Ближе к вечеру в графстве Рендлшир затеяли грандиозный пир в честь возвращения хозяина и его воинов. Длинные дубовые столы были обильно уставлены яствами, среди которых имелись разные виды печёного и варёного мяса, ячменная каша с пряными сушёными травами, щучья похлёбка с луком… Из погреба уже выносили бочонки с элем, вином и медовухой. По центру главного длинного стола спиной к стене восседал конунг на огромном дубовом троне, обильно украшенном искусной резьбой. Местные плотники долго работали над этим шедевром в угоду своему хозяину, для графини изготовили подобное кресло, но немного размером поменьше и изящнее. Малинда покорно заняла своё место подле мужа, поедая щучью похлёбку серебряной ложкой, она мысленно находилась совершенно не здесь. Не терпелось поскорее удалиться в свои покои, захотелось уединиться да начать всё обдумывать… Под грозным надзором бдительной Бирны детишки, плотно отужинав погнали играть. Кто-то из захмелевших ярлов взял в руки смычковую лиру и завёл песнь об одиноком и храбром воине, который держал путь в Вальхаллу, находя смысл жизни в бесконечных битвах и скитаниях. Остальные мужчины задумчиво подпевали, хор бархатистых баритонов погружал в состояние, сродни медитации. Изрядно хмельной уже Зигфрид глядел в одну точку остекленевшим взглядом, мужчина казался грустным и подавленным. Он сидел напротив Ульвара, постоянно стараясь быть у конунга на виду, как самый преданный из ярлов. — Чего сохнешь, как листва по осени? Отчего ж не взял с собой эту свою Ингерду, вижу же, что убиваешься по ней… — молвил назидательно конунг. — Бери уже её в жёны, пока кто другой не взял! — Никто и не возьмёт! — рыкнул Зигфрид. — Моя она! — стукнул ладонью по поверхности стола, сжимая руку в кулак. — Возьму силой, коль не захочет! — А отчего ж не взял, времени-то много было, пока мы находились в Данелаге… — ухмыльнулся Ульвал, отгрызая кусок свинины. Зигфрид опустил взор и замолчал, словно потух… Просто боится он, что гордая Ингерда не ответит взаимностью, отвергнет. Насильно можно взять лишь тело, но сердце никак… — Да не печалься ты, Зигфрид! — конунг попытался приободрить друга. — Сам-то с ней поговори! А то всё бегаешь, как заяц по лесу, вокруг да около… Да зачем походных девок при ней упоминаешь? Уж видать, обиделась она! Зигфрид лишь хмыкнул в ответ, осушив очередную кружку эля да приложился к ячменной каше, уж вкусно её готовят здешние повара. — Да с Бродди нехорошо вышло, уж Орм ослушался меня и напал на его деревни, урон нанёс да убил его кузнеца! Завтра поутру распоряжусь отослать к берегам Нортумбрии своего молодого кузнеца, Угги. И оружия кой какого в дар передам, ведь благородностью отвечать надобно, Бродди мог нас спокойно убить в своих поселениях, так бы и удобряли там почву сейчас… — размышлял Ульвар вслух, вовлекая Зигфрида в беседу, чтоб отвлечь его от дел сердечных. — Правильное решение, Ульвар, — ответил тот, на мгновенье вспомнив тот поход с Ормом и милость Бродди, который их великодушно отпустил на все четыре стороны. Малинда, тяжко вздыхая и зевая, откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. — Иди уж в опочивальню, я позже приду, — конунг обратился к графине своим хриплым баритоном. — Отдохни с дороги, вижу, что притомилась… — С Вашего позволения, — Малинда откланялась и направилась в супружеские покои, сопровождаемая горничной Эббой, которая следовала за графиней, словно тень. Перед пиршеством Малинда успела посетить купальню, что была расположена на первом этаже центральной башни. Небольшое помещение с оббитыми деревом стенами обогревалось с помощью глинобитной печи, на которой грелись чугунные чаны с водой. Графине нравилось подолгу отмокать в огромной деревянной лохани, вдыхая испарения травяных отваров, что добавлялись во время купания. — Как же я устала, Эбба… Хочется отдохнуть, ведь знаешь, что нас ждёт? — Малинда подняла взор на горничную, с любопытством её разглядывая. Они стояли среди опочивальни, глядя друг на друга. — Не знаю, моя госпожа… — робко молвила Эбба. — Уже совсем скоро я буду тут единственной хозяйкой… — промурлыкала графиня, приблизившись к замершей на месте девушке. Изящными пальчиками Малинда скользнула по её щеке, затем провела по вырезу платья. — Ульвар умрёт, как и должно язычнику… Ты ведь ненавидишь язычников, Эбба? — Язычники не угодны Господу, их всех ожидает преисподняя! — пылко воскликнула горничная, она явно ненавидела язычество, чем Малинда и воспользовалась. — А ты совсем недурна собой… у тебя был мужчина? — спросила графиня неожиданно. — Нет, Ваше Сиятельство, — прошептала застывшая горничная, явно не осознавая, что происходит. — Значит ты пока ещё не ведаешь, насколько мужчины могут быть грубыми, они причиняют боль и страдания, они сродни похотливым животным берут силой то, что пожелают… Но женщина может иметь над ними власть через ложе, если сумеет дать то, чего им надобно, — Малинда потянула за шнуровку корсета Эббы, а та испуганно отпрянула назад. — Не бойся! Женщины ведь дарят ласку, а не боль… Я покажу тебе, что значит ласка… слушайся меня, Эбба! И когда я стану тут полноправной хозяйкой, как раньше, то дарую тебе особые привилегии… А теперь сними с себя платье, покажи мне своё тело, Эбба. Девушка покорно, но с долей испуга сняла свои одежды. Времени еще много, Ульвар скорее всего придёт лишь под утро, как обычно после грандиозных пиршеств. Малинда пристально рассматривала молочно-белую кожу девушки, затем погладила кончиками пальцев округлую грудь Эббы, та судорожно вздохнула, переживая доселе неизведанные ощущения. — Мужчина будет брать грубо, больно… — холодно молвила Малинда. — А женщины ласковые… Запомни это, Эбба, — рука графини скользнула меж бёдер горничной, лаская самое сокровенное. Девушка тихонько всхлипнула, дрожа всем телом, абсолютно не осознавая, что с ней происходит. — А теперь делай так же, как я, — графиня направила руку служанки меж своих ног, приподняв юбки. Ей нравилось развращать юную особу, ведь Эбба должна познать такого рода ласки, Малинда ещё многому её обучит и будет держать подле себя, чтоб та периодически умело утешала свою хозяйку. * * * Ульвар явился в покои супруги под утро, с трудом стянул с себя рубаху и сапоги, завалился на ложе в одних кожаных брюках и сразу же громко захрапел. Сонная Малинда брезгливо отодвинулась от него подальше, ближе к краю кровати, отвернувшись. Сегодня она встанет пораньше и посетит соседнюю башню, где обитают воины-охранники крепости. Графине предстоит разговор с некоторыми из них, а именно с теми, которые когда-то были преданны её покойному брату Кристиану. Графиня Рендл сделает всё, чтоб склонить этих воинов на свою сторону. Ульвар же проснулся около полудня, неторопливо поднялся с ложа на ноги. Голова раскалывалась с дикого похмелья, надо бы пойти в купальню да ополоснуться ледяной водой, вылив на себя несколько ушат, уж это хорошенько взбодрит! Перед завтраком конунг послал за одним из местных кузнецов, Угги. — Ты поплывёшь в земли Нортумбрии, Угги. Мне не хочется расставаться с тобой, но нужно воздать дань благородству Бродди. Я передам ему послание с объяснениями, а также несколько клинков и военных топоров, которые ты изготовил, чтоб их конунг узрел, каков ты мастер… — Ульвар вещал с долей пафоса и грусти, сидя в кресле, что когда-то принадлежало покойному Кристиану. Разговор происходил в приёмном зале, где конунг обычно принимал людей и проводил советы, собирая своих подданных воинов. — Я чем-то провинился перед Вами, Ваше Сиятельство? — Угги обратился к Ульвару согласно титулу графа Рендлширского, хотя сам конунг до сих пор не мог привыкнуть к такого рода обращению. — Нет, Угги! Наоборот! Я доверяю тебе важную миссию! Орм убил местного кузнеца на землях Бродди, поступив весьма подло… Так что вместо него будешь… На рассвете отправишься с сопровождающими воинами в Данелаг, а оттуда на судне поплывёте в сторону берегов Нортумбрии. Можно и по суше идти, но так будет дольше, да и опаснее… Не бойся, Угги… Уж Бродди тебя не обидит, он дорожит своими мастерами, а уж годному кузнецу как ты завсегда будет рад! Глава 13 Огромный тронный зал замка Йорвик освещался с помощью свечей в кованных канделябрах напольных подсвечников. В большом зарешёченном окне над массивным дубовым троном показался бледный месяц. Холодный ветер задувал в узкие вертикальные окна, расположенных в боковых стенах, эти проёмы днём служили дополнительным источником света. Этельвольд стоял подле камина, задумчиво взирая на языки пламени, словно они могли дать ответ по поводу грядущего. Огненные блики отражались в стальном взгляде мужчины, он сделал глоток вина из серебряного кубка и обернулся к столу, на котором лежали остатки недоеденных яств и красовались пустые деревянные миски и кружки для эля. Гости уже отбыли, кто на ночлег, а кто и вовсе на свои земли. Время уж позднее… Этельвольд подошёл к столу, плеснув себе ещё немного вина из глиняного кувшина. Предвкушение предстоящей реализации задуманного словно распирало изнутри, король Йорвика понимал, что сильно рискует и прольётся много крови… Но пути назад нет и цель должна быть достигнута любой ценой. Когда армия Эдуарда совершит переправу через реку Уз, продвигаясь в сторону крепости, у местечка Хольм их ожидает сюрприз… Этельвольд создаст видимость того, что струсил и сбежал из замка, нарочно пришлёт гонца с ложными сведениями к королю Эдуарду. Вкус скорой и лёгкой победы расслабит его воинов, которые и подозревать не будут о ждущей их засаде в ухабистой местности западной части королевства Йорвик… Взгляд Этельвольда привлекла миловидная молодая служанка, она как раз убирала со стола остатки еды. Каштановые длинные волосы девушки были небрежно заплетены в косу, несколько завитков ниспадали на довольно красивое личико. Кожаный поясок подчёркивал стройную талию, служанка порхала, словно птичка, убирая грязную посуду. Этельвольд уже несколько дней наблюдал за этой милой девушкой, а сейчас, как никогда осознавал, что испытывает неконтролируемое желание. Грядёт сражение, нужно дать выход адреналину, что бушует в недрах его души… Мужчина неспешно приблизился сзади, словно подкрадывающийся к своей жертве хищник. Служанка на миг застыла, спиной ощущая прожигающий насквозь взгляд короля. — Как твоё имя? — прозвучал его низкий хриплый голос. — Санна, — молвила тихо и с долей испуга девушка. Этельволд коснулся её нежной шеи, убирая в сторону завитки волос. — Красивое имя… Санна… — повторил он чуть тише, затем резким движением прижал её спиной к своей широкой груди, ладони мужчины бесцеремонно исследовали тело служанки поверх шерстяной ткани сарафана. — Такое же красивое имя, как и ты сама… Девушка попыталась вырваться, но учитывая силу мужчины это безрезультатно. Этельвольд развернул её к себе лицом. — Что Вам нужно? — спросила она испуганно, хотя прекрасно уже догадывалась. — А что нужно мужчине от красивой девушки? — Этельвольд приподнял бровь и ухмыльнулся. Русые кудри обрамляли его суровое лицо, а в серых глазах уже бушевало пламя желания. Возможно, при иных обстоятельствах Санна нашла бы его красивым, но грубая сила и напор короля пугали её. — У меня никогда не было мужчины… — голос Санны дрогнул, она стыдливо опустила взор своих прелестных серых очей. — Твоим первым мужчиной будет король, — прозвучало властно, Этельвольд рывком усадил её на стол, одновременно сметая на устланный деревянными досками пол пустую посуду, что с грохотом падала. Руки мужчины забрались под подол сарафана, резко разводя в стороны бёдра служанки. — Ты хороша… Сумеешь мне угодить, заберу с собой в Уэссекс, в свою новую резиденцию, ведь что тебя тут ожидает окромя грязной работы? Будешь моей наложницей… Я дарую тебе особые привилегии… — хрипло шептал король, нервно расстёгивая свой широкий пояс на кожаных брюках. — Отпустите… пожалуйста… — по девичьим щекам струились слёзы, её охватил ужас, ведь грядущая перспектива совсем не радовала, как и безмерно пугала неизбежная близость с этим суровым мужчиной. — Первый раз больно… Потом тебе понравится… — прохрипел Этельвольд, резко вторгаясь в невинное тело. Санна громко вскрикнула от боли, продолжая всхлипывать. Какими же ужасными казались ей эти мгновения, как хотелось, чтоб этот ад быстрее закончился. Мужчина грубо толкался, издавая рык, словно зверь. Казалось, его совершенно не волновали эмоции девушки… И когда всё закончилось, он как ни в чём не бывало застегнул пряжку своего пояса, подтягивая брюки. Затем король стянул Санну со стола, поставив на ноги. У девушки дрожали колени, а внутри саднило и жгло, она лишь молча всхлипывала, глотая капли солёных слёз. — Ты хороша, Санна… Хороша… Я ещё захочу потом… Возьму тебя на своё ложе… — Этельвольд убрал со своего лба прилипшие русые пряди, потёр ладонью щетинистую бороду, невольно облизнув пересохшие губы. — А теперь ступай, займись своими делами… Я позову тебя ещё… * * * Армия короля Эдуарда Старшего продвигалась через посёлки Нортумбрии, мародёрствуя и опустошая всё на своём пути. Воины не встретили серьёзного сопротивления, хотя местные мужчины объединялись в отряды в отчаянной попытке дать отпор англосаксам. Деревянные повозки, запряжённые лошадьми, постепенно наполнялись добром, отнятым у нортумбрийских поселенцев. Воины Эдуарда опустошали местные амбары и погреба, они побывали в каждом доме, вынося оттуда полезное добро, а именно шкуры и разнообразные предметы быта. У более зажиточных селян находили золото и драгоценности. В посёлках, куда заходили воины короля Уэссекса воцарялся хаос и разруха, Эдуард жестоко мстил, ведь ранее многие из местных людей также нападали на его земли, да ещё и под предводительством Этельвольда, нанося огромный ущерб. Из этого похода король намеревался извлечь также максимум материальной выгоды, пополнив казну своего королевства. День за днём армия Эдуарда продвигалась в сторону берегов реки Уз, оставляя на своём пути руины, выжженную землю, над которой звучал плач женщин и детей… Грандвелл никогда не был мародёром, он не испытывал удовлетворения от насилия. В отличие от тех же озверевших воинов Эльгера, люди Эрика не были столь жестоки. Граф запретил им жечь дома и убивать женщин, хотя некоторые их них не упустили возможности развлечься с местными селянками. Сам же Эрик предпочитал добывать трофеи в сражениях, наполняя повозки изъятым у врага оружием. Но своих воинов также надобно кормить и поить, поэтому граф считал мародёрство в данном случае обыденным делом, наблюдая за тем, как его люди выносят из амбара кадки с зерном, а из местных коптилен свиные окорока. Теперь голодным уж точно никто не останется. По мере того, как армия короля Эдуарда продвигалась к реке Уз, гружённых добром повозок становилось всё больше, а упоённые легкими и быстрыми победами воины казались расслабленными, прибывая в радостной эйфории. — Ваше Сиятельство, уж обогатимся мы в этом походе… — мечтательно молвил Этан, что неспешно ехал верхом рядом с Эриком, кутаясь в тёплый плащ с отделкой мехом бобра. Натянув на голову поплотнее войлочный подшлемник, он слегка поёжился в седле от морозного пронизывающего ветра. — Север… Уж как тут холодно… Скорее домой бы… — Самому не терпится скорее воротиться на свои земли, — молвил Эрик задумчиво, а перед глазами возник такой милый и родной образ его женщины… Деми… Словно мысли о ней то единственное, что по-настоящему согревает в холодах Нортумбрии окромя пылающих костров и раскалённых булыжников в шатре. На горизонте виднелась сверкающая водная гладь реки Уз, люди короля уже выбирали место, где следует разбить лагерь. Равнинный ландшафт казался идеальным для этих целей, ведь открывался широкий обзор и в таком случае дозорным проще обнаружить приближающегося врага. После того, как командиры отрядов с ободрения короля определились с местом для лагерной стоянки, был объявлен долгожданный привал. Вокруг царила оживлённая суета, мужчины разжигали костры и разбивали палатки. Морозный воздух постепенно наполнялся запахами пота и конского навоза, а также ароматом варёной в котлах каши. Этан уже предусмотрительно подогревал вино в огромном чане, затем он добавил туда немного мёда и сушёных измельчённых лекарственных трав. Этим напитком лекарь будет потчевать воинов Эрика в целях профилактики от простуды.