Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 22 из 72 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Имперский спецоновский крейсер «Персефона». 4 года назад Матти Корхонен был ещё бóльшим новичком, чем Рэм, он перевёлся пару недель назад с армейского «Снежного», и спецоновские порядки его напрягали. В спецоне — не так, как в Армаде. Пилоты здесь, конечно, тоже элита, но у них нет жёсткой специализации. Да и молодых на крейсере оказалось на редкость много: шустрых, сноровистых, наглых. Свой опыт и класс Матти нужно было постоянно доказывать заново. И кому? Мальчишкам? Это в армии вся работа пилота — сидеть в огневом кармане или за пультом шлюпки. На «Персефоне» даже Дерену, хоть он был лейтенантом и членом офицерского совета, приходилось «марать руки» — командовать на грунте десантными операциями, работать бок о бок с разведкой или армейскими, договариваться с Администратами подконтрольных территорий, допрашивать пленных. Корхонен был мужиком нелюдимым, заторможенным. Его всё это пугало. Рэм тогда даже не понял, почему этот тихий с виду пилот на нём сорвался. Прямо в ангаре и совершенно на пустом месте. И хотя Рэму тогда едва сравнялось семнадцать, не в его правилах было пропускать незаслуженные удары, да ещё и в лицо. Он отлетел к переборке, из носа хлынула кровь, но это не помешало ему сгруппироваться, избежать второго удара и ответить самому. Матти в долгу не остался, и драчунов растащили техники. Других пилотов в ангаре уже не было. Матти и Рэм в тот день шлюзанулись последними. Напарник Матти Корхонена успел слинять, а Рэм летал без второго — Дерен был занят, Бо улетел с капитаном, а Туссекс спал после смены. Криминала тут не было — в рамках небоевых дежурств Дерен разрешал своему второму пилоту летать одному. Морда у Рэма была разбита, рёбра болели, но и Матти Корхонен пострадал не меньше. И парень был вполне доволен дракой. Он весил в два раза меньше своего противника, но не сказать, чтобы проиграл. Дерен должен был им гордиться — всего-то несколько месяцев занятий! — Ну-ка, беги до своего первого, — предупредил парня техник. — Тебе, однако, в медотсек придётся идти. Гарман узнает про драку — трое суток навесит. Рэма прямо-таки передёрнуло: у заместителя капитана по личному составу, лейтенанта Гармана, была такая мода — запирать драчунов вместе, чтобы довыяснили отношения. Оставалось надеяться на Дерена. Проступок был специфический, и Дерен как первый пилот имел право сказать замполичу, что сам накажет своего второго. И уж лучше так. Пусть хоть бьёт, но с этим кретином Рэм в одном карцере сидеть не намерен! Парень развернулся и пошёл к себе в каюту переодеваться. И пока разбирал компрессионку, пока думал о том, как доложить Дерену, тот прорезался сам. И верно, настучали уже — потому что лицо у него было хмурое. Лейтенант Дерен вошёл к Рэму без стука, оглядел подопечного, вздохнул: — Раздевайся. Рэм пожал плечами, расстегнул комбинезон и дал ему стечь на пол. Дерен имел право делать с ним что угодно, хоть съесть. — Ташип, — констатировал Дерен, ощупывая рёбра. — Компрессионка спасла, иначе пошёл бы сейчас в медотсек. Но рёбра не сломаны, а Гарман настаивает на карцере. — Я не хочу в карцер! — взвился Рэм. — Я с этим идиотом сидеть не буду! Он на меня просто кинулся, как больной! Я ему даже слова сказать не успел! Я его вообще толком не знаю! Ну, избей ты меня уже сам, что тебе, трудно, что ли? Дерен вздохнул и сел на кровать Рэма. Уже по одному этому было видно, насколько он озабочен. В плане личной территории Дерен был жутким занудой. И сесть на чужую кровать — это было для него в нормальном состоянии неприемлемо. — Что у вас вышло? — спросил он негромко. — Не знаю! Он просто на меня набросился! — Рэм понимал, что надо успокоиться, но как? — Он дебил! — Да, я могу тебя в карцер не отправлять, — признался Дерен. — Могу. Но парни этого не поймут. Ты тут и так, как малявка. Зачем тебе лишний акцент на возрасте? На том, что тебе нужны ещё какие-то скидки? Так положено, понимаешь? Рэм укусил губу и помотал головой. Ну что за дурацкие правила? Гарману в тот момент тоже было невесело. Такие конфликты проще всего было свалить на психотехника, но капитан этого вида военной медицины не выносил и психотехников на «Персефоне» не держал. И разбираться с драчунами приходилось замполичу. — Ты чего на пацана кинулся? — пытал Гарман набыченного и помятого Матти Корхонена. — Да пошёл он!
— А конкретней? — Да потому что шлюзанулся прямо из-под привода, шлюпку порвало бы. — С чего бы это? Из-под привода — ситуация штатная. Просто ты не успел среагировать, привык в ангар входить уже на расслабоне, да? А пацан вроде как балуется? И ты ему по морде? — Да кто так делает! — У тебя есть техрегламент. Открой и почитай. Это один из вариантов входа в ангар. — Да он просто нарочно! Он берегов не видит, носится, как… — Вот что, — перебил Гарман. — Ты должен сам с ним разрулить и найти подход. Иначе я доложу про эту историю капитану Келли, а он последнее время и без ЧП злой. Вот и спишет тебя с крейсера. Ему не нужны пилоты с такими хреновыми нервами. Матти оторопел. Списать за драку? Пусть он зачинщик, но списать? И личное дело испортить? Вот же влип из-за этого безголового парня! Вылупятся без году неделя из Академии и думают, что самые умные! — И что мне делать? — пробормотал он. — Подсказать могу, — кивнул Гарман. — Просто извинись так, чтобы я слышал, а он понял. Придумай личную причину для срыва: плохое письмо из дома, деньги проиграл, баба бросила. За три дня изобретёшь что-нибудь убедительное, время у тебя есть. В карцер всё равно оба пойдёте, у меня тут свои правила. — Да он же мальчишка! Он же не поймёт такое! Какая ему баба! — Ещё больше он не поймёт, если узнает, что получил по морде за самый штатный манёвр. И тебе не на пользу пойдёт, если парни узнают, что на «Персефоне» вот такие ушлёпки служат. А вот если скажешь, что ты больной идиот — простят. Ты забыл, с кем Рэмка летает? Ты знаешь, что из тебя Дерен сделает, если я тебя в карцере не запру? Хорошо если придушит, а то ведь запрограммирует, чтоб ты сам повесился. Извинись. Сделай для парня что-то хорошее. Когда что-то сделал для человека — сразу начинаешь лучше к нему относиться. А я поговорю с Дереном. И капитану про настоящую причину не доложу, приму твоё объяснение. Ну устал, сорвался, с кем не бывает? Но присматривать буду. Понял меня? Матти смотрел в пол. Гарман знал, что если человек закостенел в своих привычках — то тут морали читать без пользы. Социальные инстинкты не корректируются. Раз Матти привык считать себя выше более молодых — это уже гормонально зависимое поведение. Его собственный мозг понимает, что правильно только так. Тут или сразу списать в неликвид, или ломать под себя. Но радости в работе поломашка испытывать не будет. Он и сейчас потерялся, а если будет летать ещё более механически и без огонька — придётся убирать в бегунки. На Рэма замполич не злился. Матти всегда был таким. Просто сдерживался, а на «Персефоне» вылезло. Захотел карьеры и денег и подался в спецон? И не подумал, что так можно из Армады вылететь? Это бывает, переоценил себя. Шанс один — если мальчишка найдёт к Корхонену подход, если они как-то поймут друг друга, расширив резерв психических реакций у более старшего. Но такой шанс есть разве что у одного пилота из десяти. Матти глаз не поднимал. Решение казалось ему несправедливым. Гарману всё было ясно как день. Матти Корхонен полагал, что парень, который пилот ещё без году неделя, не может быть ровней пилоту с боевым опытом. Так же когда-то чёрные люди, что населяют сейчас миры Заштге, не могли быть ровней белым, женщины — мужчинам… За этим нет ничего, кроме воспитания. Но воспитание тут — на всю жизнь. Замполич посмотрел в стриженный затылок Корхонена и покачал головой: «Вот же башка упрямая… С такими хоть в самом деле берись за электробич». — Ты меня понял? — закрепил решение Гарман. — Или ты извинишься, по-настоящему, чтобы до Рэма дошло. Или рапорт ляжет на стол капитану Келли. И не факт, что он ничего не напишет в личном деле, а тебя вообще возьмут после этого на другой крейсер. Ты сам понимаешь: у нас мальчишка, а где-то рядом с тобой ляжет в ложемент смесок или потомок какой-нибудь поганой экзотской аристократии. Если ты способен оценивать людей по тебе одному понятной шкале — то мусор ты сам. Иди в карцер. Мембрана покраснела — кто-то стукнул по ней снаружи. Гарман взглянул на браслет: это был десантник из самых «старичков», что служили с капитаном Пайелом с первого дня его появления на Юге, Лимо Вайкунен. Старший сержант, тихоня, умница, по совместительству связной с эйнитской общиной. И… земляк Матти. Гарман кивнул. И в самом деле — пусть ещё Лимо поговорит с этим олухом. Может, есть какие-то эйнитские штучки, чтобы объяснить ему, что «Персефона» — это тебе не провод зубами перекусить? А то ведь… Сегодня пацан помешал, завтра: «Нас кинули командиры, отдают не те приказы». А потом или в спину стреляют, или самострел. Кто-то возомнит себя самым умным — перестреляет товарищей, а кто-то загонит в тупик и самоубьётся. Лимо, это вариант, да. Может, сумеет найти тонкое место и достучаться? Замполич впустил сержанта и кивнул ему на свой стол. А сам направился к выходу, бросив с порога: — Поговори. И проводи его после в карцер. Пусть посидит и подумает, кому и на хрена он такой нужен. И что ему Келли скажет, если не убьёт. Хэд его знает, насколько он сегодня не в настроении.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!