— Да вроде бы всё, — кивнул Рэм. — Пульт почти как у двоечки. — Он улыбнулся. — А что это — двоечка? — Ченич пилотского жаргона не знал. Он вообще на всё глядел сейчас с удивлением. Они проникли в святая святых. Терминал — как объяснил Рэм — дублировал капитанскую рубку. И дубль этот оказался вполне рабочим. — Двойка — основной ударный модуль боевого крейсера, — пояснил парень, генерируя звуки стрельбы, чтобы подогреть интерес к жизни у заскучавших было бандитов. — Начинка огневого кармана. Но когда она выводится в автономку — это уже называется шлюпка. — А что такое автономка? — переспросил Ченич, слушавший Рэма очень внимательно. То, что происходило в рубке — было понятно. Рэм издевался над бандитами, набирая информацию и выводя противника из равновесия. Ченич понимал — он их взбесит и пойдёт туда, в рубку. И нужно будет идти с ним. И, может быть, это смерть. У юриста не было боевых программ слияния со схемами, рассчитанными навигационной системой пульта. Не было никакой защитной брони. Всё что он умел — это немного стрелять. Руки помнили. А стрельба из керда против импульсного оружия… — Это мне надо объяснить сначала, как крейсер стреляет, — засомневался Рэм. Он, похоже, меньше всего думал о смерти и о том, что придётся делать следующим шагом. Наверное, ему уже приходилось выходить с оружием против многих противников. — Объясняй, если время ещё позволяет. — Юрист сглотнул густую слюну. — У корабля нет неподвижных орудий, — начал Рэм, внимательно наблюдая за фигурками в капитанской рубке. — Даже его обшивка — подвижная. Под обшивкой передвигаются отсеки, группируясь под прыжок или другие цели. Вот так же и огневые орудия — они тоже подвижные. Основная ударная сила АОК — автономный огневой карман. Этакая пушка. Он движется внутри корабля по специальным шахтам. И так же АОК способен отстрелиться и действовать автономно. Вот представь: бой с рейдером. Вспышки светочастотных, магнитные удары… И в этом хаосе снуют крошечные орудия. Это шлюпки. Просто не те, на которых мы обычно летаем, более грубо заточенные под запитку от генераторов и светочастотный удар. Я летаю на тех, что сложнее, но суть одна… — То есть ты хочешь сказать, что у пилотов, как бы летающих внутри корабля, и тех, кто может работать снаружи, — разная квалификация? — переспросил Ченич. — Ну да, — кивнул Рэм. — Тот, кто летает в шахте — это бегунок. По сути он ещё только кандидат в пилоты. Иногда в шахты ставят пилотов основного состава, но тогда это действительно сражение между крейсерами. А патрулирование или рейдеров погонять — справляются бегунки. — А ты тогда кто? Рэм мотнул головой. — Я — никто. Но квалификационные я все сдал. И формально — я первый пилот основного состава. По документам-то у меня нормальный возраст, подходящий. Дерен один раз посылал меня одного на Прат, но говорит, что ему это слишком много нервов стоило, вытаскивать меня потом. И вот… Вроде бы я пилот, но совершеннолетие послезавтра. Или завтра уже?.. — Он замер и улыбнулся как-то особенно ласково. — Ну всё, набегались наши бандиты. Сейчас будут орать и ультиматумы мне ставить. — Они знают, где мы? — Пока нет. Терминал на кортах нерабочий. Тут сейчас даже техники голову ломают, где я сижу. Но техники скоро поймут. Если есть предатели, может, и увидим, кто. Ты там пиши в свой блокнот, чтобы было кого судить. — И что будет, если они узнают, где мы? — А нам и это на руку, — прищурился Рэм. — Мы подождём, пока они полезут нас выкуривать, растянут свои и без того небольшие силы. И свяжемся с Кифарой. Может, он тогда на что-то осмелится и сумеет послать людей нам на помощь. Я же не супермен, я пилот. — Рэмка, ты не пилот, ты… Я даже не знаю. Диверсант какой-то и взломщик. — Ну вот за это нашего капитана долго не принимали в крыле, — рассмеялся парень. — Говорили, что монстров из нас делает. А разве я монстр? — А почему мы сразу не стали пробиваться на терминал? — осенило юриста. — Когда всё это началось, ведь надо было бежать сюда? — А как бы я сюда попал? — удивился Рэм. — Без биометрии эту дверь не сломаешь, это не в ресторане. Мне нужен был медицинский доступ для управления кортом. И раз дверь подчинилась — Кифара свою работу сделал. Корт считает меня пилотом основного состава с полным доступом к действующим системам. — Значит, ты можешь и кораблём управлять? — Если понадобится — да. Теперь тихо. Пусть они не знают, что нас двое. Я буду говорить с Ули и тянуть время. Программе нужно ещё минут десять на обсчёт. А ты — запоминай, пиши и делай выводы. Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона». Капитанская рубка — Если ты сейчас не покажешься, я ему башку отрежу, ты слышишь? — певец держал за волосы одного из техников и нервно оглядывался по сторонам. Он не знал, откуда ждать противника. Рэм был прав, когда провоцировал системы рубки на хаотические действия. Его стратегия оказалась успешной: бандиты были взбешены и дезориентированы. Они отлично понервничали, пытаясь просчитать хоть какой-то алгоритм действий неизвестного погромщика, который то сигнализацию включал, то имитировал нападение сразу со всех сторон. — Я не буду с тобой говорить, — голос Рэма раздался на этот раз откуда-то слева. — Я буду говорить с Ули. Или ему слабо? — Мне не слабо. — Щуплый Ули вышел вперёд и уставился туда, откуда шёл голос. — Пока ты там летал на своих шлюпках, я сидел в тюрьме. Мне уже ничего не слабо. Бандиты, засевшие на техническом этаже, кинулись к пультам. Если парень будет говорить достаточно долго, его удастся засечь. — Ну и как ты? — поинтересовался Рэм. — Вижу, что жив-здоров? — Неужели твоими молитвами, бывший друг? — ехидно спросил Ули. — Ты же должен сидеть ещё полгода? — уточнил Рэм. — Мне помогли мои друзья! Новые! — Ули это почти выкрикнул. — И мы тоже были с тобой когда-то друзьями, — произнёс Рэм. — По крайней мере, я ещё вчера считал тебя другом. Даже когда узнал, кто написал донос на мою семью, я не свидетельствовал против тебя. — Ты? Не свидетельствовал против меня? — взвился Ули. — Да я тебя предал! Я! Я знал, что тебя хотят убить! Знал с первого часа после взрыва твоего дома! Отец написал мне на коммуникатор! Он велел найти тебя и сообщить ему, где ты есть! — Но ты же не сообщил. — Но я и тебе ничего не сказал, ты, лох! Я тебя предал, понял?! Ули кричал. На его бледных щеках выступил румянец. Давным-давно, когда им с Рэмом было по шестнадцать лет, они жили в одном маленьком городе на имперской планете Мах-ми. Вместе убегали с уроков и даже девчонками менялись. А потом дом Рэма вместе с семьёй был уничтожен местным спецоном по ложному доносу. Доносчик писал, что по этому адресу располагается склад наркоторговца. Тогда вовсю шла война. И по законам военного времени дом уничтожили, особо не разбираясь. Был донос, были подкуплены члены местного Администрата, которые передали дело по армейскому ведомству. А там особо не церемонятся. Всего один выстрел… и куча пепла на месте родного дома, отца, матери, сестрёнки и брата. У Рэма была большая надоедливая семья. И в пару минут не осталось вообще ничего. Мало того — за ним самим шла охота. Он должен был погибнуть, потому что у плантаций йилана, купленных отцом на экзотианской Асконе, не должно было остаться наследников. Бандитам казалось, что они просчитали всё. Но именно в этот злосчастный вечер Рэм поссорился с отцом и ушёл из дома, не оставшись на семейный ужин. Он тусил с Ули на крыше ресторана, когда тяжёлая спецоновская шлюпка превратила его дом в столб огня. Парень тогда не знал, что донос написал отец Ули. А ему заплатил за это хорошие деньги личный юрист семьи Стоунов. Отец Ули всегда был бандитом. Но сын этого отца помог Рэму бежать с планеты, хоть и не решился рассказать, кто его преследует и зачем. Трудно пойти против друга. Но против родителей — ещё труднее. Глава 16. Как лягушка Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона». Рэм и Ченич. Терминал корта Когда Ули крикнул: «Я тебя предал, понял?!» — Ченич посмотрел на Рэма с тревогой. Разговор был неприятным. Такой мог деморализовать и бойца постарше и поопытнее, не то что мальчишку. Но Рэм растерянным не выглядел. И уж тем более деморализованным. — Ты помог мне тогда, как сумел, — сказал он в микрофон. — Это же был твой отец. Как ты мог решить, кого нужно предать — друга или отца? Тебе даже шестнадцать ещё не исполнилось. Ты помог мне бежать, Ули. А что ты ещё мог тогда сделать? — А ты?! — заорал Ули. — Ты сделал так, что меня потом посадили! — Кто тебе такое сказал? — удивился Рэм. — Я не знал про тебя. И я не мог не искать убийцу своей семьи. Я не знал, что донос на моего отца написал твой отец, Ули. Когда я это узнал, было поздно. Машина правосудия — ты её знаешь — как и спецон, не щадит никого. Когда твой отец обвинил моего в торговле наркотиками, она тоже сработала как гильотина. Но я не свидетельствовал против тебя, иначе ты получил бы не пять лет, а двадцать. Так мне объяснили юристы. Я тоже промолчал. Мы квиты. — Только не с тобой! Ты не понимаешь, что это значит — четыре года сидеть в тюрьме! Ты даже не вспоминал про меня! — Я вспоминал, — покачал головой Рэм. — Ты же знаешь, что я посылал тебе деньги. Ты покупал на них наркотики и перепродавал в тюрьме, да? А сейчас ты чем подрабатываешь? Убиваешь людей? — Да! — заорал Ули. — Я убиваю! Я преодолел себя! Я не трус! Я могу убивать! Любого. Мне... Мне не жалко!