, Ли же старательно запасался перчатками и повязками на лицо, которые они хранили на случай работы в задымленных кварталах или помещениях. Но лепра вроде бы не передавалась по воздуху, мусорщики каждый день встречались с «изгоями» у калитки запретного забора. Или передавалась? Никто толком ничего о ней так и не узнал. Заболевали ей реже, чем чумой, но угасали долго и мучительно. — Итак, твой план безупречен: мы нарушаем все правила, перелезаем через забор или влезаем через щель, подкупая знакомых караульных. И… идем по нужному адресу, — подытожил Ли, когда они выходили из дома. — Ты говори потише, — криво ухмыльнулся Джоэл. Он и правда знал, кто постоянно сторожит забор: обычно специальные караульные от гарнизона следили за тем, чтобы прокаженные не проникли в город. Двоих охотников, которые намеревались вломиться в запретную зону, а не сбежать из нее, пропустили бы, достаточно сказать про расследование и показать удостоверение. К тому же после встречи с Легендарным Сомном Джоэла начали узнавать практически в лицо, да еще кто-то распространил слух о переданном мече самого Нейла Даста. Никаких привилегий такая известность пока не принесла, оставалось надеяться, что хотя бы проблемы не умножатся. — Да ты прямо звезда, оперный див! — Вот видишь, работает, — обрадовался не без гордости Джоэл, когда их пропустили через блокпост без предоставления документов. После бунта Вермело превратился в крайне неприятное место: в конце каждого проспекта маячили небольшие палатки военных, отряды останавливали у границ Кварталов, дворы перегородили дополнительными заборами. А тех, кто пытался перебраться незаконным путем — садами, по крышам, через подвалы — арестовывали или расстреливали на месте в случае сопротивления. Собиравшихся на улицах в группы немедленно разгоняли, даже если кто-то намеревался отпраздновать свадьбу или помянуть покойного. Праздников в эти дни случалось куда меньше, чем похорон. Повсюду мелькали потерянные погорельцы, обезумевшие вдовы, чьих мужей заточили в темницы, осиротевшие дети, израненный скот. У края Квартала Палачей посреди улицы Джоэл заприметил знакомого мальчишку-рикшу и сперва обрадовался, что тот остался жив в этой свалке. Но потом присмотрелся: парнишка окосел на левый глаз, щека с той стороны у него скрывалась под слоем грязного бинта, а повозка лежала на боку с оторванным колесом. Джоэл захотел подойти и чем-то помочь, но понял, что вряд ли способен предложить что-то, кроме дешевых словесных утешений: калек в академию не брали. А на бюрократские должности в Цитадель либо приглашали с квалификацией, как Кнопфа и Клайфа, либо из милосердия оставляли своих же инвалидов, как Грэма и Бима. Поэтому Джоэл отвернулся и прошел мимо, ощутив себя циником, но лишь на мгновение. Он давно усвоил, что в Вермело нереально помочь всем. Нереально быть человеком. Нереально жить счастливо. Важно сохранять и содержать в порядке то, что у них еще уцелело. Но этого не понимали устроители стачек и подстрекатели к бунту. На улицах повсюду встречались следы разрушений: вывороченные булыжники, перевернутые телеги, разломанная мебель, перья из подушек, растоптанная утварь. Пятна крови, въевшиеся в серую штукатурку домов. Только трупы убрали, выкинули за стену силами угасающих прокаженных. — Стой, кто идет! — встрепенулся караульный у края знакомого мрачного забора. Перелезть незаметно все-таки не удалось.