— Слава Тебе, Господи… жив… — пробормотала себе под нос графиня. — Спасибо тебе, что пробыл со мной эту ночь, мой любимый, — обратилась она к бессознательному мужу, словно тот её слышал. Деми приложила ладонь к влажному от испарины лбу Эрика, ощущая сильный жар, затем бережно обтёрла бледное лицо своего супруга влажной тряпицей. Прибывшая в покои Грандвеллов горничная Джинни принесла таз тёплой воды, чистую белую нижнюю сорочку, тёмно-синее платье и льняные полотнища, помогла своей госпоже умыться и переодеться. — Как Его Сиятельство? — шёпотом спросила горничная, опасливо взирая в сторону супружеского ложа. Самого лежащего Эрика не было видно, обзор закрывала часть балдахина. Да и Деми заботливо прикрыла наготу своего мужа пуховым покрывалом. — Он ещё с нами, я верю, что Господь не заберёт его, — спокойно ответила графиня. Джинни какое-то время возилась с длинными волосами хозяйки, убрав их наверх, в строгую причёску, а голову Деми покрыла кремовым платком. Будь подле графа, Джинни… Скоро начнётся церемония погребения Петера… — голос Деми дрогнул, к горлу подкатывал ком, как же хотелось попросту разрыдаться, но графиня Грандвелл не должна показывать слабость, тем более перед слугами. — В случае чего пришли посыльного, он будет за дверями комнаты… Деми накинула на плечи длинную антрацитовую накидку-плащ с капюшоном и поспешно вышла из покоев. Церемония погребения младшего Грандвелла проходила на родовом кладбище, что находилось подле монастыря на территории крепости. Там были захоронены представители этого славного рода, на надгробных камнях виднелись высеченные имена. На почётном месте с надписью «Айк Дикий Грандвелл» возвышался вытесанный из куска гранита крест, все знали, что тут погребён основатель крепости. Огромная толпа людей собралась провести Петера в последний путь. Его все любили за добрый нрав и отзывчивость. Бледным изваянием возле Деми стояла Катрин, облачённая в тёмные одежды, держа за руку свою дочь. Своего двоюродного брата Уотс сильно любила, ведь он не раз утешал и поддерживал её в сложных жизненных ситуациях. Церемонию погребения провёл местный священник, присутствующие склонили головы в молчании, провожая Петера в последний путь. В Уинчестер был отправлен гонец с печальным известием для Этель, но она и так не смогла бы прибыть на похороны мужа из-за очередной простуды, с которой слегла в постель. Прямо перед самой церемонией погребения прибыли в крепость сестра графини Мари и её муж Ден, выехав из Приграничных посёлков ещё затемно, чтоб успеть. Деми была безмерно рада встретиться с такими родными и близкими с самого детства людьми, ведь графиня сильно нуждалась в поддержке. Дениэл сразу же сообщил, что после церемонии погребения он отправится назад, в посёлки, граф Эрик не велел покидать те земли, которые он тщательно охранял со своими воинами. Мало ли, чего можно было ожидать со стороны Мартеншира, времена-то неспокойные… А вот Мари решила немного остаться подле сестры, дела по хозяйству в поместье Лоувед подождут… На могиле Петера был установлен надгробный камень, который ещё на рассвете несколько мужчин доставили в крепость из каменоломни. Деми дрожащими пальцами коснулась высеченной на нём надписи «Петер Грандвелл», она не скрывала слёз от окружающих, периодически вытирая их белым платком. «Прощай, мой милый друг Петер… Да упокоится твоя душа с Господом Богом нашим… Я верю, что тебе легко и хорошо сейчас, более страдания мирские не будут терзать тебя… Ты навсегда останешься в моём сердце добрым и светлым воспоминанием, я утешу Этель, поддержу, как сумею…» — Деми прикрыла рот платком, а из груди вырвалось надрывное рыдание. Она ведь тоже имеет право быть слабой, ну хотя бы на несколько мгновений… А в памяти возник светлый образ младшего Грандвелла из тех беззаботных времён, его тёплая улыбка и совместные прогулки по аллеям замка… Как давно это было, словно в прошлой жизни… Словно яркий и радужный сон… А опосля церемонии началась тяжкая работа для всех обитателей крепости и ближайших посёлков. Следовало также погрести убитых на поле боя воинов на призамковом кладбище, для покойных людей Орма попросту вырыли яму возле рощи, в которой их и сожгли, затем останки засыпали землёй. Врагов хоронили без почестей. Раненных воинов разместили в зале монастыря крепости, где монахи и местные женщины заботливо за ними ухаживали. Пострадавших укладывали на деревянные лежанки, застланные овечьими шкурами. Среди них было много людей Бродди, которые то и дело недоверчиво косились на служителей церкви, периодически приносящих подогретое вино, похлёбку и травяные отвары. — Слишком добрый ваш христианский Бог, — лишь рявкнул кто-то из лежащих раненных викингов, попивая не без удовольствия принесённое монахами вино. — Даже язычников обхаживаете… — Все перед Богом равны, — молвил один из монахов. — А вы помогли одолеть наших врагов, спасли крепость и людей… Конунг Бродди с со своим отрядом отправился в сторону Рендлшира, убитых соратников они несли на носилках к берегам Темзы. По приказу Ульвара павших в бою воинов погребут там со всеми почестями, огромные насыпи-курганы будут напоминать рыжеволосому конунгу о том, что благодаря этим людям он также избежал смерти от голода в темнице своей крепости. Что ж, Бродди он вознаградит достойно, щедрый Ульвар не пожалеет серебра… И сейчас он молчаливо стоял за спиной графини Грандвелл, провожая Петера в последний путь. «Держит путь в Вальхаллу или в христианский рай…» — размышлял мрачный конунг. — «Скорее всего именно в Вальхаллу, ведь он погиб на поле боя, как истинный воин…» — Утешится в объятиях валькирий, — тихо молвила стоящая рядом Бирна, словно подтверждая мысли своего конунга. Когда Ульвар удостоверился, что его племянники-близнецы в полном порядке, он со своим отрядом последовал за Бродди в сторону Рендлшира, а Бирне приказал возвращаться в родную крепость с женщинами и детьми. Сам конунг не стал их дожидаться, ведь на сборы требовалось время, он оставил несколько своих человек, чтоб сопроводили. — Да я сама бы справилась, я же вела их в Грандвелл, — рявкнула воительница. — Воины твои устали, им бы поскорее до Рендлшира дойти… — Ишь, заботливая какая, — буркнул конунг. — Пусть сопроводят, не помрут. Свой эль ещё успеют выпить… Спорить с Ульваром было бесполезно, да и в свете последних событий он казался каким-то мрачным и даже сломленным. — Бирна, мы с людьми Бродди отправимся в Данелаг, на земли Орма, — он пристально взглянул на воительницу, когда прощался с ней у ворот крепости Грандвелл. — Я оставлю там выжженную землю, все предатели будут казнены… — Мой конунг, там ведь женщины и дети… — Бирна понизила голос, слегка побледнев от услышанного. Ульвар промолчал, лишь его серые глаза словно наливались кровью. Огненная ярость бурлила в сердце мужчины, от предателей не должно остаться и следа… «Это всё проклятая змеюка Малинда, пусть гниёт во мраке Хельхейма… Ужалила нашего конунга в самое сердце…» — Бирна лишь вздохнула с горечью, молча взирая на удаляющихся от замковых ворот всадников-викингов. А на территории самой крепости уже кипела работа, местные мастера и плотники чинили повреждённую крышу монастыря, Деми распорядилась убрать с площади мусор, которого слишком много накопилось за дни осады. Местные женщины с детьми возвращались в свои хижины, опустошённые людьми Орма. Повезло тем, у кого мужья выжили после битвы, да и ранее под Хольмом много людей Эрика полегло. — Благо, Её Сиятельство снабдила нас харчами, так бы с голоду померли, — сетовала одна из вдов среди бредущей толпы женщин и детей. — Так по весне много работы будет… И поля засеять, стрижка овец, да валяние шерсти… В ткацких мастерских также работы валом, без куска хлеба точно не останемся… Наша милостивая графиня не даст нам сгинуть, пусть Господь дарует ей здоровья, да пущай граф одужает, а то поговаривают, что Его Светлость при смерти… — молвила одна из селянок, приближаясь к своей хижине призамкового посёлка. — Благо хоть эти проклятые язычники не сожгли наши дома… не успели… * * * Катрин, оставив дочь на попечение Маргарет направлялась по замковой аллее в монастырь, ведь она обещала Вальтеру позаботиться и как раз пришло время сменить повязку да рану надо было обработать… Уотс чувствовала непонятное волнение, невольно осознавая, что ей не терпится встретиться вновь с этим суровым громилой. Какие-то безумные и шальные мысли посещали Катрин, которые она всячески гнала прочь, ведь негоже благочестивой женщине придаваться таким думам… Но ей вновь и вновь хотелось коснуться его кожи, что было неизбежно при перевязке. Вальтер сидел на своей лежанке и о чём-то беседовал с северянами, скорее всего о делах военных. — Твоя монахиня пожаловала, — хмыкнул кто-то из воинов, находящихся в зале монастыря. Помещение отапливалось с помощью печи, но воздух тут всё же был прохладным. Вошедшая Катрин невольно поёжилась, кутаясь в тёмную накидку-плащ. Вальтер резко встал на ноги, а его серый взор словно полыхнул отблеском радости. — Здравствуй, Катрин, — молвил мужчина хрипло и сдержанно, пристально разглядывая Уотс. — Вашу рану нужно обработать и сменить повязку, я принесла мазь и жгуты, — женщина говорила спокойно и вежливо, как и было положено знатной особе. Она старалась не обращать внимание на хмыкающих и ухмыляющихся остальных воинов. Вальтер молча и покорно стянул с себя чистую шерстяную рубаху, которую принесла Катрин, позаимствовав из гардероба Эрика. Она невольно засмотрелась на массивный торс мужчины, пестрящий шрамами. «Зверь хищный, на медведя схож…» — данная мысль посетила женщину и когда Вальтер сел на лежанку, она принялась аккуратно снимать повязку, ведь рану следовало промыть и обработать. — Какая ужасная рана, — пробормотала Катрин, принимаясь всё же за дело. — Ты ещё ран не видала, женщина! — рявкнул один из нортумбрийцев со свойственным ему акцентом. — Могу свои показать… Могу и брюки снять, да кое чего ещё показать… — Замолкни! — рыкнул доселе молчаливый Вальтер, его тело сразу напряглось, словно хищник был готов атаковать. — Коль подобное услышу, вырву глотку! Иль на поединке хочешь сразиться со мной? Северянин вмиг замолк, ведь тягаться с Вальтером не каждый осмелится. Остальные мужчины весело хохотали, с интересом наблюдая за происходящим. — Уж сказал бы сразу, что это твоя женщина, так я бы и не приставал… Давненько женщины у меня не было, — молвил тот самый воин, который разозлил Вальтера. — Уж мне-то уже намного лучше, рана не глубокая… Завтра отправлюсь в Рендлшир, наш конунг в поход идёт совместно с Ульваром… А у Катрин лишь щёки вспыхнули от сказанных слов, ведь её приняли за женщину Вальтера. Но она промолчала, пускай так и думают эти дикари, приставать не будут. А на территории крепости в подобные слухи вряд ли кто-то поверит, ведь это нелепо… — Вам не больно? — Катрин как раз наносила заживляющую мазь на рану, пытаясь действовать как можно аккуратнее. — Не больно, — прохрипел низким голосом Вальтер. Да и разве для него это боль? Катрин даже и подумать не могла, что в данный момент он блаженно прикрыл веки, наслаждаясь её нежными прикосновениями. На фоне этого любая физическая боль померкнет, для Волка так точно… Глава 28 Вечерняя трапеза в замке Грандвелл была довольно поздней, изрядно уставшая за день Деми только сейчас ощутила сильный голод, сопровождаемый приступом тошноты. Она лишь судорожно вздохнула, занимая своё место за столом. Графиня поёрзала на деревянном массивном кресле, подложив под спину небольшую мягкую подушку. Скорее бы поесть да добраться до опочивальни и принять горизонтальное положение. О состоянии мужа она справлялась на протяжении всего дня, слуги периодически докладывали о любой мелочи, граф так и не пришёл в себя, балансируя между жизнью и смертью. Опосля вечерней молитвы близкие графини люди занимали свои места за столом, среди них были Этан с супругой, Катрин, сестра Мари, Эрмин, госпожа Тереза. Дети отужинали чуть ранее, сейчас они уже отправились дружной оравой спать в сопровождении Маргарет и горничной Джинни, ведь время было довольно позднее. Деми приглашала к ужину Джона с супругой, но они поспешно отбыли в своё поместье. Дейн и Линн также спешили к себе домой, забрав из замка детей. Их встреча была довольно трогательная, ведь после битвы изрядно потрёпанный Дейн направился в крепость, к своей семье. Он довольно долго сжимал в крепких объятиях свою драгоценную Линн, пока случайно не зацепил её повреждённое стрелой плечо, женщина пронзительно вскрикнула от острой боли. — Что это? — супруг только сейчас нащупал повязку под тканью рукава её платья. — Ничего страшного, милый… Всего лишь стрела зацепила немного, — она натянуто улыбнулась. — Ты принимала участие в обороне крепости? — муж нахмурился, буравя Линн пронзительным взглядом. — Лезла на стену? Брала оружие в руки? — его голос срывался на рык. — У нас дети, Линн! А если бы тебя не стало? Как бы я жил без тебя? Ты подумала? — радость Дейна от встречи с женой сменялась приступом ярости. — А если бы тебя убили, как бы я жила без тебя? — вскрикнула Линн, а в тёмных глазах блеснули слёзы. — Я и вовсе думала, что ты погиб под Хольмом… Дейн на этот раз промолчал, лишь вытер шершавыми подушечками пальцев её слёзы и крепко обнял. — Всё позади, моя Линн… Возвращаемся домой прямо сейчас… — прошептал супруг, целуя её в макушку. — Воительница моя… Говорил же, твоё дело готовить да стирать для меня, а не брать оружие в свои женские ручки… — Да ну тебя! — фыркнула раздражённо супруга, слегка оттолкнув от себя хохочущего мужчину. Он даже сейчас умудрялся её поддразнивать. * * * Деми прибыла в супружескую опочивальню около полуночи, так и рухнув на ложе поверх покрывала в платье. Сил совсем не было даже умыться, она поспешно отпустила горничную, дежурившую возле Эрика. Перед ужином Этан уже успел обработать рану графа и сменить повязку. — Милый… — прошептала Деми, поглаживая пальцами изрядно заросшее щетиной, бледное лицо мужа, вглядываясь в закрытые веки. — Не оставляй меня… — она взяла Эрика за руку, кожа мужчины казалась шершавой от многочисленных ссадин, царапин и обморожения. Графиня заботливо смазала повреждённые участки лечебной мазью, изготовленной на основе гусиного жира, затем она всё же провалилась в крепкий сон, едва голова коснулась подушки так и держа за руку своего любимого. Рассвет ещё не наступил, Деми резко открыла глаза, словно что-то выдернуло из глубокого сна. В опочивальне было тихо, лишь пламя потрескивало в камине, создавая таинственный полумрак, в котором она наткнулась на пристальный и немигающий взгляд обсидиановых глаз Эрика. — Проснулась… — хрипло прошептал Грандвелл. Он лежал неподвижно, казалось, даже не моргал. В глазах мужчины играли блики от света пламени, его взор казался каким-то немного безумным и диким, словно у затаившегося в полумраке хищника.