Если парня разговорить, может, и успокоится? Похоже, что непереносимости дыма кхарги у него нет, только юношеская уверенность, что это наркотик. А такое можно слегка подвинуть. Рэм пожал плечами. Особой тайны из биографии он не делал, в крыле её знали все. Но рассказывать не хотелось. Не было там ничего хорошего, в этой хэдовой биографии. — Не секрет, но я бы лучше поел, — признался он. — Тогда давай пройдёмся. Вдруг кафе уже работают? — предложил Ченич и достал коммуникатор, чтобы посмотреть рекомендованное время завтрака. — Обещали с семи, но неужели тут нет круглосуточных точек? Рэм нехотя кивнул. — Только мне надо умыться, — предупредил он. Корт наконец-то был тих и пустынен. Измученные двумя прыжками с переполяризацией пассажиры спали без задних ног. Кафе оказались закрыты, а вот самый большой ресторан, где обещали бесплатный завтрак, обрадовал распахнутыми дверями. На его страничке в дэпе было указано, что заведение работает круглосуточно с перерывами на проколы и швартовку. В ресторане тоже было практически пусто. Тенями бродили заспанные официанты, а на сцене такие же заспанные рабочие пытались смонтировать левитирующую платформу. Наверное, вечером ожидалось шоу. Руководила рабочими юная блондинка в комбинезоне, стилизованном под пилотский. Только излишне вычурном и с обилием лишних деталей. Рядом с ней томился тощий патлатый певец, мечтающий опробовать микрофон. Официант начал было нудеть, что бесплатный завтрак с семи, но Рэм потребовал обычное меню, и слуга общепита сдался. Рэм заказал запечённое мясо, суп и салат. Потрясённый бодростью его пищеварения официант едва не забыл принять заказ у Ченича. Самый простой — омлет, салат из водорослей и томатный сок. — Красота! — сказал Рэм благостно оглядываясь в ожидании еды. — Наконец-то тут тихо! Именно этот момент выбрали криворукие монтажёры, чтобы упустить уже собранную платформу. Радужно мигающий блин взлетел над сценой, потом его повело, он выскользнул из плохоцентрированного силового кокона и рухнул, воткнувшись ребром в пол. Раздался хлопок, визг домагнитки и жалобная нецензурщина сразу на четырёх языках — экзотианском, имперском, алайском и пайсаке. Рэм быстро поискал глазами алайцев (напугали, полиглоты хэдовы!), не нашёл и с облегчением рассмеялся. Блондинка обернулась, сердито уставившись на него. А потом вдруг размашистыми шагами направилась к столику, где Рэм и Ченич ждали свой завтрак. Впереди неё летел аромат апельсина, корицы и ещё чего-то терпкого и свежего. — Смеяться-то все умеют! — заявила блондинка и вперилась круглыми глазищами в Рэма, невежливо повернувшись к его соседу крепкой аппетитной кормой. — А помочь? Рэм тоже округлил глаза. Только смотрел он не на девушку, а в вырез её комбинезона. Во-первых, никаких вырезов в пилотских комбинезонах отродясь не было, это же бред какой-то, зачем там вырез? А во-вторых, из выреза торчала наполовину голая женская грудь!.. Учитывая, что в увольнительную Рэма отпускали Хэд знает когда, а духи у девушки были тем ещё биологическим оружием, он ощутил неловкость и два противоречивых желания сразу: послать эту дуру подальше от ресторана и пойти за ней следом. — Доброе утро! — так громко произнёс Ченич, что его вежливость слегка походила на хамство. Девушка даже не повернулась. — Ну? — она слегка наклонилась к Рэму, но тут же отпрянула, словно бы оступилась неловко. Её пародия на «магнитные» ботинки была на высоченной платформе. — Ты же пилот? Эти криворукие простую платформу не могут запрограммировать. Ты же умеешь, да? Рэм проводил глазами внезапно удалившийся вырез. Зрение у него было очень хорошее, но ближе-то — интересней. — Конечно, умею, — сказал он. И добавил нахально: — А что мне за это будет? Детство у него было уличное, и нужная манера разговора вспомнилась легко. Да и говорить легче, чем думать. Парень не понимал, чего больше хочет: чтобы наглая девица поуговаривала ещё или чтобы разозлилась и отвалила. Блондинка покусала губу и оценивающе посмотрела на Рэма. Она была умеренно симпатичная, но с какой-то шальной искрой в глазах, придающей ей шарма. Видно, привыкла рисковать. — Если настроишь, я тебя… поцелую! — выдала она и уставилась на Рэма так, что отступать ему было себе дороже. Он хмыкнул и встал. — Ну, если не врёшь, то показывай! Чур, не меньше минуты! Он и сам не понял, зачем ей это сказал. Вырвалось. У него на Кьясне была Амаль, но было и военное детство в городских развалинах. И девчонки, которых они с приятелем покупали за карманные деньги, выданные родителями на еду. Рэм был из богатой торговой семьи, а приятель, его звали Ули, — из семьи бандита, и у него тоже водились эрго. А девчонкам с окраин было совсем нечего есть. За прошлое Рэм себя не ругал. Шестнадцатилетним парням всегда хочется секса и приключений. Но сейчас-то что за Хэд его за язык дёргал? Ну и ташип… Блондинка без лишних церемоний взяла Рэма за руку и потащила к сцене. Рабочие кое-как высвободили платформу из трещины в полу и колдовали с голоменю. — А ну, разойдись, — скомандовала девица. — Я вам спеца привела. — Да ну! Чё он знает-то! — забурчал один из рабочих и привлёк внимание кемарившего у сцены певца. Парень протёр глаза и взвился: — Галка, ты дура? Если он испортит арендованное имущество!.. — Это вы его уже испортили! — огрызнулась девушка со странным именем Галка. — А ну, откачнулись все! Это пилот, он точно умеет управлять платформами! Рэм отодвинул плечом одного из рабочих, взял у него из рук пульт и открыл тестовую часть голоменю платформы. Горел зелёный — платформа была исправна, уже хлеб. — Разойдитесь, — попросил он. — По технике безопасности вам нужно отойти на два метра. — А если ты её уронишь?! — Певец прямо-таки негодовал взапас. — Не уроню. У неё гравикомпенсаторы есть, они должны были на автомате сработать. Я вообще не понимаю, как вам удалось её уронить. Тут же элементарный голоджойстик, всего четыре положения! Рэм скопировал из меню джойстик и подвесил отдельным окном, чтобы рабочие сами увидели. Платформа оказалась простецкая, и ни в каком программировании не нуждалась. Только в правильной активации. Дальше ей смог бы управлять и ребёнок. На джойстике были фигурки четырёх распространённых символов: вперёд-назад, вверх-вниз. Активировав режим левитации, Рэм проверил, работает ли домагнитный контур, поднял платформу, выровнял по окружности сцены и спросил у блондинки: — На какую высоту поднимать? Увидев, что платформа слушается Рэма, певец заткнулся и обиженно нахохлился. — Два метра, — сказала Галка. — Только ты покажи потом этим снупам, как ей управлять. Не тебя же звать вечером. — Да можно и меня, — рассмеялся Рэм. Он закрепил в меню нужную высоту, объяснил рабочим, какой символ на джойстике что означает. Парни стали записывать его пояснения в коммуникаторы, и Рэм догадался, в чём был прикол. Символы оказались из экзотианского дежурного набора. В Империи те же самые вправо-влево обозначались иначе. А техники, судя по акценту, были местные, с Аннхелла. Это Рэм в силу знакомства с техникой врага даже не заметил разницы, он одинаково хорошо знал оба набора символов. А рабочие, как выяснилось, не знали. Это тоже натворила война. Дети имперцев и экзотов больше не играли общими игрушками, и в ступор молодёжь вводил обычный, но «чужой» джойстик. — Спасибо тебе, — серьёзно сказала Галка. — И чмокнула Рэма в щёку. — Остальное — в долг? — Он посмотрел на неё испытующе и облизал губы.