— Подойди, — прохрипел Эрик, не сводя пристального, обжигающего взора со своей супруги. Деми испуганно округлила глаза, так и застыв на месте. И кто уже успел донести мужу о том, что она была в числе лучников во время осады крепости? Ведь графиня об этом тактично умалчивала. — Подойди ко мне, Деми, — процедил граф с рычащей интонацией в голосе. — Не заставляй меня вставать… Графиня, чуть помедлив всё же опасливо приблизилась к мужу, под таким его взором хотелось провалиться сквозь землю. Эрик, сидя на кровати, рывком притянул к себе супругу, его ладони скользнули вверх по её бёдрам, одновременно задирая подол платья. Деми очень хорошо знала этот шальной, дикий блеск в глазах своего мужа… — Эрик, ты ещё слишком слаб…ведь нельзя…твоя рана… — дрожащий голос графини звучал как-то неубедительно. — Ты хочешь проверить, насколько я слаб? — Эрик ехидно выгнул бровь, не прерывая зрительный контакт, в этот момент его ладонь накрыла желанное лоно любимой, Деми тихонько всхлипнула. — Зачем ты полезла на эту стену? Тебя могли убить! — граф цедил каждое слово со свойственными ему рычащими нотами, лаская настойчиво между бёдер свою супругу, ощущая с долей триумфа её ответное желание. Она такая горячая и отзывчивая, её прелестный взор уже затуманен… Эрик одной рукой ловко развязал шнуровку брюк, приспуская их ниже и одновременно наслаждаясь тихими сладкими вздохами предвкушения своей жены. Деми чувствовала, что её ноги дрожат и подкашиваются, она лишь громко всхлипнула, когда граф задрал подол платья почти до талии полностью обнажая её внизу, горячие губы мужа касались влажного лона, а язык настойчиво проникал внутрь, вызывая бурю сладостных чувств. Деми так остро захотелось ощутить Эрика в себе, как же она истосковалась по этому несравнимому ни с чем ощущению наполненности… Графиня раздвинула бёдра, усаживаясь на колени мужа лицом к нему, одновременно сливаясь с ним воедино. Эрик двумя руками удерживал супругу за бёдра, приподнимая и насаживая на себя, а она поддавалась, усиливая эти неистовые сладострастные толчки. Граф с рычанием ухватился зубами за шнуровку её корсета, вгрызаясь в ткань платья словно голодный зверь. Какими же лишними сейчас казались эти тряпки обоим… Деми громко вскрикивала, продолжая этот сумасшедший танец страсти, впиваясь тонкими пальчиками в его плечи. Сам момент единения казался до боли желанным обоим, словно подтверждая то, что они живы и наконец-то вместе после всего пережитого кошмара, когда жизнь в любой момент могла оборваться. Эрик достиг пика блаженства, откинувшись на кровать, тяжело дыша. Даже боль его раны в этот момент казалась незначительной, притуплённой чувством сладкого экстаза. Деми также пыталась прийти в себя после дикой лавины блаженства, она легла на бок возле мужа поперёк ложа ощущая дрожь во всём теле. Граф облизал губы, взирая на супругу, словно сытый кот. — Ночью продолжим, — молвил он хриплым голосом, с довольной ухмылкой на устах. Его безумно умилял вид растрёпанных волос любимой женщины, её раскрасневшиеся щёчки и стыдливый опущенный взор. — Мой корсет… — пробормотала Деми, глядя на порванную шнуровку своего платья. Эрик, чуть приподнявшись, заключил в ладони лицо жены, пристально взирая в её глаза. — Ты хотя бы понимаешь, что для меня значишь, Деми? — его голос казался довольно серьёзным. — И что же? — она также пристально глядела в глаза Эрика, ожидая ответа. — Весь мир… мой мир… ты это всё для меня, Деми. Если не станет тебя, то не станет и меня…тогда этот мир погаснет… — Эрик не прерывал этот единящий зрительный контакт, удерживая лицо жены в своих ладонях, словно чашу Грааля, самое драгоценное сокровище мира… — И ты всё для меня… Я когда увидела тебя без шлема на поле боя, в волчьей шкуре… — Ты видела меня в бою? — Эрик внезапно нахмурился, ведь не для глаз графини такое зрелище. — Ты выбросила мою шкуру? — Я отдала её мастерам по выделке, пусть в порядок приведут, вид у неё жалкий… кто же так зверя этого покромсал? — Деми вопросительно приподняла брови. — Я. Иначе он бы покромсал нашего Дейна в лесах Нортумбрии. Пришлось убить этого волка, а шкура мой личный трофей… я не раз представлял по пути домой себе эту шкуру у нашего камина и тебя на ней без платья, нагую… — Эрик, прекрати, — шикнула Деми, высвобождаясь смущённо из его рук. — Боже милостивый! Мы ведь даже не заперли дверь изнутри! — вскрикнула графиня, вскакивая на ноги и поспешно пытаясь привести себя в порядок. — Я со своей законной супругой и в своей спальне, — спокойно молвил довольный Эрик, криво ухмыляясь и устраиваясь на ложе поудобнее, продолжая наблюдать за своей суетливой женой. Рана всё же ещё сильно беспокоила, но граф лишь немного поморщился, ведь ради единения с желанной Деми можно терпеть и не такое… * * * А на рассвете следующего дня Деми прощалась со своей сестрой Мари, поддержка которой была графине просто необходима в столь тяжкий период жизни. Молодые женщины успели пообщаться душевно о радостях и невзгодах, сидя опосля вечерней трапезы у камина в зале. Деми пообещала, что по весне обязательно наведается в поместье Лоувед, ведь так хотелось повидать дядю Ника и тётушку Сейлин… — Приезжай, милая, мы будем безмерно рады! — молвила Мари, обнимая сестру на прощанье. — Его Сиятельство пусть побыстрее одужает да встанет на ноги, может вы и вместе нас навестите… — Уж как Господь даст, я-то все силы приложу… Скучаю за вами сильно, поцелуй от меня племянников, да тётю с дядей, — Деми смахнула слезу, прощаться она с родными не любила. В путь с Мари отправилось по приказу графини двое сопровождающих, ведь одну сестру отпускать в дорогу было опасно. Деми лишь грустно вздохнула, глядя вслед удаляющимся к вратам крепости всадникам. Эррол и Катрин также покинули замок, ведь у каждой из них свои неотложные дела да хлопоты по хозяйству. Графиня, кутаясь в тёплую накидку, оббитую бобровым мехом, торопливо пошагала в сторону центральной башни, утренний зимний ветер нещадно пробирал до костей и хотелось поскорее зайти в прогретое помещение. Деми с улыбкой на устах направилась в свою опочивальню, Эрик наверняка уже проснулся. Так хотелось юркнуть под тёплое одеяло к своему драгоценному супругу, прильнуть к его горячему аки огонь телу… теперь всё будет хорошо, ведь весь кошмар позади, главное, что они оба живы и вместе, а все остальные невзгоды можно пережить. Глава 30 Конунг Ульвар с горечью взирал на полуразрушенные хижины своих посёлков, где успели побывать мародёры Орма перед походом на Рендлшир. Сколько ведь предстоит вложить сил и труда, чтоб восстановить свои деревни, но это не самое страшное. Преданных людей, убитых Ормом назад не возвратить… — Вот я и застал твои земли в таком виде, когда прибыл к тебя, — молвил хмурый Бродди, который ехал верхом подле рыжеволосого конунга. — Благо хоть мой дом уцелел, — Ульвар указал на длинную и довольно высокую постройку, которая виднелась чуть поодаль. — Поспешим туда, мой конунг, — голос ярла Зигфрида казался напряжённым, исполненным нетерпения. Ведь где-то там должна быть его Ингерда… Мужчину не покидали мысли о ней с тех пор, как тот вернулся в Рендлшир с Данелага, а когда и вовсе нависла угроза смерти, ярл поклялся сам себе, что более никогда не отпустит Ингерду. Прибывших в посёлок воинов оставшиеся там женщины встречали с радостью, ведь ранее они считали себя покинутыми и обездоленными, у многих мужья были убиты людьми Орма при военном сопротивлении, а некоторые мужчины попросту сбежали в леса, организовавшись в партизанский отряд, а затем всё же вернулись в посёлки, когда враги ушли. — Наделали беды эти псы… — вздохнул Бродди, поглаживая свою бороду и озираясь по сторонам. — Уж взыщешь с его людей по полной… Ульвар промолчал, его лицо словно закаменело, отражая накатывающую ярость и желание всё крушить… Но это будет потом, а сейчас он приближался к своему родному дому, который чудом уцелел. — Боги милостивые! Наш конунг! — из распахнутой настежь двери выбежала Ингерда, спотыкаясь от ухабы мёрзлой почвы. — Они убили Олафа! — голос женщины дрогнул, она выглядела такой напуганной и несчастной, беззащитной… Зигфрид быстро спешился и неожиданно заключил Ингерду в свои крепкие объятия, уткнувшись носом в её макушку. Она не сопротивлялась, содрогаясь в рыданиях сама невольно прильнула к груди ярла. — Я более никогда не отпущу тебя… — прошептал хрипло Зигфрид. — Ты станешь моей, Ингерда… — Вот наконец-то дошло до тебя, Зигфрид! Ранее надо было брать эту женщину в жёны, а то коль смерть бы в спину не дышала, так бы и ходил вокруг да около! — рявкнул Ульвар, прерывая идиллию воссоединившихся влюблённых. Идёмте-ка пока в дом, выпьем эля, Бродди. Долго задерживаться не станем, нас ждёт путь в посёлки Орма, — последние слова конунг процедил как-то зловеще. Посреди зала дома Ульвара горело пламя в таком родном до боли очаге, на решётках запекалась рыба, в котелке варилась каша. Хозяйственная Ингерда заботилась не только о себе и своём сыне Агвиде, а также и об остальных детях, которые остались без отцов и без провизии. Селяне выживали как умели, люди Орма успели частично опустошить запасы местных жителей. — Моя богиня Вар, тёплая и надёжная… — Зигфрид так и не отпускал свою любимую, держа за руку, когда они вошли в дом. — Есть подогретый эль, извольте с дороги испить, — женщина налила пенный ячменный напиток в деревянные кружки, потчуя Бродди, Ульвара и Зигфрида. — Жаль, что мало… на всех не хватит… туго нам всем тут сейчас, мой конунг, — Ингерда тяжко вздохнула, утирая слёзы со щёк. — Где Олафа погребли? — спросил мрачно Ульвар. — Там, где курганы… на пути к деревням Орма… первая по пути свежая насыпь… со всеми почестями… — голос женщины дрогнул, брата она очень любила. — Они убили его прилюдно, чтоб на людей страху нагнать… Мой Олаф не хотел давать клятву верности Орму, сказал, что лучше умереть… Потом Орм ворвался сюда, в дом. Кто-то из его воинов хотел меня схватить, но мой сын Агвид… такой маленький и храбрый ринулся и закрыл собой… Тогда Орм лишь смеялся, затем махнул рукой и сказал, что они потом вернуться. Он сказал, что не хочет осквернять этот дом, в котором вырос. Дом вашего отца… Зигфрид вновь заключил в объятия рыдающую женщину, пытаясь успокоить. — Зигфрид, ты останешься в посёлке. Будешь вместо Олафа. Работы тут полно, позже решим дела хозяйские, а сейчас утешь Ингерду, соберись с силами. Будешь тут главенствовать! — непреклонно молвил Ульвар, хлопнув ярла по плечу. — А как же поход на земли Орма? Я более не нужен Вам? — Зигфрид приподнял брови удивлённо, но услышанное ему понравилось. — Ты мне тут нужнее, только тебе и сумею доверить свои земли в Данелаге, — заключил конунг. — Это приказ, Зигфрид. Так что останься тут да утешь свою женщину! А нам пора, Бродди… Оба вожака осушили по кружке пенного эля, немного согревшись. — Конунг Ульвар! Ярл Зигфрид! — в зал вошёл заспанный Агвид, протирая руками свои очи, словно присутствующие дорогие ему люди являлись всего лишь сном. — Вы живы! Вы вернулись! — А с чего нам помирать, Агвид? — рявкнул Ульвар. — Боги решили, что ещё рано… От наблюдательного мальчика не укрылось то, что Зигфрид обнимает его мать и совсем не по-дружески, на мгновенье замер и выпучил свои сонные глаза. — Иди сюда, сынок, — ярл, одной рукой продолжая обнимать любимую женщину, второй же притянул к себе мальчика, слегка потрепав его русые волосы на макушке. — Теперь я с вами буду, уж позабочусь о вас с мамой… И в обиду не дам… А ты храбрый, Агвид! Сумел защитить свою мать от врага, — голос мужчины был мягким, он пытался расположить к себе сына Ингерды. — С тебя получится хороший воин, я многому сумею научить! Агвида это известие обрадовало, ведь теперь они с мамой под защитой самого ярла Зигфрида, который также и обучит боевым навыкам, вот все местные мальчики будут завидовать! Ведь Агвиду так не хватало отцовских наставлений, увы, мать не сумеет дать то, что сыновьям дают отцы… — Иди-ка, Агвид, спи… время ещё раннее, так что можешь немного поспать, — Зигфрид слегка похлопал мальчика по плечу. — И мне с дороги надо бы немного отдохнуть… Мальчик улыбнулся и послушно поплёлся в комнату Олафа, где он сейчас обитал. В отличии от остальных домов местных данов, где обычно люди ютились в большой общей зале подле очага, отгораживаясь друг от друга деревянными перегородками, Ульвар всё же распорядился сделать несколько полноценных отдельных комнат в своей обители, отапливаемые глинобитной печью. А в одной и вовсе был небольшой камин, там была спальня для гостей, где конунг ночевал с Малиндой, когда ранее они сюда приезжали. Ингерда и Зигфрид вышли на улицу проводить Ульвара и Бродди, женщина не без ужаса взирала на многочисленный отряд викингов, на суровых лицах которых читалось предвкушение. Да и сам рыжеволосый конунг казался каким-то мрачным и задумчивым, не таким, как прежде… — Они идут на земли Орма, — голос Зигфрида казался напряжённым. — Ульвар жаждет возмездия и справедливости… — Там женщины и дети… — прошептала Ингерда, глядя на удаляющиеся в сторону курганов зловещие многочисленные силуэты всадников в дымке предрассветного тумана, застилающего посёлки и долины прибрежных земель Данелага. — Люди Орма об этом не думали, когда явились сюда, — процедил Зигфрид. — Главное, что ты жива, Ингерда… Я чуть с ума не выжил, гадая, что с тобой могло что-то недоброе произойти… — ярл пристально взирал женщине в глаза, едва коснулся пальцами её скулы. — Отдохнуть бы с дороги… — Я баню растоплю, сама бы искупалась заодно… тебе надо прогреться и хорошенько попариться… — Ингерда смущённо улыбнулась, робко опустив взгляд. — Вместе искупаемся, — хрипло молвил Зигфрид, не сводя с неё пристальный взор серых глаз, исполненный неприкрытого желания. Баня являла собой небольшую деревянную пристройку к дому конунга, где на широкой печи грелись чаны с водой, ею Зигфрид поспешно наполнил огромную лохань. Рядом с деревянными лежанками находилась жаровня, в которой были раскалённые булыжники. Ингерда щедро плескала на них хвойный отвар, помещение наполнялось согревающим и целебным ароматным паром. Зигфрид рывком стянул с себя грязную рубаху, швырнув её куда-то на деревянные доски, что настилали пол. Затем он поспешно снял кожаные штаны, абсолютно не стесняясь своей наготы и сразу же залез в лохань, погружаясь с наслаждением в тёплую воду. Ярл блаженно прикрыл веки, его тело так давно не расслаблялось… Хотелось смыть с себя всю грязь после того злосчастного плена и битвы, ведь даже толком не было времени привести себя в порядок… На его плечи опустились нежные руки Ингерды, она заботливо и робко растирала пальцами плечи мужчины. — В этой лохани хватит места на двоих, если хорошенько потесниться, — намёк ярла был явным, щёки женщины вспыхнули, и она отстранилась, тяжело дыша, ощущая предвкушение наряду со смущением. — Сними сарафан… — хрипло прошептал Зигфрид. Но женщина застыла, аки статуя, не зная, куда себя деть. Давно она не была с мужчиной, уже и забыла, каково это… Ярл поднялся на ноги, расплескав воду из лохани на пол. Ингерда лишь зажмурилась и отвернулась, смущённая его наготой. Зигфрид молча и решительно шагнул к ней, мокрыми пальцами расстегнул фибулы шерстяного сарафана, стягивая его вниз. Ладони мужчины скользнули вверх по бёдрам, одновременно задирая и снимая льняную сорочку через голову, Ингерда лишь покорно приподняла руки.