День получается длинный и, как успеваю понять под вечер, тяжелый. Кажется, нам удается попасть повсюду, где он наметил, но под конец дня, не знаю, как он, но я еле стою на ногах. Последними с нами договаривается фирма-изготовитель пластика. Я от имени Аквариуса как раз подписала с ними заказ. Теперь собираем манатки в их конфи. Вернее, Рик собирает – я смотрю из окна на Шверинский замок на Дворцовом острове. Замок этот необычайно красив в лучах заката – весь в остроконечных башенках, настоящее чудо «сказочной» архитектуры. Но вместо того, чтобы восторгаться, я тупо смотрю на него, будто на груду камней и, кажется, не думаю и не чувствую ничего. И ничего не слышу – Рик, кажется, выразил радость по поводу того, что у нас сегодня «все так круто получилось»?.. — Да, — соглашаюсь безэмоционально. – Сказочно... Сама же задумываюсь над ужином, вернее, над тем, что у меня будет на ужин. Что будет у него, я ведь не знаю. Полагаю, что сейчас он тоже просто устал, хоть и доволен. Ошибаюсь. — М-м-м... Вздрагиваю от его мычания, с которым он впихивает нос мне в шею, чуть пониже уха. — Духи новые у тебя, что ли... Эт я подарил, которые?.. – да, я прошла-таки «по ссылке» и открыла дверку на почтово-упаковочной станции. За дверкой меня ждала коробочка с духами «Красный малахит» от Армани, причем их эксклюзивной линии «Privé». – Охуенные... Ушам своим не верю. — Чего?.. — Жрать, говорю, охота. Пошли похаваем. Он за руку тянет меня из конфи, а сам вытаскивает телефон и сообщает «куда следует», что «застрял на заводах, ночую в Шверине». И мы ночуем в небольшом, но эксклюзивном отеле с видом на замок. Замок тут поистине сказочный, но из-за близости к Балтийскому морю в Шверине, по-моему, всегда дубак, а сейчас вообще апрельский вечер и как-то особенно холодно. От этого тянет не гулять в лучах заката, а скорей – в постель и долго трахаться. Занырнуть при первом удобном случае и долго не выныривать на поверхность. Насчет ныряния мы понимаем буквально: после стихийного аперитивного совокупления по входе в номер совершаем заход в нашу собственную сауну, затем – заплыв под душ. Когда из меня брызжет захлебывающийся оргазм, меня тянут обратно в гостиничные простыни – доплывать. Ненавижу заваливаться в постель мокрая, но его это не колышет. Рик берет меня жадно и требовательно. От этого я сама взвинчиваюсь сильнее и прыгаю на нем, как заводная – и «номер два» приходит менее, чем через минуту. Он оскаливается в улыбке. Завел меня – я только вошла во вкус. — Ри-ик, еще... – стону я, — еще хочу... дай мне еще... И не думаю слезать с него. — Давай, детка, давай... – соглашается он, пошлепывая меня. Даже груди слегка – шлеп... шлеп... Не больно так, легонько, задерживая на каждой пятерню, чтобы тиснуть. Еще мокрые, они прыгают над ним, дразнят до того, что он лезет кусаться. Покусываясь, бормочет невнятно: – М-м-м... ты уморилась сегодня, да?.. — Ка-аш-ма-ар... упахалась... – пищу-задыхаюсь я. Когда-то он сам хотел заставить меня пищать, а я отказывалась... дура... и почему только... — Отдыхай... оттягивайся... – ласково разрешает он, вдавливая пальцы в мою попу, пронзая собой. — Да-а-а-ха-ха-ха-а-а... Отдыхаю. Он тоже отдыхает, оттягивается по-своему – с огоньком. Шлепки его, щипки, подначки – ему кайфово от каждой капельки нас с ним в эти мгновения. Со мной на пару он сочно упивается нашими запретностями, развратами и прегрешениями... — Давай, детка, давай... умничка... Он упивается мной, а я – им... Он свежий, мокрый, как и я. Он не принадлежит мне – кому он вообще принадлежит?... – он чужой... но сейчас он мой... Он мой – хочу заставить его почувствовать это... хочу, чтобы он сейчас кончил подо мной, хоть прыгать так – неизмеримый кайф и я могла бы еще долго так прыгать... Не получается... он не кончает – не собирался... А, хер с ним... тогда – поцеловать просто... Целую и от этого он стонет, рычит почти и отпускает мой рот, лишь нацеловавшись вдоволь. До того напивается мной, что ему хочется... курить, и он прямо в постели зажигает сигарету. Твою мать, не заметила разве, что он «курящих» взял, когда бронировал. Сижу на нем, задыхаясь – но не от курева. «Ненавижу запах сигарет» — «думаю» ему. «Всегда ненавидела. До тебя. А с тобой – это с тобой». Все же хочется попенять ему: — Бля, Рик... ненавижу, когда ты куришь. — Блять, че, серьезно? – сужает он глаза. — Да, — спрыгиваю с его хера. — Э-э, а ну назад села... – рычит он и хватает меня за задницу. Выдувает дым куда-то в сторону и пытается поцеловать своим мерзко-сладким, жадным, пропахшим сигаретами ртом. — Да-а... – рычу в тон ему. – Запаха твоего не чувствую... с куревом твоим. — Да? – заинтересованно спрашивает он. – Не чувствуешь? Ну... Типа, тогда – другое дело. Но все же он возбуждает меня. Весь он, такой разнузданный и жесткий. Звероватый мужик-волчара, трахающий любовницу-меня в промежутках между цепными перекурами. Доводящий-дошвырвающий до оргазма. Поигрывающий телом так, что голова кругом, а ему – только зубы скалить. Заставляющий хотеть его и хотеть, чтобы он хотел меня. И я хочу. Да, какой бы это был отпад, если бы хоть разок его нюхнуть, если б хоть разочек нос окунуть в него, как в нюхательный наркотик, долбануться им вдобавок ко всему, чем он и так затягивает. Пока я вновь на нем и вроде как «сижу и размышляю, злиться мне на него или нет», он потыкивает меня своим хером, сжимает попу, прохаживается-тискает груди. Определяйся, мол, а мы тут покуда... Поцеловать его хочу, вобрать в себя весь его вредный табачный аромат, упиться им и – провоцировать, стервозить, донимать. Чтоб озверел и оторвался. — Так, ты кончать будешь – нет?.. – сузив глаза, покусываю его пальцы, тискающие мои груди. — Когда захочу – кончу, — стебется он. – А вот кое-кого сейчас хрен удержишь. Естественно, разворот, трах сзади и бурный обоюдный оргазм – я вместе с ним – случаются не сразу, а только, когда вздумывается ему. К тому моменту я настолько перезрела, что, он прав – не удерживаюсь. Да я и не для того во все это играю, чтобы удерживаться. Захочу удержаться – вообще начинать не стану. Но это потом, а сейчас мне с послеоргазменными стонами целуют мокрую спину и щекочут повсюду, подкалывая, что я, мол, ух как вспотела. После повторного душа звоню маме – сообщить, что завтра приду к ней попозже. Он смотрит телек. — Ты че смотришь? — Ниче. Я всегда смотрю телек в отелях. Я ведь не бывала с ним в отелях – до сегодняшнего вечера. — Больше негде? – осведомляюсь понимающе, просушивая волосы полотенцем. Вместо ответа он качает головой. — У меня никогда не было телека, — поясняет Рик позднее, поедая заказанный в номер ужин — «жрать» мы с ним до этого так и не отправились, ибо первое, что он сделал – снял этот номер и оттрахал в нем меня. Оно понятно, ведь, по-моему, у него и квартиры нормальной, такой, чтоб только «его», никогда не было. А если была, то так давно, что он, наверно, почти уже об этом не помнит. — Нина постоянно свое смотрит? – уточняю просто. Не отвечает. Наверно, она думает, что ему плевать на все, кроме футбола. Рик не вдается в подробности – например, «один смотрю на компе, что мне интересно, она подлезает, начинается комментировать, я вырубаю, трахаю ее, а потом мы засыпаем». Да, так ведь у них, наверное. Когда мы с ним жили вместе, думаю, он просто включал, что хотел. Не жалею его, мол, во что себя загнал – просто думаю. По-моему, он не нуждается в жалости. — Блять, кончились, — швыряет он в сторону опустевшую, смятую сигаретную пачку. — Зря во время секса курил, — замечаю. — Ты это к чему? – К тому, что раньше ты так не делал. — Это я с тобой оттопыриваюсь, — говорит он, срывает с меня полотенце и сажает к себе на колени. – Ну скажи еще что-нибудь, — предлагает, сжимая мою попу. – Спроси про нее. Спроси, как мне живется. — Ты это чего... – пытаюсь высвободиться. — Она требует, чтоб я курить бросил, потому что вредно. И через меня она пассивно «курит». Заебала. Та-а-ак. А я ж не требую. Никогда ничего не требовала. И тоже курю пассивно. И еще в рот беру. И в попу даю. И... Короче, со мной можно все, чего нельзя с ней. Кстати, чего там еще с ней нельзя? А то если дело только в вышеперечисленных «запретных» штучках, тогда я ж – пожалуйста... — Курить и правда вредно, — пожимаю плечами и встаю с него. — Ты тоже мне запрещать будешь? – огрызается он, натягивая джинсы. Так, не хер меня с ней сравнивать или тулить в одну кучу. Говорю это себе, а ему – молчу. Не получив ответа, он уходит за сигаретами. Не люблю я склоки и, если бы сейчас не ночь-полночь, майнула б на вокзал, а оттуда – домой прямым рейсом. А он пусть бы проспался, а в следующий раз и не начинал бы даже меня всем этим грузить. Он же для расслабона со мной встречается? Я с ним – тоже. Всегда только для этого и встречалась, собственно, твержу сама себе.