– Нет, нет, нет! – Перебила Оля. – Нам четыре билета на полную версию. На Игры равновесия. Немедленно. Лучшие места. На месяц. Перевод подтверждаю. – Перевод подтверждаю. – Ответил каждый по очереди. Андроид, получив команды, загрузил данные и после подтверждения оплаты, повел рукой в сторону. – Следуйте в синюю комнату повышенного комфорта, пожалуйста. Вся четверка двинулась к двери с синей подсветкой. Сопроводительный голос из беспроводных динамиков в стене начал рассказывать о преимуществах выбранного проекта. Согласно ему, игровой мир «Игр Равновесия» растянулся на целый континент, сопоставимый по площади с Австралией. Но это не вызывало удивления, так как в предыдущей игре, в которую ребята играли совместно из дому, игровой мир растянулся на всю поверхность земного шара, каким его представляли в древности. Впрочем, новая игра так же была полна фэнтезийных рас, живущих в головах и сердцах людей в соответствии с представлениями о них, полученных из электронных книг и видео-файлов. Комнату озарил яркий свет. Стали видны 6 капсул, в четырех из которых уже происходили некие химические процессы: булькали разноцветные жидкости, а стеклянные стенки покрывались изморозью, как будто тела должны были подвергнуться криогенной заморозке. – Это что? Где кресла? – Брякнула Вики, из всех старых атрибутов в капсуле заметив лишь шлем, который висел в центре колбы. Но он совсем не походил на старый привычный шлем виртуальной реальности. Это была скорее верхняя часть космического скафандра, к которой вели не только кабели питания, но и трубки с жидкостью и газом. – Стазис-камеры представляют собой последнее достижение игровой индустрии. – Ответили динамики из глубин камеры. – Пользователь погружается в невесомость благодаря жидкости. Спецраствор и слабые электрические сигналы не дают атрофироваться мышцам. Пониженная температура погружает тело в пограничное состояние между сном и бодрствованием и конечности не участвуют в процессе игры, но мозг остается активным всё время игры. Глаза в термошлеме питает солевой раствор, звук поставляется прямо на барабанные перепонки, воздействуя на внутричерепные улитки через электро-магнитные колебания посредством пьезоэлектрических технологий. Уши герметичны и игрок не отвлекается на посторонние звуки, а кислородная маска отвечает за бесперебойную постановку воздуха. Все остальное пространство в камере погружается в питательную жидкость, насыщенную витаминами, минералами и всеми необходимыми микроэлементами. Данный раствор очень полезен для волос и кожи. Солярис гарантирует, что проснувшись, будете себя ощущать, как будто на курорте побывали. – Как будто кто-то когда-то был на курортах, – вновь пробурчала Оля. – Прошу в камеры, дамы и господа, – продолжил голос, не распознав скепсиса. Четверо встали возле камер. Походило на то, что надо раздеваться, перед тем как залезть внутрь. «Саламандры» спокойно блокировали электро-магнитные сигналы, снижая вредное воздействие на организмы подземных жителей, что точно мешало бы играть… Но еще до момента возникшей неловкости вокруг каждой камеры из пола стали подниматься непрозрачные перегородки, создавая личное пространство. – Оставьте свою одежду, обувь и личные вещи в выделенных ящиках, – спокойно продолжил нейтральный голос. У всех четверых не было никаких личных вещей, кроме искинов, настроенных по умолчанию на хозяина. Да и они после обновления те были скорее необходимым атрибутом Саламандр, встроенные в них по умолчанию с 16 лет, когда прекращался интенсивный рост, и костюмам не было особой необходимости менять габариты. Все четверо получили костюмы персональной защиты не так давно. Все необходимое «подземнику» находилось прямо в Саламандрах, включая гигиенические принадлежности. А все цифровые ключи и идентификаторы были загружены в чипы в теле, доступ к которым выдавали по запросу искины. – Трусы то можно оставить? – Сострил Зёма. Костюм не подразумевал нижнего белья. Нижнее белье пропало как класс много лет назад наряду с косметикой и драгоценностями для искоренения классового неравенства. Трое друзей рассмеялись, оценив шутку. – Личные вещи в выделенный ящик, – повторил все так же спокойный голос. – Копил, копил и накопил на личные трусы, – засмеялась Вики, первой входя в камеру. – Вы тут моете, надеюсь? – Капсула прошла полный спектр обеззараживания, – тут же послышался ответ на вопрос. Зиновий вошёл и в свою капсулу, неловко взявшись за шлем. На лбу загорелся подсказывающий синий огонек с надписью «перед» чтобы не перепутать. Едва юноша пристроил на голове гаджет, как дальше за дело взялась автоматика, подгоняя капсульный шлем под габариты черепа. Лишний воздух вышел из внешнего пространства, создавая вакуум, который стал быстро заполняться гелем. Но ещё перед тем, как пришла первая паника, нос и рот обхватила инерционная маска. По обонянию ударил запах кислорода. Парень вдохнул поглубже, давно не вдыхая такой чистый воздух. Голова закружилась и глаза закатились. Последнее, что понял – в кислороде содержалась сладковатая примесь постороннего газа. Последним ощущением был укол в шею. Открыть глаза удалось уже в другом мире. Глава 2. Обратная сторона реальности Анклав «Владивосток» Дальний Восток России пострадал от ядерных ударов меньше всего. Почти нетронутые Армагеддоном земли сохранили клочки цивилизации, которой не удалось уйти под землю, как «золотому миллиону». Их прозвали анклавами. Крупнейшие центры образовались вокруг Хабаровска и Владивостока. Шёпот тех, кто был не согласен называться «вирусом» раздавался после судного дня из подземелий. Намного выше подкупольных городов, они тоже дали шанс выжить. Зарываться в землянки собственными силами тем, кому не хватило бомбоубежищ, оказалось не просто без использования тяжёлой техники. Но те, кто не желал становиться добычей «Искателей», делали всё, чтобы уцелеть, прячась по любым помещениям, которые уходили под землю. С каждым следующим годом после Катастрофы их недовольный возглас становился всё тише. С шумным топотом шахтерских ботинок, со скрипом тележек, доверху груженных скальной породой, с перекличкой дозоров, с криками новорожденных, которые появлялись, не смотря ни на что, под светом лучины, отделенные сотнями метров от зараженной поверхности земли, он все же не умолкал. Люди поверхности жили, позабыв про компьютеры и удобства технологий, откинувшись в развитии на столетие назад, но полностью дикими они не стали. После Армагеддона миновало 16 лет. Бесконечная зима начала давать людям перерыв краткими межсезоньями последние 5 лет. Долгие годы укрывшиеся в бетонных туннелях анклава «Владивосток» люди знали только друг друга, забыв про гаджеты и даже не вспоминая про виртуальную реальность. Они видели только изнеможённые лица, они слышали только охрипшие от вечных простуд, криков и слёз голоса. Выжившие делили ночлег под сводами крепостных казематов и резали галеты с военно-морских складов на много частей, едва ли утоляя постоянное чувство голода. Они словно застряли костью в горле убитой природы, не войдя в золотой миллион по причине финансового неравенства. Но и хоронить себя раньше срока не желали. В целях выживания и дальнейшего развития резерваций главы поселений решили наладить торговлю между городами. Так было положено начало воссозданию железной дороги «Владивосток-Хабаровск» – последней надежде людей на выживание. Имя ей было ДВЖД. Дальневосточная Железная Дорога. Начальником экспедиции спасения назначили Кая Александровича Брусова. Мужчину пятидесяти пяти лет, который хорошо помнил довоенное время и имел отношение к железной дороге непосредственно. По велению капитана первого ранга и главы анклава «Владивосток» Руслана Тимофеевича Седыха, его удивительной группе было необходимо реанимировать подвижный состав новой ДВЖД. Во многих отношениях эта новая экспедиция на север могла считаться самой странной производственной единицей со времен Падения Человечества. Кай прожил довольно долгую жизнь и понимал, о чём говорил. Жизнь его была наполнена удивительными событиями, путешествиями и приключениями, если, конечно, приключениями можно назвать цепь явлений, благодаря которым он всё ещё был жив после Конца Света. Катастрофа, потрясшая мир до основания, разворачивалась на его глазах. Ещё в первые годы жизни в анклаве он вступил в ряды рейдеров, которые периодически выползали из убежища на поверхность, чтобы «Владивосток» мог жить. С автоматом в руках Кай видел все последствия первых поствоенных лет. Слушал с замиранием сердца разговоры облученных людей о горящих небесах, видел, к чему привел обмен ядерными ударами между великими державами. Слишком поумневшие компьютеры опустошили боекомплекты, но на этом не остановились. Уцелевших людей добивали выжившие карательные отряды роботов, прозванных Искателями. Кай научился их убивать. Многие считали это доблестью. Но у Брусова просто не было другого выхода. Он любил жизнь. Кай Брусов за десятки лет выживания стал философски относиться к Концу Света, о котором шептало на каждом углу старшее поколение. Он видел, что игрушками нового поколения были жестянки от консервов, но его были такими же. Друзья-ровесники умирали на глазах, не выдержав бегства из городов и лишения цивилизации. Он выжил, привыкнув жить в сельской местности, где за всю жизнь ничего не менялось, кроме появления телевизора с несколькими каналами. Где, как и тысячи лет назад «ходили до ведра», и из всей медицины был лишь фельдшер на районе. Брусов умел снайперски стрелять из автомата, потому что с детства охотился в лесу с отцом и не понаслышке знал, что значит получить подзатыльника за подпорченную шкуру зверя, если не поразить его в глаз. Ядерные удары, обрушившиеся на соседний Китай, пригнали на ставшим родной для Кая город Владивосток, куда переехал жить из деревни под хребтом Сихотэ-Алиня после окончания института Железнодорожных Путей Сообщения. Потоки бешеной радиации, которая изуродовала не только мегаполис, но и ближайшие леса, саму дремучую тайгу, были ему не страшны. Он умел пользоваться противогазами, счётчиками Гейгера и костюмами радиационной защиты, прибившись к группе энтузиастов, которые готовились к войне с Китаем ещё до Катастрофы и сделали в лесах немало тайников на случай Часа Икс. Как известно, то, чего больше всего боишься, обязательно приходит. Брусов долгое время бродил от тайника к тайнику, встречая старых знакомых, которые стали сталкерами, бродя между зараженными территориями. Они рассказывали ему о китах, которые выбрасывались на берега Сахалина, о редких тропических рыбах в холодных ручьях Камчатки. Подобные байки стали привычны как ежедневные сводки о потерях, что сыпались на анклав, несмотря на все меры, предпринятые бравым служакой Седыхом. Капраз быстро смекнул, что прошлый мир перестал иметь значение и сколотил вокруг себя команду, способную постоять за себя и свои семьи. Из этих первых ячеек и начал образовываться анклав. Первые отключения электричества и первая карточная система, рухнувшая с первым же неурожаем, первый ужасный голод, первые смерти, первые кровавые убийства, первые бунты, первые людоеды, первый кровавый террор, первое падение власти, первые мародеры и первые кислотные дожди – через всё это прошел Брусов, получив немало шрамов. Глотая антирадин, он видел, как страдают от лучевой болезни люди, ставшие близкими. Их лица затерлись в памяти. Зато навсегда там остались неясные контуры первых подземелий. Они отпечаталось в памяти раскаленным оттиском, и Брусов чётко понимал – они не будут изгнаны из головы никогда. Немногие мужчины в Анклаве могли дотянуть до сорока. Смертность среди населения оставалась кошмарно высокой даже спустя десятилетия. Так что Кай считался ветераном-долгожителем. Рабочие же спешно организованной чудо-группы величали Брусова по свойски – «батей». Богатый опыт выживальщика за плечами ставил его выше генералов прошлых лет. Брусов, с юности немало узнав про паровозы и прочие движимые механизмы, говорил, что неплохо бы вернуться хотя бы к технологиям 19 века. Выходило, что с падением компьютерной системы, все вновь возвращалось к простейшим механическим системам. Кай видел и помнил, как они работали. В отличие от полумифических систем прошлого. И как говорится – договорился. Седых внимательно выслушал и поставил во главе этой затеи. С тех пор рабочие экспедиционной группы трудились над паровозом дни и ночи. Создавали поезд надежды. Жителям подземелий он казался лучом света в окружающем царстве вечных, свинцовых сумерек. Титан, красавец, мечта, он становился в строй двумя полнокровными бригадами лучших техников, работающих в три смены. Фактически не вылезая из цеха, они ваяли надежду на спасение человеческой расы в свирепом мире радиации и бетонных небес. Чертовски опасном мире, где сама жизнь, казалось, прокляла всё живое и обрекла на долгую, мучительную и неотвратимую смерть. Состав-красавец возрождался из стали, чугуна, листового железа, алюминиевых сваек, сварки и гениальных проектов лучших конструкторов анклава и личном участии Брусова. Попутно Кай раздумывал над планом похода и собирал карты местности у перекупов, выуживал информацию у рейдеров, заходивших далеко на север, в цеху ни на минуту не прекращалась бешеная работа. Бронепоезд, единственный в своём роде, постепенно обретал законченные формы, из гадкого утёнка превращаясь в прекрасного стального лебедя. Работа велась в одном из заброшенных локомотивных депо, глубоко под землей, в туннеле, вырытом еще в советское время под городскими сопками. Изначально ветка соединяла подземные заводы, потом расползлась под городом за их пределы. После Армагеддона выжившие люди лишь углубляли то, что им досталось в наследство. Рыли ручным средствами – кирками и лопатами, отвоёвывая себе драгоценные метры площади пространства. Мощным, ещё советским, системам воздухоочищения было почти без разницы, сколько кубометров пространства снабжать пригодным для жизни воздухом, а анклаву с наплывом людей были жизненно необходимы новые метры жизни. Всё это наследованное и вырытое пространство спасало анклав в первые годы, пока выжившие пережидали буйство разъярённой стихии на поверхности. Природа мстила людям за вмешательства в её дела, и выживать на поверхности в первые годы было невероятно сложно. К счастью, это так же ударило и по ИИ: отряды Искателей, которых искусственный интеллект отправил для борьбы с уцелевшими представителями человечества, по большей части пришли в негодность из-за потревоженного магнитного поля земли. Они качались, они падали. Они функционировали, но не долго. А Брусов понял основной момент – ночью роботам просто не хватало энергии. Потому его рейды всегда происходили в ночи. Ночью он брал роботов тепленькими, разбирая по запчастям, которые у технарей анклава ценились на вес золота. Потревоженная земля после потрясения фактически сама выводила сверхточную технику искинов из строя. Работали лишь простейшие механизмы «лампочной эры». Но показывать нос на поверхность долгие годы решались лишь рейдеры. Они приводили в анклав полезных выживальщиков с информацией или необходимыми бункерам навыками. Чем ближе подходил к концу запас провизии, тем больше становилось желающих рискнуть выйти на поверхность и тем реже приводили новых людей. Молодые парни и девушки порой просто шли на самоубийство, прекрасно понимая, что количество людей не уменьшиться, а запасы провианта на складах неумолимо уменьшаются. Анклав, как изначально задуманный только под землей, за годы раскинулся и на поверхности. На данный момент он занял территорию в два десятка квадратных километра общей площади, включающей в себя железнодорожный вокзал, морской порт, да несколько десятков близлежащих зданий и заводов, достроенных или соединённых между собой. Всё это считались оазисом в современном мире. На строительство на поверхности пошло всё от досок и тентов, до верёвок и самого откровенного хлама. Всё что угодно, лишь бы защита под землей держала потолок, а над землей сглаживала воздействие агрессивного солнца, которое с изменившимися после Катастрофы облаками несло людям больше неприятностей, чем тепла и света. Ограждения так же немного спасали людей от пронизывающих ветров, снежных бурь и порой даже холодных дождей, когда природа была наиболее благосклонной. Эти весенне-летне-осенние периоды были редкими и составляли лишь около месяца году, но с каждым годом период оттепели увеличивался, давая надежду, что вскоре зима закончится. В анклаве, конечно, не всё состояло из рухляди. Были и весьма прочные метало-конструкции, да отлитые из бетона укрепления. В последние годы прочными бетонными плитами и кирпичным стенами с ограждениями из колючей проволоки был обнесён и периметр анклава. Вышки и наблюдательные посты стояли как внутри периметра, так и за его пределами. Помимо безопасной зоны внутри анклава, ещё порядка десяти километров за пределами стен были всё теми же относительно-безопасными территориями для рейдеров. Солдаты с вышек прикрывали добытчиков, таскающих с мёртвого города всё мало-мальски пригодное для общих нужд. Заходить всё же с каждым разом приходилось всё дальше и дальше. Радиация уже не долбила как в первые годы – восточные ветра с Китая стали тише – и мест для жизни прибавилось, но пришёл новый риск следом за восставшей природой, голодом и роботами – люди! Враги анклава называли себя «свободными». Выжившие каким-то чудом группки, одиночки, небольшие семьи одичалых людей, которые по большей степени превратились в бандитов и мародёров, нещадно терзали добытчиков анклава. Каждый выживал, как мог. Но когда вся эта братия собралась вместе для выживания и начала тиранить анклав, устроив охоту на рейдеров, жизни совсем не стало. Седыху не раз приходилось выкупать своих людей, обменивая их жизни на продукты. А продукты медленно и верно подходили к концу. Круг замыкался. Рейдерам снова приходилось идти в путь. «Летом», когда температура окружающей среды, несмотря на последствия ядерной зимы, приближалась к нулю градусов по Цельсию, и начинал идти град или очень холодный дождь, откопать можно было больше. Зимой же работа рейдеров представляла собой сущий ад. Только не тот жаркий, подземный, с кипящими котлами и пылающими Гиенами, а скорее нордический, скандинавский – Нихель. Ледяное царство вечного холода. Народам, которые оказались не готовы к ядерной зиме, пришлось несладко. Но северным народам с их «зимней прививкой» было известно, что делать, чтобы не замерзнуть при минус сорока градусах по Цельсию. К тому же в подземельях анклава было заметно теплее, чем снаружи. В сборочном цеху же, во что фактически превратился в прошлом железнодорожный вокзал со всеми уцелевшими рельсовыми путями, и того – жара. Отсутствие витаминов в рационе так же изводило людей. Нужны были свежие овощи, зелень, гидропоника, одним словом, семенами которой пообещал поделиться анклав Хабаровска в обмен на патроны. Чтобы не косили анклав эпидемии и цинга, нужен был бартер. Запасы витаминов таяли на глазах, а проблемы несбалансированного питания множились. Местная кузня, как и весь Владивостокский анклав, создавалась под началом военных и моряков. В первое время на территорию брали лишь специалистов: технарей, медиков, строителей, военспецов разного пошиба. Затем под крыло военных перешли профессиональные выживальщики, опытные добытчики, крепкие разнорабочие, и просто люди, которые за паёк и ощущение крыши над головой были готовы на многое и с головой и руками дружили. Простое ощущение безопасности значило для уставших людей нового мира больше, чем кто-то мог предполагать до Войны. Но и отгонять от анклава тех, чей девиз был – «да здравствует, анархия!», было всё сложнее. Большое количество людей на прокорме обернулось тем, что анклав стал остро нуждаться в провизии. Дальние рейды сжигали на вездеходах бесценное топливо. Находить удавалось не много, но никто не собирался сдаваться. Стоило опустить руки и только позволить себе быть слабыми и это означало, что существование человечества было бессмысленным. И роботы оказались правы. Но когда на связь вышел другой крупный город на Дальнем Востоке, в прошлом седьмая столица России – Хабаровск, затея Брусова отправиться на север по ЖД-пути стала золотой. Хабаровский анклав не присылал официального представителя, но передал со сталкером сообщение, что готов принять крупную партию оружия в обмен на провизию. Вот оно – решение проблем! – решил Седых и выдал Брусову карт-бланш. Естественно все силы анклава Владивостока были брошены на воплощение идеи, как добраться до «партнёра». И не просто добраться, клянча и моля о спасении, но с ценным грузом. Для равнозначного обмена. Все понимали, что этот мир не для слабых и жалких людей. Щадить никто не будет. Сделай сам, возьми сам, докажи, что ты чего-то стоишь. И без вариантов… Так думал Брусов и смотрел с одобрением, как старая рухлядь, которой фактически являлся древний локомотив, покоившийся в локомотивном депо с начала минувшего, двадцатого века, постепенно сбрасывал с себя ржавчину и менял полусгнившее стальное нутро. Не имея в конце состава «двойника», который в случае чего мог заменить вышедший из строя ведущий локомотив, ставка экспедиции делалась на единственную тяговую машину. Поэтому, каждая ее деталь проверялась с невероятной тщательностью, ведь от качества сборки зависела, без малого, жизнь Анклава. До Катастрофы по линии Владивосток-Хабаровск ходили в основном новейшие атомовозы3, а также устаревшие дизель-генераторные локомотивы4, электровозы и автономные мотор-вагонки5. Однако монстр, пробужденный анклавом к жизни для первого рейса после гибели человечества – являлся, как ни странно, именно паровозом. Тому имелось почти бесконечное число причин. Электрические мотор-вагонные составы и тепловозы выжившие не могли использовать по понятным мотивам: электропитание на линии было отключено вот уже шестнадцать лет, а топлива для дизельного генератора в анклаве осталось ничтожно мало. Собрать же атомный двигатель ручным способом с помощью кувалды и молотка было невозможно даже самым лучшим «Кулибиным». Единственным, что оставалось доступным, – был паровоз. По сравнению с более прогрессивными моделями тягачей, машина на паровой тяге имела множество преимуществ. В первую очередь – простоту. Вследствие относительной примитивности технических узлов и агрегатов, их широкой известности в кругу инженеров, воссоздать паросиловую установку оказалось совсем несложно. Элементарное машиностроительное и металлургическое оборудование, которого на судоремонтных заводах Владивостока сохранилось более чем достаточно, а также запасы запчастей, сталепроката и разнообразных материалов, законсервированных на складах военных заводов ТОФ6, позволили менее чем за полгода изготовить паровой котел, сам парогенератор, систему реверса и множество вспомогательных устройств, часть из которых инженеры дублировали по найденным в архивах чертежам, часть доделывали как получается, по ходу дела. Книга в ознакомительном фрагменте. Купить с доставкой недорого можно у партнера здесь