Твою ж мать! Вспомнился вечер в гостиной у Линчей, когда Маркус рассказывал об отце своей жены, которого они забрали к себе после смерти супруги. Значит, Грант Таплоу — отец Терезы Линч. И следующее имя в «расстрельном списке» Протыкателя! Девятнадцать шестнадцать. Наверняка маньяк уже кромсает новую жертву. Упивается своей местью… Я быстро нашла в Интернете адрес дома престарелых и попросила у женщины-диспетчера телефон. — Чтобы позвонить на городской, нажмите девятку, — сообщила та, подвигая ко мне аппарат. Длинные ногти неприятно скрежетнули по столу. — Ну же, давай, отвечай… — забормотала я, когда в трубке один за другим послышались гудки. Наконец на том конце линии ответили. Судя по прокуренному голосу, женщина была заядлой любительницей сигарет. — Дом престарелых «Кедры». Барбара Бёрджес слушает. — Меня зовут Зиба Маккензи. Я из Скотленд-Ярда. Мне надо знать, где в данный момент находится Грант Таплоу, — выпалила я скороговоркой. — Грант? У себя в комнате. А что не так? В чем дело? — Слушайте меня внимательно и делайте в точности как я скажу. Переведите мистера Таплоу в другую комнату на верхнем этаже. Заприте все окна и двери. И что бы ни случилось, никого не пускайте! — А как быть с его гостем? К нему пришел внук. Весьма приятный молодой человек… И глаза у него чудны́е. Никогда прежде таких не видала. Чудные глаза? Во рту у меня пересохло. Эти два слова перевернули все с ног на голову. — Немедленно звоните в службу спасения! Вызывайте полицию, а когда те приедут — сразу ведите их в комнату Гранта Таплоу. И да, «Скорую» вызывайте тоже! Глава 75 «Чудны́е глаза». Реплика заставила наконец картинку сложиться. Все стало ясно, вашу мать, как божий день! Отправляясь за подсказками, я хотела спасти человека. По пути удалось собрать несколько улик. А в итоге — обнаружить главное. Установить личность Протыкателя! Говорят, глаза — зеркало души; в данном конкретном случае они выдают преступника с головой. Когда я рассматривала фотографию Эйдана Линча в гостиной у Маркуса, то обратила внимание на странную отметину в его глазу. Темное пятнышко на радужке, похожее на второй зрачок. Я поискала информацию в Сети и выяснила, что подобный дефект называется «коломбома», генетическая аномалия, которая возникает вследствие неправильного развития плода во время беременности. Наблюдается у одного младенца из десяти тысяч. Иными словами, очень редко. Протыкатель представился в доме престарелых внуком Гранта Таплоу. Я выяснила, что Таплоу — отец Терезы Линч. Плюс уникальная коломбома и тот факт, что большинство педофилов выбирает жертв в ближайшем окружении, а еще возраст насильника — и все встало на свои места. Эйдан Линч вовсе не был одной из жертв. Он и есть убийца! Двадцать пять лет он считался мертвым. Тело обнаружили в доме Линчей. Группа крови совпала. Мать опознала погибшего. Полное безумие, если все-таки он окажется нашим преступником, — но улики однозначно указывали на него. — Заплачу по двойному тарифу, если отвезете меня в «Кедры» как можно быстрее, — заявила я, ныряя в заказанную машину. Таксист шутливо отсалютовал и рванул с такой скоростью, что меня вдавило в сиденье. Ему было весело, а вот мне — не очень. Боже, какая я все-таки идиотка, дура, тупая курица… Весь день я бегала по Лондону, не замечая ничего вокруг. Как я вообще могла подумать на Фингерлинга? Что за откровенный дебилизм? Да, убийца заявил, будто видел меня на месте преступления и заглядывал мне в глаза. Господи, он же лютый шизофреник! Мало ли какие у него бывают галлюцинации, что за видения и голоса к нему приходят… Если он наблюдал за мной, то лишь в своем воображении. Короче, в письме он не врал — но и не говорил всей правды. Что до моей подпорченной прически, то даже двухлетний ребенок понял бы, в чем подвох! Я же только теперь запоздало сообразила, что Протыкатель подходил ко мне, когда я спала на скамейке. Наверное, именно в тот момент он и отхватил волосы. Скорее всего, ножом, у самой шеи, едва не зацепив лезвием кожу. Он не зарезал меня, хоть и мог, — поэтому и написал в последнем письме, что сохранил мне жизнь. Что до прочих обстоятельств, подтолкнувших меня к мысли, будто Фингерлинг и есть убийца, то они не более чем бредни. Они ложились в общую картину, но опровергнуть их проще простого. Тяга к наркотикам, любовь к сладкому, усталость, ручка с черными чернилами — тоже мне, великое преступление… Если б я поняла раньше, какая я дура, то позвала бы на помощь ребят, мы могли бы быстрее найти подсказки и установить личность жертвы. Возможно, уложились в отведенный срок и успели его спасти… А может, дело не только в моей глупости? Глава 76 Я убедила себя, что надо слушаться Протыкателя и никому не говорить о затеянной им игре. Но, по правде сказать, даже обрадовалась, что появился предлог не привлекать Скотленд-Ярд. Отчасти потому, что предпочитала работать в одиночку. Правда, была и другая причина. Я хотела доказать, будто могу справиться своими силами. Хотела доказать, что чего-то стою. Меня уже тошнило от комментариев инспектора Фингерлинга, то и дело отпускавшего шпильки в мой адрес. Рабочие отношения у нас совершенно не складывались. Найджел Фингерлинг всегда подходил ближе, чем следовало, и бесстыдно пялился мне на грудь. Я терпеть не могла этого парня — хотя причина, возможно, крылась во мне. Джеку я описала его как женоненавистника, который больше всего на свете обожает меня унижать. Только я и сама хороша. Высмеяла инспектора публично, на глазах у людей, с которыми он работает. А когда тот попытался наладить отношения, ответила категоричным отказом. Да, в тот вечер я встречалась с Вулфи, но можно было отложить наш ужин на час-другой, ничего страшного не случилось бы. Зато мы с Фингерлингом сумели бы обсудить дела в спокойной обстановке. Однако мне не хотелось прогибаться, угождать ему… Мне было на него плевать. Я и не думала хоть как-то исправлять ситуацию. Проще и веселее было отправиться на ужин с Джеком и весь вечер жаловаться ему на начальника-гада. Потому что, несмотря на все годы тренировок, я по-прежнему оставалась тупой неудачницей. Девчонкой, которая вечно тараторила и несла всякую чушь. Подростком, который с большей охотой читал труды суфийских мистиков, чем глянцевые журналы. Ребенком, которому не с кем было играть, но который делал вид, будто ему без разницы. Я закончила школу-пансион больше пятнадцати лет назад, однако ничуть не изменилась с того дня, когда приехала на похороны отца в своем необъятном свитере, у которого ужасно кололся воротник. Наполовину персидская еврейка, наполовину английская протестантка. Заучка, совершенно не понимавшая людей, хоть и мастерски разбирающаяся в человеческом поведении. С самого крушения поезда я чувствовала, что у меня есть цель, что мне дали второй шанс, возможность сделать нечто хорошее. Поэтому я выхаживала раненых. Взялась исполнить предсмертную волю Терезы Линч. Сбилась с ног, пытаясь спасти город от обезумевшего маньяка, возомнившего себя архангелом. За этими делами я пряталась от отчаяния, которое с каждым днем затягивало меня в черную бездну. Пусть по утрам я по-прежнему тянулась к Дункану в постели, но теперь мне было ради чего вставать. Ради чего одеваться. Выходить на улицу и общаться с людьми. Было ради чего жить. Впервые за все время я шагала по улице с гордо поднятой головой. Больше не чувствовала, как смыкаются стены и из груди пропадает последний воздух. Пусть звучит банально, но, спасая других, я прежде всего спасала себя. А теперь из-за моего высокомерия и гордости, из-за неумения общаться с людьми погиб человек. Как мне жить дальше, зная за собой такую вину? Я только сейчас осознала, что, собственно, натворила, и мир снова стал рушиться. Кровь в жилах заледенела. Невидимая рука сдавила горло. Небо за окном такси потемнело, птицы смолкли. Подняв глаза, я заметила в зеркале на лобовом стекле свое отражение. Видок у меня, надо сказать, тот еще. Лицо посерело от усталости, щеки запали. Зрелище мне ужасно не понравилось. «Уймись, Маккензи! Хватит распускать сопли. Иди разгребай завалы, которые наворотила. И поживее!» Я вытащила из сумки дохлый мобильник, батарею и сим-карту. Сняла с телефона крышку. От нетерпения дрожали руки. Батарею удалось вставить легко, а вот симка выскользнула из пальцев и провалилась под ноги. — Да чтоб тебя на хрен! — пробормотала я, нащупывая на коврике крохотный кусочек пластика. — Эй, вы там как, в порядке? — оглянулся водитель. — Лучше всех, — отмахнулась я, вставляя симку в телефон, закрывая крышку и нажимая кнопку включения. Потом открыла список контактов, нервно придумывая, с чего бы начать. Трубку сняли после первого же гудка. — Фингерлинг, это Маккензи. Есть разговор.