В этот момент сработал сигнал, и ячейки открылись, выбросив разбухшие картриджи. – Вот вам блюда… А вот столовые приборы, – служащий выгрузил названное на узкий столик. – А стаканчик для какао? – напомнил Брейн. – Там трубочка прилагается! Приятного аппетита! Дверь закрылась, и Брейн приступил к завтраку. Оказалось, он давно отвык от еды столь низкого уровня. В этих картриджах каждая молекула была произведена на фабрике. После такого завтрака у Брейна появилось ощущение, будто он наелся пластиковой бумаги, поэтому он решил пройтись по судну и найти бар, чтобы запить эту еду, все равно чем. Хотя судно было в несколько раз меньше, чем лайнеры компании «Спейсперл», коридоры здесь были узкие, многочисленные и очень запутанные, кроме того, что самое неприятное, они не соответствовали развешанным повсюду схемам. Расспросы персонала мало чем помогали, поскольку местные опирались на только им известные ориентиры, вроде «сразу за дрыгуном», «возле бывшей энзэшки» или «лесенки, с которой механик падал». Тем не менее, дважды пройдя через машинное отделение и один раз через электромеханический склад, он все же нашел бар самостоятельно. Однако тот оказался закрыт. Брейн не пожелал мириться с обстоятельствами, поскольку слишком долго искал этот бар, и пару раз врезал кулаком по двери. Его действия сразу принесли результат: из распахнувшейся двери выскочил гоберли с красным от злости лицом, однако, наткнувшись на взгляд Брейна и оценив его массивную фигуру, спросил: – Военный, что ли? – Заметно? – Только военные утром в бар заваливаются. – Это не потому, что я военный, а потому, что у вас такой завтрак, – заметил ему Брейн и прошел в бар мимо посторонившегося бармена. Тот пропустил его и, еще раз оглядев коридор, зашел следом и запер дверь. – Чем изволите залить завтрак? – спросил он, подходя к стойке. – А что порекомендуешь? Гоберли выдержал паузу. – Я не претендую на пойло, входящее в стоимость билета. Я готов заплатить за напитки от мастера, – добавил Брейн. – Ну тогда я кое-что вам предложу, – многообещающе произнес гоберли и исчез в узком дверном проеме за пространством стойки, а появившись, вынес бокал, до половины налитый зеленоватой жидкостью, которую со дна подсвечивал фонарик-виноградинка. – Похоже на маленький праздник! – оценил Брейн внешний вид напитка и, попробовав, одобрительно кивнул. – Да, это только для особых клиентов. – Приятно, что я попал в разряд особых. – На самом деле не вы, сэр. – А кто же? Гоберли взглянул на часы. – Сейчас сами узнаете, – сказал он и таинственно улыбнулся. Брейн не стал расспрашивать и разрушать интригу, отдавая должное своеобразному вкусу напитка. Он так увлекся, позабыв про дискомфорт после низкокачественных картриджей, что в первое мгновение не поверил собственным глазам, обнаружив слева от себя красотку лет тридцати пяти, раскрашенную, как на карнавал, в драгоценностях и в вечернем платье. Но, несмотря на излишнюю яркость, все эти детали замечательно подходили к ее роскошным формам. – Смотри стакан не проглоти, – предупредил с другой стороны мужской голос. Брейн повернулся и увидел стриженного налысо суперколвера в дорогом костюме, но без галстука. – Твоя, что ли? – просто спросил Брейн. – Да ты что? Посмотри, сколько на ней драгоценностей, – усмехнулся тот, потягивая голубоватую водичку. – Бодихранитель? – Типа того. – А те двое у дверей? – спросил Брейн, обнаружив еще гоберли и варвара, тоже коротко стриженных и почти квадратных, особенно впечатлял гоберли. – Тоже мои ребята. Подстраховывают. – Я гляжу, твоя боди неслабо налегает в это время суток, – сказал Брейн, замечая, что красотка заметно отпила уже от второго бокала. – Это она только прогревается. Сейчас Грин горючку покруче принесет, вот тогда она завязнет по-настоящему. Брейн еще раз посмотрел на соседку, теперь уже с известной долей уважения. Из узкой дверцы за стойкой вынырнул бармен с целой батареей бутылок, ценники которых допрыгивали до месячного жалованья Брейна. Быстро убрав дешевые подделки, Грин начал расставлять дорогие бутылки. Брейн покосился на суперколвера, и тот, усмехнувшись, сказал: – Она не против, чтобы ты угостился, значит, выпьешь за ее счет. – С чего ты решил, что она не против? – спросил Брейн и снова взглянул на даму, которая по-прежнему была полностью поглощена выпивкой. Правда, бармен что-то готовил для нее в сборном картридже – какую-то эксклюзивную еду. – Она не против. Когда мы только вошли, она сказала: «Этот пусть останется». Иначе бы мы тебя попросили отсюда. – Заманчивое предложение, но я с утра не привык. – Но ты же здесь. – Это из-за завтрака. Хотелось чем-то сбить мерзкий привкус, – объяснил Брейн. Между тем бармен уже выхватывал из мейдера почти раскрывшийся картридж. Когда тот упал на блестящий поднос, то раскрылся сам, и Брейн увидел набор из разноцветных шикарных блюд, будто из дорогого ресторана. Заметив его удивленный взгляд, бармен подмигнул: – Я заготавливаю картриджи сам. А корпуса для них делают механики по моим чертежам! – Он реально крут, – заговорила наконец красотка и посмотрела на Брейна в упор. – Оставайся, парень, сейчас Грин включит музыку, и я стану танцевать. – Я даже не знаю, мэм. Мне кажется, я тут лишний. – Ты не лишний, – покачала головой красотка и откинула назад длинные волосы. – Ты гость. И потом… Тут она в три глотка опустошила бокал с крепчайшим коктейлем и, посмотрев на Брейна, облизала пухлые губы. – И потом… я буду танцевать голой. Совсем. Брейн удивленно взглянул на суперколвера, и тот, даже не глядя на гостя, кивнул. Дескать, все так и есть. После такого приглашения уходить было как-то неловко, и Брейн остался. Тем временем, прикончив еще одну дозу горячительного, красавица шагнула к Брейну и, касаясь губами его уха, прошептала: – Ты, конечно, потрепан жизнью, приятель. Но мне нравятся зрелые мальчики вроде тебя. Меня зовут Калипсо. – Спасибо, Калипсо, – ответил он, чувствуя неловкость в такой ситуации, когда эта непростая красотка оказывала ему внимание в присутствии трех телохранителей и бармена. Как бы не пришлось за это платить дополнительно. Грин включил музыку, и Брейн ожидал какого-то эффектного раздевания с разбрасыванием вещей, однако с Калипсо просто упало платье, и она переступила через него, оставшись в золотистых туфлях на высоком каблуке и в своих драгоценностях. Бармен чуть убавил свет, включил небольшие софиты, и она стала танцевать, причем, несмотря на свои заметные формы, выглядела вовсе не вульгарно. – Кто она такая? Жена богатого бандита? – спросил Брейн, встав рядом с суперколвером. – Почти. Подруга банкира. – Видимо, раньше она танцевала в заведении, и так они познакомились, – предположил Брейн, любуясь Калипсо, которая танцевала, забыв обо всем, и в этом ей, конечно, помогал алкоголь. – Ты прав. – Я так понял, что он ее очень ценит, раз нанимает сопровождение, почему же ей дозволено… – Представать перед нами в таком виде? – угадал суперколвер. – Ну да. Ведь это небезопасно. Три мужика и она – без одежды.