В общем, хотя Линча убили в Кэмдене, а прочих — в Сохо, определенная закономерность все-таки прослеживалась. Трупы всегда находили неподалеку от тех мест, где последний раз замечали жертву. Теперь же, в двух недавних случаях, маньяк, по всей видимости, сделал круг и вернулся в то самое место, откуда начал. Я позвонила на мобильный Найджелу Фингерлингу. — Уже известно, где в последний раз видели жертву? — Угу. В пабе «Принц Альберт». Прямо за углом от того места, где нашли тело. — Значит, сходится. — Я повесила на карту синий флажок. — Он ушел оттуда один или с кем-то? — Бармен не может сказать наверняка. Вчера было людно. Какая-то местная тусовка. — «Принц Альберт» — гей-бар? — Скорее всего, да. Или владелец просто любит радужные флажки. — Рада слышать, что вы, Фингерлинг, человек толерантный. Дело в том, что это еще одна ниточка к прошлым убийствам. Возможно, мы сумеем понять, чем преступник заманивает своих жертв. Скорее всего, он находит подходящую кандидатуру в баре и хитростью выводит на улицу. Видимо, предлагает секс. Или, может, что-то другое; в данном случае неважно. Как бы там ни было, для того чтобы завязать знакомство, нужны хорошие вербальные навыки и высокий уровень интеллекта. — Постойте-ка. Вы же сами недавно говорили, что этот тип — дезорганизованный убийца. Разве всякие уловки и поиск подходящей жертвы — не планирование? В голосе заметно слышалась издевка. Теперь понятно, за что Фингерлинга травили в школе. Тощее телосложение наверняка было лишь поводом, но не причиной. — Подобное деление — организованные убийства, дезорганизованные — не более чем условность. Мало кого из преступников можно однозначно причислить к первым или ко вторым. Взять, к примеру, Эда Кемпера, «Убийцу студенток», о котором я уже рассказывала. Он подбирал на дороге девушек-автостопщиц, увозил их в глушь, обезглавливал и насиловал еще не остывшее тело. Уловки и выбор определенного типа жертв — классические проявления организованного убийства. А вот увечья — уже дезорганизованного. — Ясненько. Спасибо за лекцию. Урод… Впрочем, я отвечать не стала. Не то настроение, чтобы опускаться до встречных издевок. — Всех жертв Протыкателя последний раз видели в гей-баре. Даже Линча, хоть он и не похож на гея. Впрочем, самого Протыкателя я гомосексуалистом не считаю. Характер увечий, отрезанные гениталии — все свидетельствует о том, что он пытается им отомстить. — Ясно. Еще что? — Я отметила места, где пропадали жертвы и впоследствии были обнаружены их тела. Все они располагаются в одном районе. Значит, мы имеем дело с не самым мобильным преступником. Он действует импульсивно, однако места присматривает заранее и точно сознает, что делает. — Как и вы, надеюсь. Я повесила трубку. Вот же сволочь… Как он с такими манерами вообще добился должности инспектора? В обычное время я позвонила бы Джеку, чтобы поболтать, но после вчерашнего сна не отважилась. Отдельные картинки так и всплывали перед глазами. Лучше подышать свежим воздухом. Я вышла на крыльцо и огляделась. Никого. И все же отчего-то было такое чувство, будто за мною наблюдают. «Мир не так опасен, как тебе кажется», — напомнила я себе слова Джека, надела наушники и зашагала в сторону набережной. Глава 33 Я быстро шла по Уэстборн-Террас-роуд, мимо кинотеатра, куда мы с Дунканом ходили по пятницам на вечерние сеансы, мимо «Бридж-хауса», где мы порой сидели после кино, через Уорик-кресент, к мини-стоянке такси и кафе «Уотерсайд» — там по воскресеньям мы иногда пили кофе с пирожными. Передо мной раскинулся канал — грязная зеленая змея с лодками и мусором. Я все-таки выбралась из бездны, в которую провалилась в преддверии дня рождения Дункана. Еще неделю назад я не рискнула бы приблизиться к кромке воды. Ее пьянящая глубина манила пением сирены, перед которым я не сумела бы устоять. Сегодня мутная вода не звала к себе, а скорее успокаивала. По радио заговорили о недавнем крушении поезда. Я прибавила громкости. «Назвали главную причину катастрофы — превышение скорости. Машинист, разогнав пассажирский состав, не успел затормозить, когда на путях возникло препятствие. Джон Барнс, инспектор по авариям на железнодорожном транспорте, обещал провести полное и всестороннее расследование катастрофы, жертвами которой стали восемнадцать человек: «Мы изучим все обстоятельства ужасной трагедии и обязательно установим причины, вынудившие товарный состав сойти с рельсов, в результате чего погибло так много ни в чем не повинных граждан». И не только погибло… Вспомнилась девочка с обожженными руками, мечтавшая о прослушивании в Джульярдской школе. И все прочие пострадавшие, которые выжили, но теперь никогда не смогут жить как прежде, мучаясь кошмарами. Пройдя еще несколько шагов, я остановилась, вынула наушники и обернулась. Было такое чувство, будто мне смотрят в спину. Я обвела взглядом набережную и прилегающие скверы. Никого. Наверное, Джек все-таки прав. Я действительно становлюсь параноиком. Сперва серебристая «Хонда», теперь это… Только, в отличие от вчерашнего вечера, сегодня я не пила ничего крепче кофе. Я тряхнула головой. Нет, просто воображение разыгралось. Вот и чудится всякое. Я надела наушники и зашагала дальше. По-прежнему было не по себе. Спину сверлил пристальный взгляд. Остановившись, я вытащила наушники и снова осмотрелась, уже внимательнее. Краем глаза удалось ухватить какое-то движение или, может, солнечный всполох, но когда я повернулась в ту сторону, то ничего не увидела. Бред какой-то… Наверное, зря я слишком много думаю о Протыкателе и пью столько кофе. Зачем кому-то за мной шпионить? Мы же не в Афганистане. Здесь я никому не нужна. И все же — откуда взялась та «Хонда»? И почему последнюю жертву нашли именно на задворках ресторана, где я ужинала? Мысли разбредались. Я не знала, что и думать. Добралась до любимой скамейки, которая стояла у самой воды под гигантским платаном. Все сиденье было изрезано надписями: «Рамон + Кэс = любовь навеки». «Луис любит Эми». «Марк Лэндингс и Лиз Алонби — навсегда». Все ли эти парочки по-прежнему вместе? Или завели себе новых любовников и вырезают теперь другие признания в вечной любви? Из-за туч выглянуло солнце и скользнуло по лицу. На кожу легло тепло. Я подалась вперед, закрывая глаза, и, сама не заметив, как так вышло, несмотря на кофе и снующие в голове тревожные мысли, задремала прямо там, на берегу канала, на глазах у всех, кто мог бы за мной следить. Глава 34 Зазвенел телефон, и я вздрогнула. Вытащила аппарат и посмотрела на экран. Вулфи. Сердце волнительно сжалось. Хватит, Зиба, пора уже взять себя в руки. Я скривила нос. А чем вообще пахнет? Гнилью какой-то. Перезрелыми фруктами и уксусом. Из канала, что ли, несет водорослями?.. — Ходят слухи, этим утром нашли еще одну жертву. Что скажешь? — Он развивается. Расправляет крылья. Меняет почерк, а значит, становится куда более опасным. Сегодня будет новая пресс-конференция. — Ты выступишь? — Пока еще не решила. Может, лучше Фэлкон… Пусть продемонстрирует, что у нас всё под контролем. Высокий чин, как-никак. — Хорошая мысль… Кстати, я и без того хотел тебе позвонить. Появились новости про твоего сердечного друга. — Дункана? — опешила я. — Не Дункана, дуреха. Эйдана Линча. — Да? И в чем дело? — Я готовлю статью про убитого мальчика. Ну, помнишь, Сэмюеля Кэтлина. «Ангелочка», как его прозвали местные. В общем, я заскочил в Кентиш-Таун. Там этим делом занимался отдел по особо тяжким. Поговорил с сержантом, который участвовал в расследовании. Оказывается, тамошние ребята допрашивали Эйдана Линча. — Правда? С чего бы? Он что, был подозреваемым? — Нет. Больше из-за того, что они с Сэмюелем ходили в один отряд скаутов. Детективы спрашивали, не видел ли он чего подозрительного: может, какой тип слонялся по округе и поглядывал на детей… В общем, ничего полезного он не сказал. По словам сыщиков, милый был парнишка. Они проверили его алиби. Говорят, все чисто. — И что? Из трубки донесся шорох бумаг — Джек разбирал записи. Он шумно облизнул губы, и перед глазами опять заплясали картинки из вчерашнего сна: вот он одаривает меня жарким взглядом и тянется к моим губам… Я крепко зажмурилась. Хватит! Ни к чему хорошему это не приведет. — А, вот, — заговорил Джек после паузы, к счастью, не заметив моего смятения. — Эйдан купил билет от станции Кэмден-роуд до Уотфорда на поезд в пятнадцать ноль девять. Он ехал на медосмотр в военную часть. В шестнадцать тридцать позвонил матери с вокзала Уотфорда и сказал, что опоздал на прием к врачу. У сержанта сохранились журналы звонков. — Вот что значит черная полоса… Сперва опоздал на сборы — а через два месяца его зарежут в собственном доме. — Некоторым не везет по жизни.