«Ну не истник же он? — в панике думал юрист. — Ну не может же истник шляться с таким отребьем? Но кто он тогда? Самородок, незамеченный медиками? На что он рассчитывает? «Заморозить» и убить мальчишку?» Ченич сжал кулаки, пытаясь разорвать навалившийся на него морок. Он считал про себя секунды: одна, две, три... Рэм сидел в ложементе и глядел на Старого снизу вверх, словно и вправду загипнотизированный. Чего он ждёт? Неужели и на него действует этот «ледяной гипноз»?! Юрист с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на Кифару, сидящего позади, и едва не вскрикнул: начальник охраны застыл, глядя на Старого, как зачарованный. Зрачки его были расширены, рот приоткрыт и перекошен набок. И точно так же — Ченич в ужасе завертел головой — смотрели оба пилота, связист, техники!.. Юрист вскочил и… завяз в воздухе, как в тяжёлой солёной воде. Время словно бы остановилось. Нет, это был не «гипноз» экзотианских аристократов. А скорее… иллюзия, обволакивающая сознание. Она была не похожа ни на приёмы воздействия психотехников, ни на подавление воли, которое практиковали истники. Но она работала. Этот Старый был, наверное, самоделкой или изгоем из какого-то Великого Дома. Его не научили, как следует владеть собой. Сила бродила в нём, вырываясь спонтанно и грубо: корёжа других и его самого. — Рэмка! — крикнул Ченич, изо всех сил заглатывая и выпуская густой воздух. Парень молчал, уставившись в холодные глаза Старого. Тот оскалился в торжествующей улыбке и сделал долгий текучий шаг вперёд. А потом ещё один. И ещё. Улыбаясь, бандит остановился в шаге от ложемента. — Отдай станнер! — приказал он. Рэм спокойно протянул ему оружие. — Ну вот, — радостно сказал Старый, вцепляясь в рукоятку. Глаза его оставались такими же холодными. — Я же знал, что ты — хороший мальчик, и мы с тобою поладим. Пойдём со мной? Нам нужно поторопиться… — Начинайте! — вдруг резко перебил его Рэм и рубанул рукой сверху вниз. Одурманенные техники сработали как автоматы. А, может, сработала на голосовую команду программа? Это было уже не важно. Потому что стальная плита, служащая дополнительной защитой дверей в навигаторскую, такая медленная и шипящая, вдруг рухнула, отсекая Старого от подельников. Звукоизоляция у неё была символическая. Ченич услышал грохот, похожий на удар огромного молота об пол, а потом топот и крики. И тут же их заглушил рёв сигнализации. Это люди Кифары напали на бандитов. — Ули! — заорал Старый и наставил на Рэма станнер. — Ули! Он озирался, не понимая, в какой угол ему отпрыгнуть, чтобы прикрыть спину. Навигаторская была забита людьми. Они всё ещё были заторможенными, но голос Рэма нарушил концентрацию бандита, и один из пилотов уже пришёл в себя, тоже хватаясь за станнер. Ченич с запозданием понял, что зря бросил керд. Что надо было попросить у Кифары хотя бы станнер, ему бы дали. А теперь он мог только беспомощно сжимать кулаки. Юрист дотянулся до чайника в хозяйственной нише, схватил его и швырнул в бандита. Старый зарычал, понимая, что не может отвести от груди Рэма станнер. Реакция у мальчишки была очень хорошей, иначе его бы не взяли пилотом на военный крейсер. Рычание бандита, его растерянность, заставили и второго пилота очнуться и выхватить оружие. Морок не бесконечен. Недоучка не мог долго держать целую толпу. И тут Ули зачем-то выбежал из подсобки с муляжом бомбы в руках. Кифара и Рэм проговаривали, что сигнал Ули подаст именно Рэм, если что-то пойдёт не так и придётся подыгрывать с бомбой. Но Ули выбежал и смотрел теперь на бандита расширенными от страха глазами. Лицо у него было перекошенное, словно парень боялся, что фальшивое устройство в руках и в самом деле взорвётся. А ещё он боялся Старого. До дрожи и пота на лбу. Бандит обвёл глазами навигаторскую: два пилота с оружием, уже почти готовые всадить в него парализующие заряды, плечистый техник, поднимающийся с пола, Ченич, ломающий кресло, чтобы вооружиться спинкой. — Мочи их всех, парень! — взревел Старый. — Всех! Пусть я тут тоже сдохну! Все вы — недостойные жить твари! Дерьмо этого мира! Ули, взрывай!! Ули дёрнул рукой, в которой был зажат фальшивый взрыватель, а потом оскалился и швырнул муляж на пол. И показал Старому нецензурный жест. Рука бандита дёрнулась, чтобы выстрелить в Ули. Но Рэм одним заученным слитным движением поднялся из ложемента, загораживая приятеля. И застыл, широко расставив ноги. Он стоял теперь глаза в глаза Старому, и искушение было слишком велико: бандит ещё раз попытался овладеть его волей. — Сидеть! — заорал он, вытаращившись на Рэма и тыкая в него станнером. У Ченича подогнулись колени, и он рухнул в кресло. — Я тебя убью, если ты не откроешь дверь! — кричал Старый, и холод бежал по венам от его голоса. — Открывай! Ну! Последние слова сопровождались уже настоящим волевым императивом. Психическим давлением, которым пользуется только экзотианская знать! Значит, Старый всё-таки был аристократом. Не отщепенцем или беглым недоучкой, а тренированным потомком одного из великих Домов! Он долго маскировал свой дар. И когда кричал Ули: «Взрывай!» — был готов предпочесть смерть позору разоблачения. Но правда всё-таки выплеснулась наружу. — Я вас всех сейчас!.. — матерно ругался Старый. — Открывай, щенок! Или я тебя пристрелю! — Ну, так стреляй. — Рэм стоял, расставив ноги, и смотрел на блондина без нерва. — Это же станнер. Один удар компрессионка удержит точно. А второй раз ты и нажать не успеешь. Я тебя голыми руками убью. Ты жить-то хочешь? — Открой дверь или мои люди убьют заложников! — выкрикнул блондин, но голос подвёл его — дрогнул. Страх был знаком и ему. Он догадывался, что парень не блефует. Что упругая ткань, усиленная металлическими нитями, сдержит первый удар. Надо было сразу целить в лицо, а не в грудь! Но сейчас, даже всего лишь подняв руку, Старый даст возможность уклониться этой ловкой спецоновской твари! — Да ну? — удивился Рэм. — Хана уже твоим людям. Он посмотрел на дверь, и Старый лишь на секунду дёрнул головой, прислушиваясь к беготне в коридоре. И тут Рэм, казавшийся совершенно расслабленным, выбросил руку снизу и вверх, и, без особенного замаха, врезал ему в челюсть. Удар не показался Ченичу сильным, но бандит мешком рухнул на пол. Стало тихо. Только за дверью ещё орали, и надрывно гудела сигнализация. — Хэд, я же ему челюсть сломал, я же в компрессионке, — буднично сказал Рэм. — Она удар усиливает. — Он повернулся к Ули: — А ты — молодец. Я и не ожидал, что это не психотехник, а ледяная тварь. — Уверен, что истник? — спросил Ченич, кое-как поднимаясь на ноги. Колени дрожали. — Ну, глаза-то я такие уже видел, — кивнул Рэм. — И не раз. Только мелкий он какой-то. С бандитами шлялся… Для истника — это же хэдов бред. — Я думал, ты… — юрист не находил слов. — Он тебя… — Я же сказал, что иммунен. — Рэм вгляделся в окаменевшие лица пилотов и улыбнулся, заметив, как связист быстро глотает из фляжки. Во второй раз тот не остекленел от «наката» Старого. — Я ждал, пока люди Кифары подойдут достаточно близко. Чтобы всё началось разом. В одно время. Там же мы тоже рассекли коридор с помощью противопожарной разблокировки дверей. Рухнула плита, и бандитов распополамило. Их взяли с двух сторон. Парень вывел с браслета россыпь маячков. Потом потянулся к пульту, чтобы развернуть чат покрупнее. — Вы там сейчас огребёте, безномерные! — Динамик очнулся и взревел голосом Горца. Ченич вздрогнул. Он уже и забыл, что канал, подключённый связистом корта для общения со Старым, был двойной. Запараллеленный. Горец видел и слышал примерно всё. Бандит не вмешивался, так у них было оговорено со Старым. Но ожидал совсем другого исхода. И в первые минуты растерялся, видя настолько фатальный проигрыш. Рэм провёл ладонью, включая изображение беснующегося Горца, и убрал звук до минимума. Бандит был в ярости и ругался так, что пена едва не шла изо рта. — Ну, стреляй по своим, видал, сколько у нас заложников? — Рэм указал на Старого, беспомощно корчащегося на полу. — Ты ж тоже торговаться хотел? Ну, вот теперь мы и поторгуемся. Или просто так побежишь отсюда к хэдовой матери? Хочешь узнать, что корт может устроить крейсеру? Я ведь ещё даже не начинал толком тебя гонять. Лучше вали сам, Горец. У тебя десять минут, пока мы твоих подельников не повяжем. Ули шагнул к Старому, подобрал станнер и протянул Рэму. — А вот выскакивать надо было согласно приказу! — нахмурился Рэм. Но потом улыбнулся, обнял приятеля и что-то тихо сказал на ухо. Ули — гражданский, ему можно было простить неподчинение приказам. Тем более, под вой и проклятья Горца.