Он снова почти воочию увидел непроглядный мрак, играющий живыми сполохами звёзд, и провалился в сон. Разбудили Ченича негромкие голоса. — Тебя взяли в банду, чтобы ты меня опознал? — спросил Рэм негромко. — Ты не понимаешь, — прошептал Ули. — Деян вытащил меня из тюрьмы. Его фонд помог мне уйти на условно-досрочное. Я был ему по гроб жизни обязан, а ему были нужны деньги для фонда. Галка, эта девчонка — она была чем-то больна. Какая-то генетическая дрянь. Денег фонда хватило только на диагностику, и Деян хотел отобрать у тебя плантацию! — Тише, — попросил Рэм. Парни не хотели будить Ченича. Судя по тяжести, наполняющей мышцы юриста, корт или разгонялся, или уже тормозил. — Он говорил, что дело это благородное, — продолжал Ули. — Что в законах на Экзотике есть лазейки, и я должен только помочь ему уговорить тебя отдать всё фонду. — Бред какой-то. А что ещё говорил этот твой Деян? — спросил Рэм. — Да ты же догадался уже… Говорил, что ты — гад. Что ты меня и засадил в эту тюрьму. — И ты поверил? — Не знаю. Иногда верил, когда мне это долго внушали. Ты же знаешь, у меня всегда было очень плохо с верой кому-то на слово. — И тогда директор взял в команду этого Старого? Чтобы он заставил тебя подчиняться? — Старый появился внезапно, примерно неделю назад. Деян уже был в отчаянии, что никак не может выманить тебя с крейсера. Старый как-то ему помог. И да, ты правильно говоришь. Он выворачивал нам мозги так, что мы на время вообще забывали, кто мы. Потом Ильяс, наш певец, срывался, вспоминал, и у него начинались истерики. Галке становилось всё хуже. Ильяс сидел на этом Старом, как на наркоте. Он её очень любил. И мне тоже хотелось, чтобы эту дуру спасли, вылечили, ты понимаешь? Деян врал, что просто уговорит тебя поделиться. Ну зачем тебе столько эрго? Но после того, как мы избили тебя и заперли, я совсем поломался. Я понял, что предал тебя. Предал, уже когда согласился лететь. — А тебя прямо спрашивали? У тебя есть, где жить? Есть работа? Ули помолчал. Потом снова раздался его голос: — Я не должен был верить Деяну. Со Старым я бы не справился сам, но Деяну — не должен. — Так ты и не верил, — голос Рэма звучал успокаивающе. — Это такая штука, типа внушения. Внушают не только истники, есть целая система, как манипулировать людьми. Я тебе потом расскажу, если хочешь. Вот только детство у нас с тобой было тяжёлое, и внушению мы поддаёмся плохо. — Врёшь, это ты меня спас! С меня просто пелена упала, когда я услышал твой голос! Я сам бы не смог! — Тише. Мы просто квиты. Ты меня вытащил с Мах-ми, я — тебя. — Я дурак, — прошептал Ули. — Мне надо было бежать вместе с тобой ещё тогда, на Мах-ми. В спецон или ещё куда-то. — Ну вот ты и убежал, — тихонечко рассмеялся Рэм. — Ты чё весь похоронился? Тебе двадцать лет. Самое время нормально куда-то пристроиться. — Я хочу на Мах-ми вернуться. — Ули шмыгнул носом. — Семейное дело какое-то восстановить... — Ули, ты спятил? Ночлежки будешь держать? С теми же бандитами? — Это моя жизнь! Моя… Может, я там пойму, для чего я сделан. — Ты поймёшь, для чего ты сделан, когда пройдёшь психотесты. И сможешь пойти учиться туда, к чему у тебя есть способности. Я оплачу учёбу. — Я не хочу, чтобы ты за меня платил! Я сам… Ченич тихонечко отстегнулся, встал, накинул халат и вышел с общий зал, изображая, что только проснулся. Не хватало ещё, чтобы парни поссорились. — Доброе утро! — сказал он нарочито весело. — А где мы летим? — Вышли у Асконы, делаем корректировку на 7-7-8 вест-вест-надир, — на автомате отозвался Рэм и улыбнулся, сообразив, что ответил не то. — Тормозим, — поправился он. — Ещё примерно пятнадцать минут, и оповещение о торможении погаснет. — Это хорошо, — обрадовался Ченич. — Нам обещали королевский завтрак. Ведь уже утро, да? А то я совсем запутался в календаре. — Да, — кивнул Рэм. — Уже утро. — Так значит, можно поздравлять тебя с днём рождения? Ули вдруг улыбнулся, и его бледное лицо со слишком тонкими чертами стало почти симпатичным. — А ведь точно, у тебя же сегодня днюха! — сказал он с облегчением в голосе. Видно, ему тоже хотелось соскочить с неприятной темы. — Я думал, уже прилечу в это время, — фыркнул Рэм. Он вдруг дёрнул рукой, и над его браслетом вздулась голограмма. Это было лицо человека достаточно молодого ещё, но с очень тяжёлым сверлящим взглядом. — Ты почему не отписался? — спросил он Рэма. — Я забыл, — растерялся парень. Ченич попятился. Если Старый пытался парализовать волю своих жертв, то взгляд человека на голо пробирал до самых печёнок, вламываясь в тайное и сокровенное. Он как бы спрашивал: «А ты кому нужен и чего стóишь?» Глава 30. Истник Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона». Вип-каюта Ченич покосился на дверь: выйти бы потихонечку, пока собеседник Рэма его не заметил? Но над дверной мембраной всё ещё горело предупреждение о торможении корта, и она была заблокирована. Можно было только юркнуть в арку, в свою часть каюты. Однако юрист остался стоять. Он опасался, что именно движением привлечёт к себе внимание истника. Ведь даже по одним глазам было понятно, что это истник и не из последних. Молодой, страшный. Говорят, что те, в ком способности проявляются рано, особенно сильные. Пока им ещё не исполнилось положенных сорока двух, они готовы корёжить и рвать реальность, ища в ней понимание самих себя. — Ты чего тут творишь? Корт уже разнёс по блокам? — строго спросил нежданный «гость» Рэма. — Вальтер, я изо всех сил старался быть осторожнее, — на скулах у Рэма выступили красные пятна. Ему было важно мнение этого человека. — Так старался, что понадобилась ремонтная бригада? А тупо спуститься на техпалубу и разбить отсеки по профилям? — Я мог не успеть. Они очень быстро начали захват корта. — Рэм покосился на юриста, словно бы призывая его в свидетели, и человек, говоривший с ним, обернулся. Захват камер браслета Рэма позволял ему видеть всю каюту. Он нашёл глазами Ули и Ченича, поздоровался и представился коротко: — Доброго времени. Я — лейтенант Дерен. Юрист кивнул не в силах ответить: язык присох к горлу. Дерен, однако, увидев, что Рэм не один в каюте, тут же сбавил градус общения. Он изменился резко. Как и многих молодых истников его мгновенно бросало из света во тьму: одна улыбка, и это был уже другой человек, мягкий и светлый, хоть и «застёгнутый на все пуговицы». Дерен беспокоился за Рэма и не сдерживал эмоций в общении с ним. Зато теперь было понятно, что парень имел в виду, когда сказал, что иммунен к психическому насилию. Старого Дерен сожрал бы сейчас с потрохами даже через голоэкран. Впрочем, Ченич ни за себя, ни за Ули уже не боялся. Ули был мелким и с виду не очень сильным парнем, но за своё «я» цеплялся, как клещ. Наверное, потому, что у него больше ничего не осталось. Чтобы не смущать Рэма — хоть Дерен и остыл, разговор всё равно был не очень приятным — Ченич начал пятиться к своей маленькой каюте. — Время у меня было ограничено, — продолжал докладывать Рэм. — Они захватили рубку, и мне пришлось брать её через терминал. Хорошо, что техники помогли. Мы отвлекали бандитов сработками противопожарной сигнализации… — Он чуть-чуть улыбнулся. — Весело было? — поинтересовался Дерен. — А ты помнишь, что есть разница, между применением силы и насилием? Применение силы — вынужденная и болезненная штука, а насилие — это ещё и весело.