Рука у Фэлкона была твердой, кожа — мягкой и теплой, а вот пальцы — странно распухшими. — Выглядишь так, словно на войне побывала… Что с лицом? — Он кивком указал на порез у меня на щеке. — Вы про ссадины? Вчера получила. Была в поезде, который разбился возле «Кингс-Кросс». — Господи!.. Прости. Я не знал… Двое наших парней тоже на нем ехали. Ужас… — Он покачал головой. — Ты точно в порядке? — Все нормально. Хоть и видок такой, будто искупалась в собачьем дерьме. Фэлкон рассмеялся и хлопнул меня по спине. — Ну, учитывая, что у нас здесь творится, надеюсь, ты сама поймешь, почему я не предлагаю поехать домой и отоспаться. — Вы до сих пор так и не сказали, в чем дело, — напомнила я, хотя у меня были кое-какие предположения. Его скупой тон, когда он говорил со мной по телефону. Само время звонка. Моя область специализации. Не нужно быть гением, чтобы сложить в уме два и два. — Пойдем поговорим в кабинете. Фэлкон зашагал в сторону лифта. Я заметила, что двигается он немного скованно. И пальцы распухли… Наверное, опять разыгралась подагра. — Давно гоняли на трассе? — спросила я, чтобы завязать разговор. Мне казалось, это лучше, чем интересоваться, когда он последний раз показывался врачу. Фэлкон — ярый фанат автомобилей. Ему надо не убийства расследовать, а вести передачу вроде «Топ Гир». Он даже внешне похож на Джереми Кларксона[7]. Фэлкон улыбнулся во все зубы и притопнул ногой. Значит, или выиграл недавно в гонке, или обновил движок. — В эти выходные везу старшего сына обкатывать новую машину. «Субару Импреза». Триста лошадиных сил, летит как подстреленная, и божественно при этом ревет. Жду не дождусь, когда прокачусь с ветерком! Значит, второе. — Ну что ж, давай поговорим? Фэлкон придержал для меня дверь в свой маленький кабинет, откуда открывался прекрасный вид на Бродвей — одно из преимуществ занимаемой им должности. — Садись. Я придвинула к себе кресло. — Итак. В чем дело? Фэлкон подался вперед и сцепил руки, спрятав большие пальцы. Признак нехорошего волнения. Я подобралась. Что бы ни случилось, новости вряд ли будут приятными. Хотя и без того уже понятно. Старший инспектор на секунду отвел взгляд и снова посмотрел на меня. — Ты слышала о Лондонском Протыкателе? — спросил он. О, так вот из-за чего переполох? Глава 14 Я никак не думала услышать прозвище самого разыскиваемого серийного убийцы Великобритании. Хотя в общих чертах, разумеется, помнила, о ком речь. Уже много лет я изучаю почерк серийных убийц. Я знаю, что ими движет. Что их побуждает. Знаю, что они, как и я, прекрасные психологи и профайлеры. Разница лишь в том, что я стремлюсь отдать их под суд, а они ищут себе жертв. А вот методы работы у нас одинаковые. И они, и я ради своей цели стремимся понять, что представляет собой наша добыча. Серийный убийца идет в охотничьи угодья — торговый центр, бар, видеоклуб, в любое место, где может найтись подходящая жертва, — и выбирает человека, который лучше всего соответствует его предпочтениям и выглядит достаточно уязвимым. Для этого он считывает язык тела. Следит за поведением жертвы, за тем, как она одета. Как разговаривает. Как взаимодействует с другими людьми. Застенчива ли или общительна, уверена ли в себе или испытывает неловкость. Все это он распознаёт за считаные секунды. Что до меня, то я работаю с уликами, оставленными преступником. Оцениваю выбранных им жертв, характер их увечий, степень риска, на который ему пришлось пойти… Это прекрасно описал Гёте: «Поведение — зеркало, в котором каждый показывает свой лик». Или, иными словами, любое действие человека выдает его натуру. Будь у профайлеров вроде меня девиз, он прозвучал бы так: «Поведение отражает личность». Хотя да, это не столь претенциозно, как надпись на той кружке, которую подарил мне Дункан. Я помогла упрятать за решетку несколько серийных преступников, причем кое-кто из них был весьма известен. Для этого мне пришлось поработать в одной связке со Скотленд-Ярдом и ФБР. Если у Фэлкона объявился серийный маньяк, то неудивительно, что старший инспектор обратился ко мне. Но чтобы Лондонский Протыкатель? Да, неожиданно… Он уже много лет не давал о себе знать. — Серийный убийца восьмидесятых годов, — отчиталась я в ответ на вопрос Фэлкона. — Так и не был пойман. Однако убивать перестал. Почему — неизвестно. У всех жертв были выколоты ножом глаза. Сильно разбиты лица. После смерти отрезаны гениталии. Недостающие части тел находили в мусорных баках на ближайших свалках. Общий тип жертв и характер нанесенных увечий в трех последних случаях совпадает: гомосексуалисты примерно шестидесяти лет, седые, в очках и с бородой, убиты в парке или в общественном туалете. В эту картину не вписывается лишь Эйдан Линч. Мужчина двадцати с небольшим лет. На вид совершенно не похож на остальных. Он был изувечен в той же манере, но убили его в собственном доме, а тело пытались сжечь. Хотя с точки зрения виктимологии в этом нет ничего странного. Преступник на своей первой жертве обычно только учится. Отмечает ошибки. Оттачивает мастерство. Возможно, первая жертва оказала слишком активное сопротивление. Протыкатель решил, что с пожилыми мужчинами будет легче справиться. А еще — что проще заманить их в укромное место, чем напрашиваться в гости. — Отлично! — Фэлкон кивнул. Я улыбнулась. Всегда полезно произвести впечатление на начальство. Однако старший инспектор в ответ улыбаться не спешил. Он потер глаза. Защитный жест. Еще один признак острого дискомфорта. Я пристально посмотрела на него, считывая другие сигналы и знаки. Происходящему имелось единственное объяснение. — Он что, снова объявился? Глава 15 — Похоже на то, — Фэлкон медленно кивнул. — Тело нашли рано утром. Прохожий, который выгуливал собаку. Местный отдел по особо тяжким преступлениям, увидев знакомый почерк, тут же сообщил нам. Свалка находилась в переулке Кэмдена. Криминалисты считают, что там же и убили жертву. — В Кэмдене? В восьмидесятые все тела, за исключением самого первого, находили в Сохо. — И?.. — Фэлкон удивленно приподнял бровь. — Почему сейчас не там? — Хороший вопрос. — Учитывая, что тела после смерти ни разу не переносили, вряд ли он пользуется автомобилем. Скорее всего, передвигается пешком. Однако это не объясняет, почему убийца вдруг изменил своим привычкам. В Сохо он явно чувствовал себя как дома. — Зачем же отступать от знакомой схемы? Я поджала губы. — По какой-то причине ему там больше неудобно… — Замолчала, пригладив ладонью волосы. — Почему вы так уверены, что это именно Протыкатель? — Почерк тот же. Нападает со спины. Наносит множество колотых ран, включая область глаз. Уродует лицо. Кастрирует. — Что скажете о погибшем? — На первый взгляд — по крайней мере, внешне — он подходит под прежнее описание. Надо будет покопаться в его биографии. Сейчас нам о нем практически ничего не известно. Гомосексуалист он или нет. Где его видели в последний раз. С кем. Я снова задумалась. По опыту могу сказать, что для серийного убийцы крайне не характерно затаиться на двадцать пять лет, а потом взяться за старое. Может, причина в другом? — Вы не думали, что это подражатель? — спросила я у Фэлкона. Тот покачал головой. — Это точно не подражатель. — Почему вы так уверены? — Подражатель так не сделал бы. Я удивилась: