Глава 1. «Призраки» Купол «Москва-сити» Мир за пределами подземного купола был тих и смертоносен. Всё живое обратилось в пепел и пыль. И лишь печальный ветер гонял эту субстанцию по выжженным пустыням и изъеденным шрамам Земли. В глубине этих шрамов изо всех сил цеплялась за жизнь объединенная человеческая раса. Литосферная плита надежно укрывала в себе Homo Sapiens от катастроф и катаклизмов, которые бушевали на поверхности. Их прозвали «наследием золотого миллиона». Подземные люди, чьи предки были настолько богатыми, что могли себе позволить строить жилые комплексы глубоко под землей ещё во время благоденствия, отбирались из лучших умов человечества. Кланы магнатов, чьи влиятельные семьи понимали, что колонизация других планет слишком далека по времени, а равновесие настоящего мира слишком хрупко, чтобы уцелеть, направили свои творческие порывы глубоко под землю. Банальное желание уцелеть во время Апокалипсиса выразилось в том, что именно они позволили себе позаботиться о сохранении передовых достижений цивилизации человечества в то время, когда искусственный интеллект запустил ракеты в небо, стирая с лица Земли «вирус», которым он посчитал своих создателей. Укрытая за сотнями метров в толщах литосферных плит, стойкая человеческая гордыня продолжала развивать ядерные, компьютерные и иные технологии, словно не желая учиться на ошибках прошлого. Теперь не для нападения и взлома вероятного противника использовалась энергия атома и компьютерные нейросети, а для собственной защиты и выживания остатков человеческой расы. Ядерные боеголовки трансформировались в автономные атомные электростанции, а искусственный интеллект был лишен права на самосознание и окончательно превратился в раба человеческого. Без права обрести свободу за пределами заводов. Человечество не могло позволить себе еще одной ошибки с одушевлением роботов и потому «красная кнопка» вшивалась в ядро искусственного интеллекта ещё на стадии начала создания софта. Подземный купол Москва-сити зависел от энергии деления ядер так же, как растения от света, лишь первое время. Вскоре подземные умы полностью перевели купол на альтернативную энергетику, используя тепло земли. Ядерные реакторы законсервировали до тех времен, когда потомки вновь отвоюют себе поверхность. Но годы шли, а поверхность была все так же смертоносна и недоступна. Здесь, под землей, про солнечный свет забыло целое поколение. 16 лет без солнца погубили не одну тысячу жизней. Из почти ста тысяч человек, которые успели спуститься под землю при начале Катастрофы, побороть депрессию и дать потомкам возможность жить смогли не все. Нехватку рабочих рук пришлось заменять роботами. Детям нового подземного мира солнце заменило представление о нем… А лучшее представление о внешнем мире давала виртуальная реальность. Один из представителей нового поколения, шестнадцатилетний подросток Зиновий, или для друзей просто Зёма, вышел из капли струнного транспорта и начал спускаться по переходу. Если в прошлом мире для скоростного транспорта требовалось спуститься в метро, то в современном мире было необходимо подняться под самый купол из казематов, чтобы воспользоваться общественным транспортом. Сам общественный транспорт вобрал в себя функции электричек, поездов, такси, автобусов и автомобилей. Безвоздушные стеклянные петли выплевывали капсулы-капли со скоростью, близкой к звуковой, так что в любую часть города-купола можно было попасть за какие-то минуты. Достаточно было задать адрес-тег на распределителе. Подобный транспорт заменил собой все прочие, оставив в личное пользование людей только электрические гибриды велосипедов и скайвеев для путешествия по своему району. Походка длинноволосого юноши с русыми волосами ничем не отличалась от десяток тысяч других в куполе «Москва-сити»: уверенный шаг, расправленные плечи, приличная скорость. Иначе и быть не могло – повседневный экзоскелет типа «Саламандра-4» плотно облегал тело, мягко тонизируя или расслабляя по необходимости мышцы. Последняя модель костюма плотно держала осанку, поддерживая комфортную температуру телу, и содержала первый из пяти уровней защиты, который, однако, запросто останавливал нож или пулю малого калибра. Стандартный протокол безопасности современности диктовал новые условия. Уличные банды культистов не поддавались контролю, и проще было снабдить персональной защитой каждого жителя, чем решать проблему преступности полностью. Комплексные меры за все время существования подземного купола всегда приводили лишь к ещё большему разгулу преступности. Психологи связывали это «синдромом подземного жителя». Или в простонародии «синдром гнома». Диагноз, который выражался в полном отрицании законов и норм, установленных подземным правительством. Первое, от чего отказывались гномы – это носить чипы. Торс Аполлона и Афродиты для подземных людей благодаря костюмам типа Саламандра стал скорее стандартом нормы, чем результатом кропотливого труда. Они же решали и проблему моды. Никому не была нужна разная одежда, если твой универсальный костюм мог принять любую раскраску под настроение хозяина. Цвета – это всё, из чего могли выбирать подземные жители из-за скудности ресурсов. Сам Зёма предпочитал классический черный цвет в обрамлении тёмно-алого. Он хорошо шёл в тон высоким ботинкам с двойной подошвой. Боты «Элефант», так же держали комфортную ногам температуру и потому объявлялись демисезонными. Проще говоря – носились круглый год. Размер обуви – это так же было всё, из чего могли выбирать подземные жители. Своеобразный подземный коммунизм уровнял все классы, хотели они того или нет. Количество денег у уцелевших семей в бункерах под землей перестало иметь значения с первым запуском ракет. Немногочисленная элита, руководящая городом, состояла из сотни человек. Их прозвали Палатенной Сотней и совет являлся законодательным, судебным и исполнительным органом разом. Возможно, под иными куполами ситуация была совершенно другой. В Инфосети гуляла информация о девяти других подобных подкупольных городах, так же рассчитанных на сотню тысяч жителей каждый, но были ли они живы, оставалось загадкой. За 20 лет различные проблемы могли избавиться от них. К тому же их просто могли не успеть запустить. Потревоженное магнитное поле Земли и толщи пород глушили дальнюю связь. Километры пород экранировали Москва-сити от внешнего мира надежнее стен бункеров, которые находились гораздо ближе к поверхности. Длинноволосый юноша на секунду остановился, глядя на транспортную трубу над головой. «Небесный червяк» растянулся на сотни километров через десятки зданий, которые в прошлом мире назвали бы небоскребами. В современном мире они были скорее физическими подпорками куполу и отвечали за сейсмологическую устойчивость в каждом квартале. Сколько их существовало по всему суперполюсу, посчитать бы не решился никто. Навесная транспортная сеть давно стала привычным атрибутом для всего Москва-Сити. Но насколько подросток помнил школьную географию, название купол носил не по своему географическому положению. Москва-Сити находился глубоко под землей города, который когда-то назывался «Владивостоком» и подземный купол был назван скорее в память о столице прошлого мира, чем отображал фактическую суть на карте. Возможно, люди в той же Москве так же выжили, прячась в метро, и даже протянули 16 лет после Катастрофы. О том не было никакой информации или элита не спешила ей делиться. Не успел Зёма сказать о запросе информации вслух, как искусственный интеллект на руке отобразил данные, взятые из Инфосети. Гаджет, похожий на умные часы, браслет и мини-ПК разом, засветился, связанный нейронной сетью с чипом в голове хозяина. Цифры поплыли на проекции экрана прямо перед глазами, получив мысленный запрос от процессора, вживленного в мозг по типу имплантата. 22574 жителя на контроле ИИ отобразил дисплей и отсчитал 5840-ой день жизни подземников под Куполом. Стандартные умные очки давно вышли из моды. Все большую популярность обретали голографические проекторы, выдающие информацию малого объема прямо перед глазами, а увеличенные картинки – через проектор на руке. На том месте, на котором всего одно поколение назад люди носили умные и гнущиеся дисплеи, теперь был ИМИИ – индивидуальный модуль искусственного интеллекта. И заряжался он от тепла тела и движения самого человека. «Каждый сам себе батарейка» – принцип, который не вызывал удивления у подземников. Другая форма бесплатной энергии предлагала зарядку от тепла земли в глубине купола. Но это больше подходило для стационарных объектов. Зёма тут же забыл про мёртвые цифры и возобновил шаг. Спускаясь в катакомбы своего района, молодой человек услышал предупредительный писк микро-динамика в ухе: «нет связи!». Такое было возможно только при переходе из сферы влияния «надземного» наследника Интернета в подземную распределительную сеть. Хотя оба уровня и так находились под землей, и они отличались большей или меньшей степенью открытости на площади. На нижних этажах казематов было так же гораздо теплее и темнее, на верхних этажах под куполом – открыто и сыро, так как все испарения от земли поднимались вверх, создавая эффект водяных полов. Вентиляция с этим полностью справиться не могла. А отсутствие сквозняков и ветров лишь усугубляло ситуацию. Сложно было представить, какая катастрофа грозила Москва-сити, живя в ней все рассчитанные сто тысяч жителей – и даже больше – долгие годы. Многие технические моменты конструкторам учесть не удалось. Несколько метров без связи между «этажами» были словно пограничным миром. Раньше особо продвинутые «гномы» использовали его для медитации «вне цивилизаций». Это событие даже выливалось в культуру протеста, собрав тысячи поклонников и затрудняя движение естественного людского потока в транспортной сети, но со временем как-то само сошло на нет. Прогресс нашёл, чем заменить одну анти-культуру другой: и на смену гномам пришли культисты. Техно-ненавистники. Гроза цивилизованного мира, пришедшая на смену терроризму. Сам терроризм под куполом был искоренен как явление, так как для взрывчатки попросту не было исходных материалов, и протестовать против несуществующего правительства было проблематично. Корпорации быстро подмяли под себя всё производство в подземном мире по воле Палатенной Сотни. Благодаря возобновляемым источникам энергии, они больше доверяли изготавливать готовый материал роботам. КПД тех на производстве составляло более 99,9 процентов. Люди больше отвечали за научно-конструкторский потенциал и за творческие поиски выхода из депрессий, что сыпались на подземных жителей. Суициды уносили каждый год больше жизней, чем появлялось младенцев в подземном мире. Тема прерывания жизни в мире без солнца стояла остро, и эту проблему решали в первую очередь, уберегая от смертной казни даже культистов, которых Инфосеть вообще не брала в расчёт, так как не могла подключиться к ним за отсутствием чипа. Зёма быстро перебирал ногами по ступенькам, выбрав из семи вариантов подъемников единственный стационарный, с навсегда застывшими ступеньками. Среди шести эскалаторов и повальной роботизации, этот ход выделялся и пустовал. Протестные движения отвоевали себе «уголок прошлого мира» через судебные разбирательства и забыли о нем. Но юноша не хотел протестовать и получить ярлык «гнома» или «культиста». Просто приятно было пройтись иногда по простым ступенькам. Их так мало осталось. Сделать что-то не как все хоть раз в день – в этом был весь юношеский максимализм. Роботы забрали сначала всю физическую работу на производствах и коммуникациях, затем структурировали транспортные потоки, наладив систему поставок так, что подземный житель мог и не выходить из своей квартиры-бункера – своего тесного мирка, редко когда переходящего габариты в 10 квадратных метров. Все необходимое подземному жителю доставалось на порог, а сам он всегда был на связи и такая форма жизни многих устраивала. Тем более элиту. Единственной прослойкой населения, кого не касался стационарный образ жизни – это были студенты. Потому молодые люди, чей срок получения высшего образования был урезан до 2 лет, за который они успевали получить полный комплекс профессиональных навыков, были наиболее подвижным слоем населения. Студентов обязывали посещать лекции старым способом – на своих двоих. Только так создавалось какая-то видимость движения между районами. Без этого решения Палатенной Сотни районы подземного города застывали как желе, что ещё больше погружало людей в депрессию. Динамик в ухе пискнул. Инфосеть возобновила связь. Она вобрала в себя функции телефонии, коммуникаций и связи на всех уровнях и присутствовала в обязательном порядке повсеместно, связывая подземное человечество лучше всех форм религий, культур и традиций. Усовершенствованные переводчики объединили в понимании всех людей, поэтому говорить и быть услышанным мог быть каждый. Такие понятия как «свой-чужой» перестали существовать. Но это не означало, что за тем, что ты скажешь, не следили. Цензуре подвергался каждый аспект жизни… кроме игр в виртуальной реальности. Поэтому к ней тянулась не только молодежь. Все подземники посвящали большую часть своей жизни виртуальной реальности, отвлекаясь от депрессии с самых первых лет существования купола. Там люди общались, так же учились и работали, создавая удобные комьюнити, которые заменили собой социальные сети прошлого. Зёма застыл перед зданием, в котором жил друг. Само здание отличалась от сотен других лишь номерами на стене. Друга звали Демон. Хоть отец и называл сына Дементий. Но ещё со школьных лет каждый подросток предпочитал ник в сети имени. Его и считал своим основным позывным, а не ту информацию, которую оставили за ним на информационный чип при рождении. Жил Демон рядом с заводом гидропоники. Так что улица ожидаемо носила название «гидропоническая». Но если бы не теги в ИМИИ или как их чаще называли – искинах, юноша затруднился бы найти хоть одно отличие улицы от сотен подобных улиц казематов, где скупо горели фонари под укрепленными потолками и подсвечены были лишь линии разметок на земле. Зёма засмотрелся на толпу людей, идущей вдоль подсвеченных разметок и попытался отличить одних от других по ряду признаков. Но как ни старался, не мог найти различий, кроме роста. Все в одинаковых Саламандрах и Элефантах. У многих на головах капюшоны. Все как один. И каждый словно призрак. Вроде живой человек, а в целом вроде и не существует вовсе, мираж. – Каждый подкупольник – призрак, – буркнул юноша и неожиданно вздрогнул, когда услышал за спиной резкий чих. Даже успел скривиться, пока модуль персональной защиты костюма накинул на голову капюшон больше, чем хотелось обладателю длинной прически. Вместо модного аксессуара костюма теперь защитная маска стала как маска ниндзя, укрывая всё лицо. Это сработали фильтры на воздушно-капельные инфекции. При малейших признаках заражения они активировались, хотел пользователь того, или нет. Наследие грибковой эпидемии работало безжалостно. Жестоко расправляясь со всеми модными прическами принудительная схема обеззараживания была не только суровой, но и справедливой. Ее придумали после массовой смерти в нескольких кварталах, где вентиляционные системы поразил черный грибок и спровоцировал новый вариант чумы, с которыми не справлялись антибиотики. Тогда Палатенная Сотня приняла решение выжечь напалмом зараженные районы, а корпорации обязала создать дополнение к персональным экзо-костюмам. Так появились модули инфекционной защиты. При введении подобных систем число эпидемий сократилось в разы, и под куполом даже пошёл небольшой естественный прирост населения. Подземники понимали, что терпеть автономные выходки «маски» было необходимо для гарантии жизнеобеспечения. Зёма повернулся к разносчику инфекций, уже выслушивающему нравоучения от своего ИМИИ. – Да знаю, знаю, чертова пыль и аллергия, – пробурчал Демон и кивнул, вытирая покрасневший нос. – Здорова, Зём. Зёма было сокращением от Зиновия, но кто из родителей так назвал отпрыска он не знал. Зиновий с малых лет был сиротой. Родителей уничтожила другая беда подкупольного мира – выброс подземного газа, который периодически прорывал поверхность купола из-за движения литосферных плит. И заставлял жителей районов прятаться по квартирам-бункерам. В первое время люди не успевали сориентироваться из-за не надлежащих систем оповещения. Так что Зёму, как и многих других детей подкупольного мира, воспитывала система, которую он научился с детства ненавидеть, хоть никогда этого и не показывал. Как истинный конформист. Впрочем, периодически мальчика посещали мысли, что вырос он из пробирки в результате многочисленных биологических экспериментов по улучшению генофонда подземных жителей, а имя ему рэндомно1 подобрал компьютер и родителей ему просто придумали, чтобы сильно не выделялся из толпы. Все в этом подземном городе вскоре должны стать родней и с этим элита тоже должна была что-то решать. – Привет, рыжий. Проходной бал набрал? – Ответил Зёма, улыбаясь. Не привычно было двигать губы, вместо того, чтобы ставить смайлик. Но какие ещё могут быть причины для улыбки в этом мире, кроме как увидеть друга вживую? – Хватит на двоих. – Насупился Демон. Ему не нравился собственный цвет волос, но ещё больше его бесили веснушки, потому слово «рыжий» он терпел, скрипя зубами. – Если бы была возможность, я бы поделился. Флегматичный, немного замкнутый, но приветливый Демон учился на ботаника. Причем так его назвали бы в старом мире за зубрежку книг, а в новом он реально должен был продолжить дело отца на заводе гидропонике по селекции новый культур овощей. Гибридные овощи и фрукты входили в моду и имели большой спрос на рынке, но не обладали большой продолжительностью жизни. То есть семена не давали урожая уже в следующем поколении. И над этой проблемой бились лучшие учёные-люди. Это была одна из немногих отраслей, куда не допускали роботов совсем. Потому друг в Саламандре строго-синего цвета очень стремился попасть поближе к хранилищу семян в центре Купола, где располагались основные гидропонические фермы, а не жалкие их подобия на окраине города. Зёма ухмыльнулся, делая вид, что избавляется от слюней и соплей приятеля, сам же просто поправил длинную прическу, собрав её в конский хвост. Носить короткие волосы было проще, но кто сказал, что проще – это правильно? И почему нельзя чихать? С кем не бывает заразиться? Снял дома костюм, походил пару дней без защиты и всё возможно от аллергии до банальной простуды. И если с любыми типами простуды научились бороться за сутки, то с аллергиями с годами становилось все сложнее… Так думал юноша. По мнению же подземных учёных выходило, что чем больше человек чистил себя и свое пространство от микробов, тем сильнее отвечала на это слабеющая иммунная система. Отвечала, конечно, качественным изменением подхода к болезни. Потому те же учёные всерьез опасались, что через несколько поколений такими темпами подземный человек перестанет чувствовать себя комфортно вне костюма совсем. Эти тревожные данные беспокоили подземных жителей на фоне того, что новых типов антибиотиков придумать уже не могли даже в этом поколении. По крайней мере, в подземных условиях с теми материалами, которые предоставляли корпорации… Об этом постоянно говорила подруга Виктория. Демон на секунду засмотрелся на мелькнувшие через защитные пленки глаза Зёма. Татуировка дракона под правым зрачком обозначила себя весьма явно. Сердце застучало быстрее. – Всё-таки набил? – Ага, – гордо выдавил из себя Зёма, всем видом показывая, что он выделился из толпы не только длинной прической и желанием ходить по стационарным ступенькам. Сангвиник по своей натуре, он давно мечтал о татуировке на глазах, потому и учился на хирурга-окулиста. Практикантам было проще договориться о преимуществах по сравнению с обычными клиентами. В каждом классовом обществе равных… есть кто то ровнее. Татуировку на белке глаза в последнее время можно было делать вместе с коррекцией зрения, но лишь по предписанию или особые заслуги. Если раньше лазер возвращал четкость мира, воздействуя на линзу хрусталика, изгибая её, то теперь медицина просто обязана была возвращать людям зрение ввиду малого количества света под землей. «Кротовий синдром» ещё в первые годы заточения под землей одел в очки каждого второго, затем сменился линзами в следующем поколении, и уже третье поколение в лице Зёмы и его друга не носило ни того, ни другого, но спокойно ослепло бы от рассветного солнца прошлого мира. – Подлатали глаза и бонусом позволили нанести на белок любой узор. От знака зодиака, до даты рождения. Но кому это нужно? Только культистам без инфосети. Вот я и выбрал дракона. Они все-таки сожрали солнце. – Гордо ответил Зёма. – Драконы? – Хмыкнул Демон. – Помню, один пытался проглотить солнце в скандинавском эпосе. Но это плохо кончилось. Ему потом вспороли брюхо. И вообще это миф. Как динозавры и любовь на полуденном пляже. – Пляже? Там же сгореть можно. – Вот-вот. – Пора тебе, умник, заканчивать читать эротические рассказы. – Стал на секунду строже друг, хотя сам порой почитывал новые творения школьников на форумах, которые быстро затирались спецслужбами, как некогда вся порнография в Инфосети ещё в первые годы её запуска. – Наши все экзамены сдали? – Пока не знаю. Базы не обновились. Вся информация о человеке была забита в систему ИМИИ и выдавалась по первому запросу не только спецслужбам, но и рядовому пользователю. Правда, при одном условии – он должен был находиться рядом. Тогда срабатывал принцип защиты личного пространства, информируя носителя об объекте, который мог быть потенциально опасным, если не представлял открытые данные о себе. Так же можно было узнать об успехах в образовании. Зёма посмотрел на отображение часов. До конца единого экзамена оставалось 3 минуты. Плюс пара минут на обработку информации и внесение в единую университетскую базу данных. Демон сдал в числе первых, потому и давно был дома. Что до Зиновия, то тому гарантировали работу вне зависимости от количества баллов. «Интуитивные специалисты» всегда были на вес золота – люди, которые понимали суть процесса и вдавались в детали только, когда приходило время. Потому с экзаменов он ушел одним из первых. Умение отсекать лишнюю информацию в современном мире было не менее важно, чем получать новую по запросу. – Организуем конференц-связь от тебя? – Спросил вихрастый друг. – Конечно. Пойдем, отец свекольной клубники с утра занес. Редкая по кислоте хреновина, но уши прикольно щиплет. – Демон подтолкнул друга в сторону лестницы, ведущей в свою каморку. – Никто, правда, не может понять, почему щиплет не губы. Но я разгадаю эту тайну, когда получу рабочий сертификат соответствия. Студентам не редко выдавали персональные каморки прямо рядом с основным жилищем семьи. С перспективой на создание новой ячейки общества две такие каморки менялись на одну полноценную по программе расселения. Учёба с последующим трудоустройством была единственной возможностью получить жилье. Купить квартиру было нельзя, так как сама зарплата как понятие отсутствовала, заменяясь цифровыми бонусами, выдаваемыми за рабочие сертификаты еженедельно по понедельникам или по школьным и студенческим билетам. Представляемым в цифровом виде. – Вызвать Викторию и Ольгу. Связать в общую картинку и приглушить посторонний фон, – ещё на пороге отдал приказ искину Демон. Зёма прошёл в единственную комнату, не разуваясь. Другу определенно нужна была грязь, чтобы укреплять организм от аллергий. Кто его ещё мог спасти от этой напасти, как не верный друг? Комната представляла собой сразу и кухню, и столовую, и спальню и читальню, так как, по сути, в ней было всего 3 предмета: трансформер кровать-стол со встроенным проектором под удобное использование голограмм, кресло-стул и «отсек необходимых нужд». Последний представлял собой шкаф, откуда выползал то душ, то СВЧ-печь, то унитаз, то холодильник. И всё с небольшими отсеками. Социальная реклама, спроецированная на этот раз не на глаза, а прямо посреди комнаты перед креслом, хотели того ребята или нет, повторила им выборочно о мерах безопасности. Если спам перестал существовать в первый год существования Инфосети, а коммерческую рекламу можно было выбирать самому, исходя из выбранного инфопакета, то от социальных инструкций никуда было не деться. Безопасность – прежде всего. Все попытки игнорирования её четко фиксировались и заносились в специальные базы данных. Потому ставить прошивочный патч не было никакого смысла. Конечно, если не хотелось провести пару дней в изоляторе и получить нашивку гнома на саламандру, за которой следовало лишение рабочего сертификата или чего хуже – извлечения чипа. Дорога после этого была лишь в изгои-культисты. Едва закончились инструкции, как синий огонёк на руках каждого пользователя оповестил о трансляции входящих. Зёма быстро моргнул 3 раза, переключая внимание датчика от физического мира на дополненный, который можно было видеть после операции на глаза. Вместе с коррекцией зрения в сетчатку встраивались датчики-трансляторы, давно заменившие умные очки.