Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона» Рэм проснулся, вспомнил, что летит на Аскону, и пару минут наслаждался тем, что не нужно подскакивать, бежать умываться, потом в спортзал, потом завтракать… В этой крошечной и плохо обустроенной каюте он был неожиданно свободен от замороченных корабельных будней. Ведь даже если у тебя с утра не дежурство, всё равно нужно и в спортзал, и форму в порядок привести, и ежедневные тесты у медика… В каюте царила тишина, и непонятно было, проснулся ли за своей шторкой сосед. И что вообще разбудило Рэма? Времени-то ещё… Он взглянул на спецбраслет, обвивающий руку от локтя до запястья. Почти протез, без него пилоту никуда. Даже пульт шлюпки не каждого опознает без спецбраслета, а только самого хитрого. Того, кто написал зампотеху рапорт о том, что его биометрию нужно передавать в навигаторскую напрямую, через медотсек! Натикало без десяти шесть условного корабельного утра. Рэм вчера синхронизировал время с внутренним временем корта. Так что сосед, наркоман и юрист, наверное, всё ещё спал. Рэм его вчера укрыл одеялом и опустил шторку, отгораживающую кровать. Сам он задраиваться не стал — в незнакомых местах уединению пилот предпочитает обзор. Так менее нервно. Круглую, как шарик, каюту можно было вообще разделить шторкой на две половины. И жить с соседом «по разные стороны луны», был такой мемчик в Содружестве. Но Рэм знал, что открытые двери безопаснее запертых. Он и шторку-то эту задёрнул не потому, что хотелось запереть уже где-нибудь соседа-юриста, а чисто из вежливости. И, может быть, зря это сделал. Юрист же старый. А вдруг ему опять станет плохо? Рэм прислушался: ни звука. Храпел бы уже, что ли? Всё спокойнее. А вдруг сосед вчера нанюхался яда из баллончика и потихонечку помер? Он же сам сказал, что его лучше было травить потихонечку? Рэм встал, натянул комбинезон. Опять прислушался. Ну что за Хэдова бездна? А что если сосед и в самом деле лёг на низкую орбиту и вот-вот сгорит в атмосфере? Подходить и отдёргивать шторку было дико невежливо, но что оставалось делать? Рэм подкрался, качнул шторку, и она бесшумно втянулась в потолок. Сосед неподвижно лежал на спине. Бледный, руки вытянуты вдоль тела. Неужели так спят? Рэм дотронулся до спецбраслета, переключая его в медицинский режим. Занёс руку над лицом Ченича, опустил чуть ниже… Браслет никак не мог уловить дыхание, и Рэм решился: быстро прижал запястье к шее юриста. Это был самый лучший способ в считанные секунды поставить диагноз, но и разбудить — тоже. Сосед подскочил, как ужаленный, запутался в страховочных ремнях… И Рэм отпрыгнул, успев прочитать на экранчике про его температуру тела, фазу сна и количество выдыхаемого углекислого газа. — Ты чего? — захлопал глазами разбуженный Ченич. — Вы очень тихо спали, — смущённо пробормотал Рэм. — Что, совсем не храпел? — удивился юрист. — Совсем, — выдавил Рэм. Он и обрадовался, и растерялся. — На-а-до же… — протянул сосед и сообразил наконец отстегнуться. — Давно я так крепко не спал. И никаких снов — как отрезало. А сколько сейчас времени? — Ш-шесть, — улыбнулся Рэм. — Мы очень рано вчера уснули, вот я уже и выспался. Дерен всегда вставал в шесть, а то и раньше. Рэм же на крейсере просыпался с сиреной, а бывало и под сердитое: «Хватит спать!» старшего. Это ж надо было вырваться на свободу, чтобы подскочить в шесть. К счастью, попутчик не рассердился на Рэма за ранний подъем и ушёл плескаться в санузел. Потом вышел в халате, весь такой свеженький, пошарил в столе и вынул чёрную коробочку с тремя золотыми полосками. Открыл, достал три тонкие чёрные палочки, и Рэма осенило. Да это же кхарга! Эту заразу курил врач в госпитале на Джанге, когда кэп там лежал! Вот почему этот запах кажется таким знакомым! Рэм фыркнул, Ченич обернулся и едва не выругался. Утро после прыжка так хорошо начиналось: без кошмаров и головной боли, что он совершенно забыл про мальчишку с непереносимостью посторонних запахов! — Давай уже это как-то проговорим? — начал юрист осторожно. — Кхарга не наркотик. Это… Рэм мотнул головой. — Я знаю, что это за дрянь, — сказал уничижительно. — Она запрещена имперской торговой хартией. — Запрещена, пока мы на территории Империи, — попробовал улыбнуться Ченич. — А часов через пять мы пересечём условную границу Содружества, и... На лице его было написано: не будешь же ты на меня жаловаться? Ты же знаешь, что в Содружестве курение кхарги — совершенно обычное дело? Рэм знал. Отца интересовал этот бизнес. Он надеялся, что после войны запрет на курение кхарги в Империи снимут. — Не буду, — вздохнул он. Теперь понятно было, что выгнать соседа курить в кафе или специально отведённую для курящих каюту возможности пока нет. Вот когда корт пересечёт эту самую «незримую границу Содружества» — дело другое. Но что делать сейчас? Терпеть эту дрянь в каюте? Стучать Рэм не стал бы, даже окажись сосед курильщиком хинга, признанного наркотиком везде, включая Э-лай. Не в его это было правилах. Но поощрять курение непонятно чего? А если кхарга ещё и похуже наркотика? Мало ли что они там, в Содружестве, курят? Там больше сотни дурацких религий и столько же околонаркотических снадобий. Их проще запретить скопом, чем разбираться. — Кхарга не наркотик, а нейролептик, — продолжал оправдываться сосед. — Ничего опасного в ней нет. Я с ней легче переношу это всё. — Он обвёл рукой каюту. — Я понимаю, что тебе, наверное, нельзя курить, ты же пилот… Рэму очень хотелось ответить: «Нет, я — игрушечный ташип с зашитой в задницу батарейкой от спецбраслета», но он смолчал и нехотя кивнул: — Вообще-то, курить мне можно. — Даже в Империи? — удивился сосед. — Даже хинг. Поймают — всего сутки карцера, это не причина, чтобы не курить, — пояснил Рэм. Он намекал, что дело не в запретах, и надо быть идиотом, чтобы подсаживаться на идиотские привычки. — Но кхарга действительно не наркотик, — не сдавался Ченич. — Йилан же в Империи пьют? Разница небольшая. Хочешь, я распечатаю состав? — Продукты горения, канцерогены и нейролептик — фейри 147, официально запрещённый для торговых операций на территории Империи в рамках хартии 2073 года от начала колонизации, — процитировал по памяти Рэм. — Ого! — рассмеялся Ченич. — Отец хотел, чтобы я стал торговцем, и до шестнадцати пришлось учиться в торговом колледже. — А после? — Ты не поверишь. — И всё-таки? — Воевал. — После шестнадцати? — Ну да. Ченич сощурился. Похоже, его догадки совпали с реальностью, и это тот самый Стоун. Надо же, пилот в шестнадцать лет. Хоть историю для дэпа пиши. — А как так вышло, если не секрет? — спросил он осторожно. Лететь предстояло вместе ещё больше двух суток, а курить хотелось ужасно.