Лифт безопасники Кифары отключить успели. Подняться с первого технического этажа на второй, командный, можно было только по лестнице, которая хорошо простреливалась сверху. И потому бандиты использовали крошечные левитирующие платформы — скейты. Пронести их на корт удалось легко, это была часть оборудования «творческой группы». Пятеро бандитов захватили верхний, командный этаж бублика, остальные засели на нижнем ярусе, где работали технические контролёры и дежурные по разным корабельным системам. Там персонал пока пощадили. Бандитам ещё нужно было положить корт в дрейф и состыковать его с крейсером «друзей», которых ожидали в ближайшие пару-тройку часов. Точнее станцеваться по времени было сложно. Всё-таки космос — это не грунт, где транспорт ходит по расписанию. — Ошибкой было оставить твоего Рэма в живых. Но он слишком дорого стоит. — Деян Павлий посмотрел на коммуникатор, оплетающий левую руку наподобие армейских спецсредств связи. — Не психуй, Ули. Пишут, что вроде бы Эбот и Танк засекли твоего приятеля. Ждём сообщения о захвате. — Но троих-то мы потеряли, — поморщился щуплый Ули. — Сами виноваты. Надо было по башке как следует бить! — взвизгнул певец. — Скотина! Какая же он скотина! — Да заткнись ты! — не выдержал Ули. — Заткнись, а то и тебе прилетит поперёк шеи! — Поперёк шеи, говоришь? — раздался вдруг голос откуда-то сверху. — Эй, Ули! А ну, подними башку! Что-то я давно твою шею не видел! Глава 15. Хитрый план Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона». Рэм и Ченич. Терминал корта — Эй, Ули! А ну, подними башку! Что-то я давно твою шею не видел! — сказал Рэм, выключил микрофон и невесело улыбнулся. У Ули всегда была тощая короткая шея. Он был мелким, прыщавым, но вот плохим другом он всё-таки раньше не был. Наверное. Рэм ласково огладил пульт, не прикасаясь к нему руками. И тут же огоньки, мигающие в глубине гелиопластика, стали сливаться в линии, подниматься голографическими знаками и повисать вокруг его рук, лица, словно неведомые созвездия. Пульт был огромный. Как подкова он окружал два кресла, что раскладывались, словно зубоврачебные. Похожие кресла Ченич видел в дэп-трансляциях, они назывались ложементами. Пилотский пульт в дэпах тоже показывали, но никогда не объясняли, как именно работает с ним пилот. Ченич всегда полагал, что разноцветные огоньки в глубине желеобразного пластикового покрытия пульта — это своеобразные интерактивные кнопки. Что их надо касаться руками. Но Рэм вообще не притрагивался к гелиопластику. Его руки так и летали в воздухе, описывая причудливые фигуры, передвигая, зажигая и гася голографические знаки. Это был почти полёт в особом пространстве знаков и символов, трудный, но завораживающий видимой лёгкостью. Как только парень не путался во всём этом? Знаков были сотни. Они возникали, таяли, меняли форму. Похоже, юный пилот задавал сейчас корту какую-то сложную программу. И пульт его слушался. Они долго сюда пробирались, не меньше четверти часа. Или это так ужасающе долго тянулось личное время Ченича? Рэм назвал это помещение терминалом. Сказал, что на кортах — они не рабочие. Но расконсервировать можно, потому что по ТБ там просто всё обесточено. И они лезли по трубам, копались в проводах. Преодолели стальной шлюз, вроде тех, что бывают в ангарах. И наконец проникли в каюту с композитными стенками из стали и хемопластиков, напоминающую сплюснутый диск. Каюта была разгорожена пополам. Одну половину занимал пульт с пилотскими ложементами, вторую — два кресла, столик и две кушетки. И даже санузел имелся. И у стола — разъёмы и ниши под кухонные приборы. — Здесь можно жить, — сказал Ченич, оглядываясь. Ему ответило эхо. Терминал был гулким и нежилым, но постепенно наполнялся звуками. Зашумела принудительная вентиляция, унося сухой и затхлый воздух. Зарябил, загораясь, голоэкран по периметру пульта: Рэм включил панорамный обзор корабельной рубки. Ченич тут же вернулся в рабочую зону и устроился рядом с Рэмом на втором ложементе. Теперь они могли наблюдать за капитанской рубкой в режиме реального времени. И это было действительно здорово. Не зря они сюда лезли. На терминале было сравнительно безопасно. Зато бандиты суетились на экране, как на сцене голотеатра: бегали, орали. Не понимали, где прячется заговоривший с ними Рэм. Запустив через динамики рубки фразу про шею, парень ещё не видел Ули, он только предполагал, что его бывший приятель находится там. Теперь они наблюдали и этого худощавого мерзавца (Ченич его сразу узнал), и других бандитов. Трое главарей — они вели себя как хозяева положения — стояли «на втором этаже». На самом верху, среди трупов и перепуганных членов экипажа корта. С ними была пара секьюрити с импульсным оружием. Ещё четверо охранников в чёрных комбинезонах метались по нижнему этажу, перекрикивались, угрожали сидящим там техникам, но, разумеется, никакого Рэма найти не могли. Его там никогда и не было. Бандитам мог бы помочь связист. Но он сидел слева от пилотов, молчал и делал вид, что тоже ничего не понимает. Связист знал, что кто-то проник в сеть и воспользовался динамиками капитанской рубки, теми, что под потолком. По сути это была система экстренного оповещения, но почему и не поболтать? Скоро это поймут и техники, что сидят внизу. Их много, и кого-то запугать удастся. Но это всё-таки будет потом. — Пусть побегают, — усмехнулся Рэм. — Когда устанут, я им ещё пару задачек подкину. — Зачем ты это делаешь? — удивился Ченич. — Ну, разозлятся они, и что? А если начнут убивать заложников? — Они уже перебили всех, без кого можно обойтись. — Рэм подсветил на экране телá, лежащие под ногами бандитов. — А то, что я делаю — очень важно. Я сейчас программу кормлю, — пояснил парень, махнув левой рукой, чтобы над ней возникли столбики вычислений. — Я включил терминал на просчёт возможного поведения бандитов. Машина анализирует их реплики, реакцию, оружие. Она подготовит для меня схемы возможного захвата рубки. Я внесу коррективы. Загоню программу себе на браслет. Есть режимы боевого слияния с такими программами у десантников, но и мы тоже ими пользуемся. — Ты же пилот? — Ченич уже не знал, как реагировать на боевые навыки спутника. Казалось, тот умел всё. — Я — пилот спецона, — дёрнул плечом Рэм. — На «Персефоне» пилоты — это не совсем то же, что и в крыле. Капитан нас часто бросает на грунт, командовать тем же десантом или наземными гарнизонами. Он полагает, что пилоты иначе понимают тактику и стратегию ведения боя, и мыслят быстрее. У нас из-за этого не все новички приживаются. Требования для пилотов первого состава очень широкие, а не одна только автономка, как положено по уставу. Вот то, как пилоты сидят сейчас в рубке этого корта, — это вообще не работа. Это отдых. Не боевое дежурство. Или вот здесь… Рэм отвлёкся, корректируя программу. И когда он снова замер, отдыхая, Ченич уточнил: — На терминале? — И в рубке тоже. У нас это называется не рубка, а рапорт. Рубка у капитана крейсера — это вроде терминала, где мы сейчас. А рапорт — такая рабочая конюшня. Там дежурный навигатор, пара пилотов, техники. Если нет манёвров, это просто вахта, которую нужно отстоять. — И что тогда делают, если манёвров нет? — говорить было легче, Ченич и говорил. Думать о том, что будет дальше, ему не хотелось. Бой — это вроде течения реки. Если уж вступил — надо плыть. — Байки всякие травят, — рассмеялся Рэм. — Особенно техники. Так всё переврут, что жуть. Я столько про себя на рапорте узнавал! Там главное — не заводиться и принимать за юмор. Бандиты устали метаться. Они решили, что слышали запись, или их ещё как-то хитро разыгрывают. Рэм поулыбался их разговору и резко перекрестил руки. В потолке капитанской рубки с шипением открылись люки, и повалил белый дым, уже в воздухе скатывающийся в шарики. — Пожарная сигнализация сработала? — рассмеялся Ченич. — Да пусть ещё маленько побегают. Чтобы заодно упахались. И чтобы машине хватило треков для анализа их передвижений. Очень важно, какой боец, с какой скоростью двигается. А они ещё и за станнеры всё время хватаются, ташипы. Так что материала для анализа будет достаточно. — А ты не пережмёшь с нервами? — засомневался Ченич, видя, что реагируют бандиты остро, пришлось прикрутить звук, такой крепкий мат стоял в рубке. — Больше нервов — больше ошибок, — дёрнул плечом Рэм. — Ну не скажи, — не согласился юрист. — Парни молодые, дёрганные, особенно певец. Что если они начнут стрелять куда попало из импульсного? — Да струсят же, — мотнул головой Рэм. — Импульс, да ещё и такой мощный, армейский, это же реально смертельно опасно на корабле. Первой вылетит энергетика. Счастье, если силовой кабель не выгорит, а коротнёт. Тут же откажет температурный режим, вентиляция, связь, погаснет свет. Полчаса и будет полная катастрофа. — Если бы можно было так обесточить только рубку… — вздохнул Ченич. — Нельзя, — сказал Рэм с сожалением. — Пострадает весь корт. И особенно пассажирская часть. В рубке как раз страховка самая надёжная — вылетит она — вылетит всё. Он ещё раз быстро провёл рукой над пультом, и бандиты бросились на пол. Раздавшийся звук был очень похож на звук пикирующего дрона. Рэм фыркнул. — Ты всё тут понимаешь? — осторожно спросил Ченич. Уж больно уверенно действовал парень.