Вспомнилась толстая Библия в кожаном переплете из дома Линчей. Эту тоже, наверное, всучила Тереза. Похоже, она не только верила в Бога, но и норовила обратить в свою веру окружающих. В центре комнаты располагался большой стол. Судя по следам на ковре, его приволокли от дверей. На нем лежало голое, сильно изуродованное тело, залитое маслом. Лицо его представляло собой мешанину из мяса и костей. Из колотых ран на шее стекали струйки крови, мерно, с тихим стуком, падая на ковер — словно пальцем барабанили по оконному стеклу. — Охренеть, да чтоб меня… На своем веку я повидала немало покойников: пострадавших от взрыва, обезглавленных, замученных насмерть. Но то, что сделали с Грантом Таплоу, было уже за гранью. Это сотворил не человек. Протыкатель, может, и считал себя архангелом, но сцена, представшая моему взору, прямиком из ада. Не важно, какие грехи числились за Грантом Таплоу. Такой смерти не заслуживал никто. Как и вчерашнюю жертву, его семь раз пырнули в шею, потом в оба глаза. На лице виднелись бесчисленные рваные раны. Гениталии, вопреки обыкновению, были засунуты в рот. На груди вырезано слово — «виновен». Прикрыв рот и нос, я наклонилась рассмотреть травмы поближе. Следов сопротивления не заметила. На полу возле стола в кольце из песка разложен костер. Видимо, убийца импровизировал: рядом с перевернутым цветочным горшком стояло красное пожарное ведерко. Наверное, его он заметил в коридоре — и, несомненно, воспринял как знак свыше. Я подняла со стола несколько семян. Ясно, зачем здесь цветочный горшок, но непонятно, что этим хотел сказать убийца. — Он определенно развивается, — начала я. — Почерк тот же, но детали другие. — Мне тоже так показалось. — Представляешь, этот тип считает, будто исполняет Божию волю. — Фанатизм — дело обычное. С верующими такое случается. — У него весьма извращенное понимание о религии. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в христианстве, но разве главный принцип у них — не прощение? Ну, ты понял: «возлюби врага своего, подставь другую щеку» и все такое… Хоть Протыкатель и считает себя преданным католиком, как-то я сомневаюсь, что папа римский звонит поздравить его с днем рождения. Фингерлинг хохотнул. Я улыбнулась и открыла на телефоне поисковик. — Ты что, новости решила почитать? — удивился инспектор. — Просто хочу проверить, что этой картиной хотел сказать нам Протыкатель. Минуточку… Ах да, вот: «Сделай Мне жертвенник из земли и приноси на нем всесожжения твои»[51]. Это «Исход», глава двадцатая. Перед нами, Фингерлинг, не просто сцена убийства. Перед нами — человеческое жертвоприношение. — Что, прости?! — Мы давно знаем, что Протыкатель не в ладах с головой. Он считает себя архангелом Рагуилом, известным также как «Огонь Божий». Отсюда костер — что здесь, что на других местах преступления. Единственное, чего раньше я не понимала, — что предыдущие покойники тоже были принесены в жертву. Это ритуал всесожжения[52]. Который по-прежнему согласуется с теорией детского насилия. Вот почему такая жестокость. Кастрация. А теперь еще и надписи на груди. — Это я понимаю, но при чем тут выколотые глаза? Его фирменная подпись. Она-то к чему? — Может, хочет показать свою власть. А может, избавляется от стыда. — В смысле? — Первым делом он всегда протыкает жертве шею — именно этот удар служит причиной смерти. Поэтому выколотые глаза имеют скорее символический характер. Часть его мании в том, чтобы ослеплять своих жертв. Тогда, возможно, он воспринимает их беспомощными и покорными — совсем как он сам в детстве. Вонзая клинок в глаз жертве, Протыкатель метафорически меняется местами со своим давним обидчиком и словно получает над ним контроль. Он будто говорит: «Я — последнее, что ты увидишь в этой жизни. Теперь я главный». Фингерлинг кивнул, плотно сжимая губы. — Что, по-твоему, надо сообщить журналистам? — Хорошо бы дополнить ту информацию, что мы им уже дали… Взять свидетельницу, которая видела убийцу, посадить ее с художником, составить фоторобот. Опубликовать его в газете. И заодно дополнить биографию. Рассказать про жестокое обращение в детстве, шизофрению, ОКР, наркотическую зависимость… — Кстати, он сидит на кокаине. Криминалисты нашли у тебя на коврике следы порошка. Значит, не метамфетамин, как я думала. Протыкатель не просто торчок, а, можно сказать, профи. — Что насчет его загадок? О них прессе сообщать будем? — Фингерлинг закусил треснутую нижнюю губу. — Да. — Я потерла подбородок большим и указательным пальцами. — Как я уже говорила, Протыкатель хочет, чтобы я его поняла. Он уверен, что тогда я смогу его защитить. Видимо, на первой пресс-конференции я произвела на него впечатление. Весь вопрос в том, что для этого убийце надо передо мной открыться, а он не может… — Странно как-то, не находишь? — Не знаю. Мы ведь говорим о полном психе. Он во всем видит знаки и символы. Искренне считает, будто исполняет Божью волю. На пресс-конференции я проявила к нему участие. Посочувствовала, сказала, что понимаю его страхи… Неудивительно, что он возомнил, будто я ниспослана ему свыше. — Возможно. И все-таки зачем рассказывать журналистам про загадки? — Сам подумай. Протыкатель верит, что я буду его защищать, — но лишь в том случае, если сумею понять. Что, по-твоему, будет, если он вдруг решит, будто я поняла его неправильно? Фингерлинг поскреб в затылке и улыбнулся. — Он снова выйдет на связь. Чтобы расставить все точки. — Именно. Проверенный трюк. Мы дадим журналистам ложную информацию. Если я верно раскусила Протыкателя, тот немедленно отреагирует и заявит о себе: кто он такой, чего добивается… Я почти уверена, что это Эйдан Линч, хоть тот и считается мертвым. Однако мою теорию необходимо подтвердить железными доказательствами, иначе мы рискуем зайти в тупик и получить новые трупы. Я замолчала — в голову вдруг пришла идея. Если выгорит, будет просто отлично! — Кажется, я знаю, чем его выманить. Есть одна приманка, перед которой он устоять не сможет… Глава 82 — О, так вы нашли сумку! — воскликнул сержант. Мы вернулись в оперативный штаб. Я подготовила полный отчет, выступила с заявлением для прессы и теперь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, дожидаясь, когда в кофеварке сварится мой кофе — самый большой и крепкий, какой только можно сделать. — Сумку? — переспросила я, наконец-то делая глоток. — Да, эту. — Сержант указал на клатч, висевший у меня на плече. — Сегодня утром звонили, искали вас. Какой-то парень сказал, что нашел сумку у канала. Внутри лежал блокнот с вашим именем. Он услышал его в новостях, поэтому и позвонил нам. Я не знал, когда вы приедете, и дал ваш номер, чтобы он сам с вами связался. Вы же наверняка ее искали. Я знаю, что вы, женщины, без сумок не можете. Моя жена, например… Я стиснула зубы. Вот, значит, как? — Вы в курсе, что сообщили мой номер серийному убийце? — Что?.. — опешил тот. — Но он же все так складно описывал… Сказал, что нашел сумку в Маленькой Венеции. Мы проверили, вы и правда живете в тех краях… Я вздохнула и через силу расслабилась. Что толку махать кулаками, когда бой уже проигран? — Звонки в Скотленд-Ярд записываются? Тот кивнул. — Тогда проверьте запись; может, ребята из технического отдела сумеют что найти. Вдруг повезет… Или кто-нибудь узнает его голос. Получим улику, которая поможет распутать дело. — Постучим по столу, чтоб не сглазить, да? — Сержант хмыкнул и хлопнул меня по плечу. — Да, будем надеяться на лучшее, — улыбнулась я в ответ, хотя улыбка тут же сползла с лица. Не люблю питать зря иллюзии — только тратить попусту нервы. Сержант неторопливо удалился. К кофеварке подошел Пэдди. — Эй, Пэдди, минутка не найдется? Взгляд у Динвитти по-прежнему был отсутствующим, он частенько морщился и тер виски. С ним определенно творилось неладное. И мигрень — лишь отговорки. — Само собой. Чем помочь? — откликнулся тот, распаковывая пакетик «Липтона» и заливая его кипятком. — Можешь, конечно, просто меня послать — только скажи сперва, что все-таки с тобой происходит? Ты сам на себя не похож. У тебя все хорошо? Тот закусил нижнюю губу — признак нерешительности и дискомфорта. Инстинктивно я присмотрелась внимательнее. Судя по отметине на пальце, Пэдди недавно снял обручальное кольцо. Он нервно потирал место, где оно находилось. Значит, дело в бывшей жене. Видимо, развод перешел на новую стадию. Большой и указательный пальцы у него измазаны темно-синими чернилами. Такими ручками обычно подписывают важные документы. Причем пятна совсем свежие. — Ты сегодня подписал бумаги о разводе? Пэдди вздрогнул и устало, в знак капитуляции, уронил плечи. — Да, мне позвонили сразу после пресс-конференции. Я подумывал, может, не ехать, а потом решил — какой смысл? Все равно она уже не передумает… Хотя, с другой стороны, мы могли еще договориться. Вот, весь день маялся, не знал, как поступить… Развод — это ведь окончательная точка, да? Пэдди вздохнул и повесил голову.