— Мне это передать моему первому? Дерену. Ему будет интересно про сумасшедших. Матти даже с лица спал. Он опять забыл, кто у щенка первый пилот. — Ну, не делают так! — выдохнул он. — Не садят пилота, которому без году неделя после Академии, с первым, который вне рейтинга! — Я не из Академии, — помотал головой Рэм, и его осенило, что Матти на крейсере новичок, и просто не знает все здешние тонкости. — Меня Дерен под свою ответственность взял после курсов на спецоновской базе. Я туда год назад записался, когда мне было шестнадцать. — Как? — не понял Матти. — Как — шестнадцать? — Да просто документы подделал. Потом вылезло, но Дерен меня оставил. Поэтому он со мной и летает, по крайней мере, на бумаге. А так — чаще Бо или Туссекс. Он тут вроде наставника. Матти задрал голову кверху, он знал, какие участки хемопластиковых рецепторов на потолке карцера могут работать на передачу сигнала. — Да все знают, — успокоил его Рэм. И улыбнулся, вспоминая, как сердился Дерен, рассказывая, что ни Гарман, ни Рос ему не поверили, пока он не привёз документы. — И тебя не списали с крейсера? — потрясённо уточнил Корхонен. — Так некуда было, — пожал плечами Рэм. — Вся моя семья на Мах-ми — в пепел. Дерен сердился, конечно, но я к тому моменту, когда всё открылось, сколько-то с ним уже отлетал. Только он мне много чего не разрешает. Сказал, что сержанта я не получу, даже без вариантов. А я и на Поясе Ориона был, и на Семи холмах. — Это ты вроде такой сын полка? — удивился Матти. — Я такое в старых книжках читал, ещё земных. Когда в войну пацанов брали в отделение или на боевой корабль. Рэм подумал и кивнул. — Наверное. Я не читал. — А я думал — ты выскочка. Из этих, из молодых, которые всё знают и везде лезут… — вздохнул Корхонен. — Ну, даже был бы я из молодых, — улыбнулся Рэм. — А зачем сразу в морду? Матти помолчал, разглядывая то стену, то пол. Как объяснить семнадцатилетнему парню, что на чужом корабле всё не так, всё бесит? — Да это-то я понимаю, — сказал Рэм. — Ты тоже мысли читаешь? — вскинулся Матти. — Как «эти»? Рэм знал, кто такие «эти» — Дерен, Рос, Неджел и прочие, кто обучался немного в эйнитской общине. — Нет, — улыбнулся он. — У тебя по лицу было видно. Гримаса на лице Матти и в самом деле была выразительная. Он тяжело приживался на «Персефоне». Слышал, конечно, про здешние порядки и нагрузки. Но ожидал чего угодно, кроме ментальных ударов и накатов, когда попадался под горячую руку пилотам, вроде Дерена. — Тебе страшно тут, с нашими? — понял Рэм. Матти бросил взгляд в потолок. — Это пройдёт. Я тоже Дерена сначала боялся до керпячьего визга. Видел керпи на Гране? Матти кивнул. — Ну они и орут, — Рэм фыркнул, вспоминая. — Обиженно ещё так: ви-ви. Я когда Дерена увидел, думал, что всё. Он просто смотрел, а язык у меняя уже проваливался в желудок. — Вот и я, — буркнул Матти. На третий день они уже общались почти нормально. К вечеру Матти Корхонен сказал: — Я должен извиниться, чтобы эти видели: он кивнул в потолок. — Да я не сержусь, — отозвался Рэм и потёр всё ещё саднящую скулу. Но Матти всё же произнёс что-то официальное. Когда их выпустили, Рэм предложил обняться, как это делал капитан. И они обнялись. Глава 12. Человек предполагает, а кто располагает — атеистам пока неизвестно Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона» — И что ты предлагаешь? — спросил Ченич. — Искать убийцу, что же ещё? — Рэм ужом выскользнул из-за стола и поставил чайник. Парень расправился и с рыбой, и с мясом, и с бутербродами. Как только в него всё это влезло? Худощавый, юркий… Деликатесов на столе ещё хватало, но юристу есть совсем не хотелось. Голограммы двух трупов не возбуждали у него аппетит. Всё-таки он уже двадцать лет был главой фирмы, и если занимался расследованиями, то экономическими, где были замешаны слишком большие деньги, чтобы доверить работу сотрудникам. А тут… Девочка и парень. Да ещё столько крови. Обоим брызнули в лицо жидкостью, содержащей парализующий дыхание агент, а потом перерезали горло. Одна рука, один почерк. На Рэма смерть Галки в плане аппетита не повлияла никак. Он наелся, налил себе чаю, забрался с ним с ногами на кровать, продолжая совершенствовать голограмму корабельного плана. Делал он это так ловко, что Ченич поневоле засмотрелся. — Вас и этому учат? — спросил он. — Так на рапорте же приходится гонять отсеки, — машинально ответил Рэм. — Отсеки гонять? — не понял юрист. Парень поднял глаза. — Ну да. Корабль меняет форму перед разгоном. Думаете, чего корт вчера столько телился? На орбите он вытянутый. А когда набирает скорость, его положено трамбовать в шарик. Чтобы придать более обтекаемую форму. А выйдет из прокола — опять всё наоборот. Чтобы лучше затормозить. Рэм вдруг насторожился, встал, отставив чай и к чему-то прислушиваясь. — Ты чего? — спросил Ченич. — Скорость, — сказал Рэм. — Раньше она нарастала по разгонной кривой. Я думал, что скоро пойдёт оповещение на разгон перед проколом. Но теперь она падает. — И что это значит? — спросил Ченич встревоженно. Вид у Рэма был соответствующий: напряжённый, сосредоточенный. — Да ничего хорошего, — пояснил парень. — Если бы неисправность одного из двигателей, тогда корт повело бы в бок, а я ничего такого не ощущаю. Неужели разгонный блок чудит? — Это опасно? — Ченич хотел себе хотя бы чаю налить, но теперь пропало и это желание. — Это долго, — успокоил парень. — Таким манером мы тут засядем как минимум на сутки тестирования. — Он нахмурился и выругался: — Хэдова бездна! Ну так вообще не бывает! Корт снова начал набирать скорость. Настолько резко, что это ощутил теперь даже Ченич. — Они там пьяные, что ли? — дёрнул плечом Рэм и опять залез на кровать со своим чаем. — А так бывает, что пьяные? — осторожно спросил юрист. — Да всё бывает, — отмахнулся Рэм и вывел на браслете график. — Ложись на кровать. Если по такой кривой набирать будем, то через пять минут объявят разгон. Первый прыжок у нас должен быть совсем короткий, двадцать четыре секунды. — А почему так? Ченич послушался Рэма. Тот его пока здорово выручал. Он убрал в шкаф еду, зафиксировал чайник и лёг. Парень же допил чай, прошёлся по каюте, прислушиваясь. Дождался, пока над дверью загорится оповещение о разгоне, и мембрана засветится красным, предупреждая о блокировке. Только тогда он сел и развернул на полкаюты голограмму пространства с орбитой красноватой звезды. — Вот почему, — пояснил, показывая на звезду. — Она ренгеновская, слишком большие помехи даёт. Корт не станет рисковать и пойдёт мимо неё двумя прыжками. И между ними будет часа четыре крейсерской скорости. Ты как? — он озабоченно посмотрел на соседа. — Пересидим первый прыжок? А потом дверь разблокируется, и пойдём на охоту. Нужно обследовать каюту, где убили Галку.