Глава 33. Грата Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона». Вип-каюта Ченич улыбнулся. Документ, который лёг в эту историю завершающим пазлом, он получил всего пару часов назад. — А потому, что Деян Павлий был гражданином Содружества, — охотно пояснил он. — Павлий не знал, что имперский военный браслет — не только набор датчиков и средств спецсвязи, но и медицинское устройство. По голове тебе врезали достаточно хорошо, я видел. Но бандиты не планировали, что браслет будет проводить экстренную реанимацию и колоть тебе стимуляторы. А ещё… Юрист извлёк из коммуникатора текстовый файл и развернул его. — Я планировал лететь на Аскону, но сроки ожидались другие. Мне пришлось брать билет в последний момент и тесниться в каюте на двоих, потому что меня срочно вызвал клиент. Написал, что сделка планируется сложная, и он хотел бы именно моего присутствия, как гаранта. Но договор пришёл только сейчас, когда мы вышли возле Асконы. Читайте. Договор был длинный, часть терминов шла слоями и ссылками, расшифровывая отдельные положения документа. Рэм, однако, читал быстро. Пока Ули хмурил брови, путаясь в юридических непонятках, он пробежал документ глазами, потом посмотрел на Ченича, привстал и с хохотом повалился в кресло. — Ты чего? — Ули никак не мог осилить занудный текст, и уж тем более не находил в нём ничего смешного. — А клиент кто? — спросил Рэм, просмеявшись. — Старый? — Из здешней аристократии, — скупо пояснил Ченич. — Судя по договору, ему предложили перекупить у фонда плантацию, и он хотел, чтобы я проверил чистоту сделки. Фамилия дарителя не проставлена, но, надеюсь, тебе и так всё понятно. — Ой, как всё плохо! — Рэм ещё улыбался, но глаза у него были серьёзные. — А ведь нам всем дико повезло, что глава Торгового альянса случайно в курсе всей этой истории. — Думаю, мы выкрутимся, — кивнул Ченич. — Но у меня есть условие. Ули поднял на него ничего не понимающие глаза, а Рэм кивнул, догадавшись. — Вы двое — будете говорить только то, что вам скажу я! — строго сказал юрист. — Это позволит Ули отделаться условным сроком даже при самом неудачном раскладе. Ну а Рэма имперское военное ведомство в обиду не даст, даже если он где-то перешёл черту необходимой обороны. — А почему? — Ули было обидно, что он ничего не понимает. — Потому что мою плантацию эти гады уже почти продали! — Рэм хотел выругаться, но постеснялся. И не юриста, а Ули. Тот был теперь вроде как на его попечении, как младший рядом со старшим, и старший сдержался. — Я летел на Аскону, чтобы узаконить покупку у фонда плантации Рэма, — разжевал суть договора Ченич. — Мой клиент не пожелал пользоваться юридическими услугами продавца и вызвал своего юриста. Боюсь, он тоже что-то почуял. Фонд ещё не получил плантацию, но уже нашёл покупателя. Не хватало лишь документов, подписанных дарителем. Но вот тут, в конце, есть полная опись наследства Рэма, кадастровый план, данные независимых оценщиков. Всё как требуется по закону. — И что? — возмутился Ули. — Вы бы признали такую сделку законной?! Есть же детектор эмоционального контроля? Ведь Рэма бы заставили подарить плантацию! — Шантаж — это не прямое насилие, — развёл руками Ченич. — Всё, что я мог, это спросить Рэма в присутствии доверенного свидетеля, добровольно ли он отказывается от наследства. Думаю, Рэм рассказал бы мне что-то про трудное военное детство и жалость к больным детям. И даже сказал бы, что хочет спасти парочку таких больных — тебя, Ули, Галку… И детектор не зафиксировал бы вранья. — А за что Ули может получить срок? — нахмурился Рэм. — В Павлия-то стрелял он. Это, к сожалению, факт. Мы попробуем доказать необходимую самозащиту. — А официант? — напомнил Рэм. — Спишем на Деяна Павлия? Ченич заговорщицки улыбнулся: — А разве официанта, Галку и Старого убил не он? Один почерк. — Так я смогу вернуться на Мах-ми? — растерянно спросил Ули и жалобно посмотрел на Ченича. Он только сейчас по-настоящему поверил, что эта история может закончиться хорошо. Что его отпустят, и надо будет жить дальше. А как? — Даже не думай! — рассердился Рэм. — Ты останешься на Асконе, мы найдём тебе хорошую клинику. Тебя лечить надо! — За-зачем? — испугался Ули. — Убийство официанта и то, что ты стрелял в Павлия — не могло пройти даром для твоей психики. А ведь было ещё и психическое насилие. — Ченич тоже готов был настаивать, что лечение необходимо. — Психотехник тебе нужен обязательно, — подтвердил Рэм. — Знаешь, куда его заткни? — Ули дёрнулся, попытавшись вскочить с кресла. Но кругом были только стены каюты. Корт летел по бескрайнему космосу. Куда бежать? — Ули, я на Асконе буду всего около суток, — твёрдо сказал Рэм. — Мне надо точно знать, что ты из этого выберешься. Мы вместе сходим и найдём подходящую клинику. Ули беспомощно замотал головой. Ченич нахмурился. — Я не знаю, куда ты там хочешь уехать, в далёком будущем — в Ярбург или в Заоблачные сады, — сказал он. — Но сейчас ты пройдёшь курс лечения! А я за тобой присмотрю. Я тоже многим обязан твоему другу. Думаю, достаточной благодарностью будет вылечить тебя и снять все претензии законников. А после пойдёшь учиться. И работу я тебе дам, чтобы учился и работал, а не болтался без дела. — Да кому я нужен — учиться! — вспылил Ули. — На кого? Я сын бандита! На бандита, что ли? — Фиг тебе, — пообещал Рэм. — Ты будешь директором благотворительного фонда. — Кем? — обалдел Ули. — Ну, а что? — согласился Ченич. — Убил директора фонда — отрабатывай. Грата. Кто тут из нас его заменит, кроме тебя? — У меня денег нет, какой фонд? — Ули натянуто рассмеялся. — Вы издеваетесь оба? — Фонд открываю я, — пояснил Рэм. — Взамен того, что держал Павлий. Идея-то правильная: надо помогать людям, куда мне все эти деньги? А для распоряжения фондом мне нужен честный человек. Так что, Ули, ты выучишься, и возглавишь мой фонд. Кому я ещё могу доверять? У Ченича есть своя фирма, сколько-то он нам поможет, но ведь не вечно. — Слуш, я, скорее вор, чем директор фонда. — Смех у Ули был звенящий, нервный. — Ты у нас — специалист по несчастным детям, Ули, — Рэм уговаривал мягко, но настойчиво. — Забыл наше голодное детство? Даже в семье богатенького торговца бывали плохие дни, когда конфедераты загоняли горожан в подвалы. Мы мало с тобой пережили в войну? Кто сможет отличить настоящее зло лучше тебя? Ули посмотрел в серьёзное лицо Ченича, в хитрые глаза Рэма, вздохнул и ничего не ответил. Да и не надо было. И тут браслет на руке Рэма засветился весь сразу, заиграла музыка и голографическая запись вздулась пузырём, а потом развернулась в экран. На экране появилась общая каюта крейсера, забитая пилотами в чёрной и синей форме, техниками в жёлтых комбинезонах, десантниками, головы которых возвышались в этой толпе, хоть они и сидели. А кое-где краснела даже форменная одежда медиков. Кто-то из присутствующих держал чашку с чаем, кто-то бокал, кто-то кружку. — Мы поздравляем тебя, ташип! — торжественно начал крепкий, дочерна загорелый улыбчивый парень в форме пилота. — Ты вырос и стал большим зубастым гикарби! — Что ты натворил на корте? — перебили его. — Дерен полдня бегал с выпученными глазами! — Ты как, именинник? Живой? На крейсере праздновали день рождения Рэма… Пассажирский корт — космопорт — Аскона Уже на сходнях, в толпе пытающихся побыстрее покинуть космическое судно — у кого-то пропадал отпуск, горели контракты — Ченич заметил Кифару и издалека помахал ему рукой. Они уже попрощались торжественно и официально, и Рэм даже намекнул начальнику службы охраны корта, что нужно будет потом отвечать особистам, ведь они всё равно будут копать. Комбинезон на груди у Кифары подозрительно топорщился. Он не худышка, как Рэм, и на выпирающем животе были заметны чёткие контуры какого-то небольшого прибора. Кифара так впечатлился историей захвата корта, что решил таскать с собой подавитель импульсного сигнала. Хотя и знал — оружия во вселенной после войны осталось много — убойного и разного. Всю защиту на себе не перетаскаешь. И не факт, что бандиты в следующий раз пронесут на корт именно импульсные ружья. Он был виноват сам: вместо того, чтобы носиться с контрабандой, нужно было не позволять бандитам отрезать службу охраны от оружейки. Если бы не Рэм… Хороший мальчик. Один из двух имперских мальчиков, переигравших на корте старую аристократию Дома Оникса. Ченич смотрел на скудные цвета комбинезонов прибывающих пассажиров — такие подходящие для дальней дороги — и думал о войне и о разнице законов в Империи и в Содружестве.