– Я? – увидела Мария в своих руках клинок и вспомнила, что схватила его сразу, как сюда вторглась. Совсем растерявшись, она не удержала в задрожавших руках это оружие. Оно стало выпадать. Она пыталась его словить, а пока Виллиам, вскочивший с постели, спешил успокоить, успела задеть острый конец и поранить большой палец. – Ах, – простонала она, зажимая ранку, и испуганно уставилась на вставшего перед ней Виллиама. Высокий, крепкий, плечистый... Он был выше её на голову. Его мускулистое тело, обнажённое до пояса, и смущало, и восторгало, и привлекало. Мария не знала, куда смотреть. Когда же она остановила взгляд на его глубоких и полных печали глазах, забыла всё... Глава 25 (смотреть в глаза,... ворон напугал...) Закрыть Печальный взор в сиянье глаз. Здесь то, что мы сказать не смеем. В нём жизни боль, жизни рассказ. В нём то, что ты сказать не смеешь. Быть может, станем ближе мы. Быть может, разбежимся снова. Встанем у света или тьмы, Расскажем всё или ни слова. В твоих глазах столько сиянья! За что ругают люди зря? Иль, может, всё ж попалась я, Околдовал ты, взглядом заговоря... Глядя в глаза Виллиама, Мария погружалась в приятный поток тепла. Что-то притягивало... Красивый взгляд, магический и... до глубины души трогающий печалью. Многое читалось в этих глазах и хотелось в них смотреть ещё долго. Закрыть Виллиам сам застыл, как она, уставившись в свет её глаз, полных блеска, растерянности и нежного сердца. Только одна мысль побудила его вернуться в реальность, и Виллиам с тревогой взглянул на палец, рану на котором Мария так и зажимала, чтобы не струилась кровь: – Вы же ранены! Мария тоже очнулась. Она резко взглянула на палец, с которого капала кровь. Снова испуг. Снова тревога. Только Виллиам спешил скорее помочь: – Сейчас! Не падайте в обморок! Он подбежал к комоду, достал оттуда какую-то коробочку и вернулся с повязкой. В считаные секунды Виллиам перевязал палец Марии, и их взволнованные взгляды снова застыли друг на друге. Снова воцарилась тишина. Закрыть Странное чувство, новое, дарящее покой и радость ласкало обоих. От него было приятно. Останавливать всё это совершенно не хотелось, но Мария стала ощущать смущение. Она опять обратила внимание на обнажённый торс Виллиама и не знала, куда смотреть. – Я, – выдохнул Виллиам, заметив её реакцию. – Я вас смутил. Он скорее схватил лежащий на краю постели халат, надел его, подвязав поясом, а взгляд пал на клинок на полу. Тот лежал у ног Марии, и Виллиам поднял его, положив под подушку. – Вы оставили его у двери, зачем? – удивилась Мария. – На самом деле, я его забыл, – улыбнулся Виллиам краем губ. – Обычно кладу под подушку. – На вас часто покушаются? – не скрывала искреннего переживания Мария. – Бывало, привык, – тише и глубже прозвучал ответ. – Но данная особа меня не смогла бы убить. Разве что заставила бы вдохнуть гадость, которой она пропитала подушку, отравить или временно обезвредить, – подняв подушку, Виллиам сморщился от чувствовавшегося запаха и отошёл к окну. Распахнув его, он положил подушку на подоконник и оглянулся на застывшую на месте Марию. Он подошёл к ней, смотрел в глаза и пытался понять, что она думает или чувствует. И он, и Мария задавались одним вопросом: почему хочется вот так стоять, смотреть в глаза и не терять тепло, которое окутывает их здесь и сейчас. «Я не должна смотреть в его глаза», – вспоминалось Марии, но страха не испытывала. То вспоминались слова гадалки, то страх, какой не покидал, но сейчас было хорошо. Так хорошо, будто и не ночь вовсе, а ясный день, когда ласково светит солнце, дарящее силы и веру в прекрасное, заставляющее радоваться жизни и стремиться дарить ту радость всем. «Нет, он не кажется худым... Он... Он приятен, мил...», – нежно улыбалась Мария, глядя в глаза Виллиама и забывая, где она. – С вами всё хорошо? – ласково спросил он, невольно любуясь её красивым выражением лица, взгляд от которого тоже не мог оторвать. Аура светлой и невинной души так и чувствовалась в собеседнице. – Ах, простите, – опомнилась она и стала оглядываться, попятившись к выходу. Ей стало жутко неудобно. Мария терялась, куда идти, как теперь вернуться через лабиринт замка в темноте, и с волнением вопрошала: