К счастью, этого не случилось; только пережитый испуг отнял силы у Терезы. Удостоверившись, что она невредима, Вампа подошел к раненому. Тот уже испустил дух; кулаки его были судорожно сжаты, рот искривлен, волосы всклокочены и влажны от предсмертного пота. Глаза его были открыты и все еще грозны. Вампа узнал в убитом Кукуметто. С того дня, как молодые люди спасли разбойника, он влюбился в Терезу и поклялся, что девушка будет принадлежать ему. Он неустанно подстерегал ее; воспользовавшись тем, что Луиджи оставил ее одну, чтобы указать дорогу всаднику, он похитил девушку и уже считал ее своей, как вдруг пуля, пущенная меткой рукой Вампы, пробила ему сердце. Вампа смотрел на него, и ни малейшее волнение не отражалось на его лице, тогда как Тереза, все еще трепещущая, едва осмеливалась подойти к трупу и боязливо глядела на него через плечо своего возлюбленного. Вампа обернулся к ней. «Я вижу, ты уже одета, – сказал он. – Теперь моя очередь заняться туалетом». Тереза и в самом деле с ног до головы была одета в наряд дочери графа Сан-Феличе. Вампа поднял труп Кукуметто и отнес его в пещеру, но на этот раз Тереза уже не вошла. Если бы в эту минуту проехал еще всадник, то он увидел бы странное зрелище: девушку, пасущую стадо в кашемировом платье, в серьгах и жемчужном ожерелье, с бриллиантовыми булавками в волосах и рубиновыми пуговицами на корсаже. Он, несомненно, решил бы, что перенесся во времена Флориана и, воротясь в Париж, стал бы уверять, что видел Альпийскую Пастушку у подножия Сабинских гор. Через четверть часа Вампа вышел из пещеры. Он был одет с не меньшим щегольством, чем Тереза. На нем был камзол из гранатового бархата, с чеканными золотыми пуговицами, шелковый вышитый жилет, римский шейный платок, зеленый с красным шелковый пояс, затканный золотом, бархатные голубые штаны до колен с бриллиантовыми пряжками, замшевые гетры с пестрым узором и шляпа, на которой развевались ленты всех цветов. У пояса висели двое часов, а за пояс был заткнут великолепный кинжал. Тереза вскрикнула от восхищения. Вампа в костюме Кукуметто напоминал картину Леопольда Робера или Шнеца. Заметив, какое впечатление он произвел на свою невесту, он гордо улыбнулся. «Готова ли ты разделить мою судьбу, какая бы она ни была?» – спросил он ее. «Да!» – воскликнула Тереза. «И ты всюду пойдешь за мной?» «Хоть на край света!» «Тогда давай руку и пойдем: нельзя терять времени». Девушка подала руку своему возлюбленному, не спрашивая даже, куда он ее ведет. В эту минуту он казался ей прекрасным, гордым и всесильным, как божество. Они направились к лесу и через несколько минут скрылись за деревьями. Нечего и говорить о том, что Вампа знал все тропинки в горах; он все дальше углублялся в лес, не колеблясь ни одной секунды, хотя там не было ни одной протоптанной тропинки, и он распознавал дорогу по кустам и деревьям; так шли они часа полтора. Наконец они забрались в самую чащу леса. Высохшее русло вело в темное ущелье. Вампа пошел по этой нехоженой дороге, вившейся глубоко между двумя берегами и затененной густыми ветвями сосен; если бы не отлогий спуск, ее можно было принять за тропу в Аверн, о которой говорит Вергилий. Тереза, снова оробевшая в этом диком и пустынном месте, молча жалась к своему проводнику; но так как она видела, что он идет ровным шагом и лицо его спокойно, она нашла в себе силу скрыть свою тревогу. Вдруг в десяти шагах от них из-за дерева вышел человек и навел на Луиджи ружье. «Ни шагу дальше, – крикнул он, – не то убью!» «Брось! – сказал Вампа, пренебрежительно подняв руку, между тем как Тереза, не скрывая больше своего страха, вся дрожа, прижималась к нему. – Разве волки грызутся между собой?» «Кто ты такой?» – спросил часовой. «Я – Луиджи Вампа, пастух из поместья Сан-Феличе». «Что тебе нужно?» «Мне нужно поговорить с твоими товарищами на прогалине Рокка-Бианка». «Так ступай за мной, – отвечал часовой, – или лучше ступай вперед, коли знаешь куда». Вампа презрительно улыбнулся, вышел вперед вместе с Терезой и продолжал свой путь тем же твердым и спокойным шагом, каким шел до сих пор. Через пять минут разбойник велел им остановиться. Они повиновались. Разбойник три раза прокаркал по-вороньи. В ответ раздалось такое же карканье. «Так, – сказал разбойник. – Теперь можешь идти дальше». Луиджи и Тереза пошли дальше. Но по мере того как они подвигались вперед, Тереза все крепче прижималась к своему возлюбленному: в самом деле между деревьями замелькали ружейные стволы. Прогалина Рокка-Бианка находилась на вершине небольшой горы, которая, вероятно, некогда была вулканом, потухшим еще прежде, чем Ромул и Рем покинули Альбу и построили Рим. Тереза и Луиджи взобрались на вершину и очутились лицом к лицу с двумя десятками разбойников. «Этот парень вас ищет, он хочет поговорить с вами», – сказал часовой. «Что же он хочет нам сказать?» – спросил разбойник, заменявший атамана во время его отлучки. «Хочу сказать, что мне надоело быть пастухом», – сказал Вампа. «А, понимаю, – сказал помощник атамана, – и ты пришел проситься к нам?» «Милости просим!» – закричали разбойники из Феррузино, Пампинары и Ананьи, узнавшие Луиджи. «Да, только я хочу быть не просто вашим товарищем». «А чего же ты хочешь?» – спросили с удивлением разбойники. «Я хочу быть вашим атаманом», – отвечал Луиджи Вампа. Разбойники разразились смехом. «А что ты сделал, чтобы заслужить такую честь?» – спросил помощник атамана. «Я убил Кукуметто, вот на мне его наряд, и я поджег виллу Сан-Феличе, чтобы подарить подвенечное платье моей невесте». Через час Луиджи Вампа выбрали атаманом вместо Кукуметто. – Милый Альбер, – сказал Франц, обращаясь к своему другу, – какого вы теперь мнения о синьоре Луиджи Вампа? – По-моему, это миф, – отвечал Альбер, – он никогда не существовал. – А что такое миф? – спросил Пастрини. – Слишком долго объяснять, любезный хозяин, – отвечал Франц. – Так вы говорите, что синьор Вампа промышляет теперь в окрестностях Рима? – И с такой дерзостью, какой еще не проявлял ни один разбойник. – И полиция тщетно пытается его изловить? – Что поделаешь! Он дружит и с пастухами в долине, и с тибрскими рыбаками, и с береговыми контрабандистами. Его ищут в горах, а он на реке; его преследуют на реке, а он выходит в открытое море; а потом вдруг, когда думают, что он бежал на остров Джильо, Джаннутри или Монте-Кристо, он снова появляется в Альбано, в Тиволи или в Риччии. – А каково его обращение с путешественниками? – Очень простое. Смотря по дальности расстояния от города, он дает им либо восемь, либо двенадцать часов, либо сутки сроку, чтобы внести выкуп. Потом по истечении срока дает еще час отсрочки. В шестидесятую минуту этого часа, если деньги не выплачены, он пускает пленнику пулю в лоб или всаживает ему кинжал в грудь, вот вам и весь сказ! – Ну как, Альбер, – спросил Франц, – вам все еще хочется ехать в Колизей по наружным бульварам? – Разумеется, – отвечал Альбер, – если эта дорога живописнее. В эту минуту пробило девять часов. Дверь отворилась, и вошел кучер. – Экипаж подан, ваша милость, – сказал он. – В таком случае едем в Колизей, – сказал Франц. – Через ворота дель-Пополо, ваша милость, или улицами? – Улицами, черт возьми, улицами! – воскликнул Франц.