Результата нет. Никакого. Будто и не было на свете никогда его малышки. Ренард чернел на глазах, Эмелин держалась… Лишь только с посыльным попросила похитителей не высовываться да девушку в ближайшее время даже на прогулки в сад не пускать. Эмелин тянулась к мужу: и жалко его, и ненависть гложет, и пожалеть его хочется, на месте Терезы хоть раз в его объятиях оказаться, и в то же время ох как хочется пощечину залепить да высказать о том, что наболело! Ренард ее не замечал, и холода к ней словно вдвое больше стало – он ненавидел ее так же яростно, как и Эмелин его порочную связь с крестьянкой. Однажды после очередного резкого выпада в свой адрес, Эмелин не сдержалась. - Да Вы совсем с ума сошли со своей крестьянкой, Ваше Величество! – в сердцах выкрикнула она. – Вы забываетесь, Ренард! Вы превратили в посмешище и себя самого, и всю Королевскую Семью! - Поговорим о моем моральном облике позже, - парировал Ренард сквозь зубы, - когда я найду Терезу и тех, кто причастен к ее исчезновению. - Интересно, и что Вы тогда с ними сделаете? - А почему Вас это интересует? - Просто интересно, на что Вы способны ради этой девушки. Казните? За любовницу? - Всех, кто к этому причастен. Кем бы он ни был. В этом можете не сомневаться. Он улыбнулся, но улыбка его ничего хорошего не предвещала: яростный огонек, промелькнувший в почерневшем взоре, лишь подтверждал: пощады за проступок не будет. Даже если казнить придется ее саму, королеву. Эмелин невольно поежилась под его колючим злым взглядом – этого Ренарда она не знала и знать не желала. Будто другая сущность поселилась в знакомом, полюбившемся несчастной женщине облике мужа – чужая, ядовитая, безудержная в своей ненависти. Нет, он точно сошел с ума… - А Вы не допускаете мысль, что она сама сбежала? – тяжело вздохнула Эмелин, отводя глаза в сторону. - Она не сбежала, - отрезал Ренард спокойным, ледяным голосом. - Почему Вы так уверены в этом? - Знаю. Чувствую. Да и зачем ей сбегать? - Ну, например, потому что ей стало стыдно. Вы женатый человек, Вы король, Вы ей не пара, уж простите за прямоту. Может быть, она наконец поняла это и решила воспользоваться Вашим отсутствием? - Хорошо, я обязательно спрошу об этом у нее, когда увижу, - усмехнулся Ренард. – И не дай Бог, причина окажется в чем-то другом. Наверно, я слишком мягок, раз кто-то решил, что имеет право влезать в мои отношения с моей женщиной – придется убедить его в обратном. Но Вам-то, я надеюсь, опасаться нечего, Эмелин? - Вы, что, меня подозреваете? – пришлось приложить немало сил, чтоб гордо поднять голову и с вызовом посмотреть ему в глаза. - Пока нет. Надеюсь, моя супруга достаточно умна, чтоб не совершать таких глупых ошибок. Мне бы не хотелось в этом ошибиться. Лучше б не нарывалась… Под его пристальным взглядом стало крайне неуютно. Казалось, он норовил вытряхнуть всю душу и пристально разглядеть, а и правда, не женушка ли любимая постаралась? Ей показалось, он даже встал поудобнее, чтоб рассмотреть получше черные пятнышки на измотанной, израненной ее душе… Только бы глаза не опустить – он сразу же поймет все. Эмелин выдержала немую затянувшуюся пытку. Ренард развернулся и пошагал прочь. - Я не виновата, - выкрикнула Эмелин ему вслед, глотая навернувшиеся слезы… Я не виновата… Я не виновата, что стала тебе женой – ненужной, нелюбимой. Я не виновата, что ты, мой муженек, не делаешь ни шага к своей семье, променяв законную жену на любовницу. Я не виновата, что стала третьей лишней в вашем странном, диком союзе с крестьянкой. Я не виновата… Я просто женщина, и просто хочу если не счастливой, то хотя бы нормальной человеческой жизни рядом с тобой. Я не виновата… Эмелин смотрела вслед уходящему мужу, а слезы все текли и текли по ее щекам, вымывая океан боли и отчаяния в так громко рвущемся на волю ее сердечке. А легче-то не становится. Глава 41 Тереза никогда не видела моря. Она даже не подозревала, что оно вообще существует, но именно его темно-синюю гладь она равнодушно разглядывала, стоя у решетчатого окна. Море успокаивало, помогало сосредоточиться. Вот уже месяц, как она здесь. В небольшом уютном доме ей выделили целых две комнаты, где она могла беспрепятственно находиться в любое время суток: светлую спаленку с мягкой удобной кроватью и смежную с ней комнатку с камином и кучей книг, которые она и читать-то не умела. Вторая комната запиралась на ключ снаружи, а спальню запирала она сама, только так чувствуя себя в безопасности. Нет, ее не обижали, помня строгий наказ королевы. Относились бережно, с почтением, старались не беспокоить. Всего один раз, еще в самом начале ее новой жизни затворницы, темноволосый паренек, имени которого она не знала до сих пор, пытался оказывать ей знаки внимания, давая понять, что всегда готов скрасить тоску молоденькой симпатичной девушки – пришлось ему напомнить обещание Эмелин, да так отчетливо, что парень тут же отступил. Тереза ему и правда понравилась, но лезть на рожон он больше не решался, терпеливо выжидая, когда ж она сама заскучает по крепким мужским объятиям. Ждать пришлось долго: девушка контакта не искала, а вскоре и вовсе стала запираться в своей спальне, отказавшись от второй комнаты, куда с радостью и перебрался вскоре молодой ее тюремщик. Тереза чуть качнулась: сегодня ей опять нехорошо. Вцепилась в штору, зная, что сейчас пройдет. Действительно прошло – волна неприятных ощущений нахлынула, но вскоре отступила. Девушка отпустила шторку и легонечко коснулась живота: она чувствовала, там, под сердцем, успела зародиться новая жизнь. Жизнь, ради спасения которой она должна во что бы то ни стало выбраться отсюда. Жизнь, которую она не может потерять – это все, что осталось у нее от любимого. Единственное ценное, единственное важное. Она должна выбраться отсюда прежде, чем Эмелин узнает о ее тайне, но как? Она заперта в этих стенах, она понятия не имеет, где находится и как далеко отсюда родные дали. Благо, хоть тюремщик в доме один, парни дежурят понедельно, но и это мало, что дает – куда тягаться хрупкой девочке с мужчиной? Тереза отошла от окна и подошла к двери, прислушиваясь: так и есть, ее тюремщик снова там – уж больно громко дышит. Что делать? Темноволосый, тот самый, что пытался своей «неотразимостью» прощупать ее стойкость к мужскому вниманию, сегодня последний день дежурит, завтра на пост заступит его дружок. Тереза тихонько приоткрыла дверь и сквозь щелку посмотрела на задремавшего на диване парня. Силен гаденыш… Его стальную хватку по дороге сюда она помнила хорошо. Услышав шевеление, парень тут же открыл глаза и уставился на дверь: - Тебе чего? Нужно что-то? Тереза молча закрыла дверь на ключ. Он даже спать нормально не может! Просыпается от каждого шороха, хоть снотворное подсыпай! Да только где его возьмешь здесь? И все-таки надо что-то решать. Завтра придет белобрысый, и станет еще хуже – этот-то подобрее, вроде, а дружок его упырь настоящий! Все бурчит что-то, ее винит, что здесь ошиваться ему приходится, а то и вовсе понатащит в дом сомнительных девиц, ее запрет на все замки, какие только можно, и слушай потом всю ночь их оргии… Нет, от него не удрать, а бежать надо! Еще неделю она не выдержит – все тяжелее с каждым днем приходится по утрам. Не дай Бог заподозрят что-нибудь да лекаря притащат – тогда уже не скрыть будет причину ее недомогания. Надо действовать. Сегодня. Сейчас. План созрел быстро: Тереза еще раз глянула на дверь, потом подошла к окну и от штор отвязала две веревки; на каждой завязала узел, не тугой – так, чтоб один длинный конец спокойненько елозил, образуя петлю, – и спрятала их под подушки, а потом бросилась к шкафу. «Не то… Не то… И это не то!» - тихонько приговаривала Тереза, вытряхивая из шкафа глухие льняные сорочки. Сама виновата – сама же демонстративно выбросила добытые для нее изысканные вещицы еще в первый день приезда сюда, потребовав снабдить ее самыми обычными, совсем непривлекательными предметами гардероба. Не знала ж она, что в буйную головушку столь смелая мысль залетит: ей надо во что бы то ни стало соблазнить молодого своего тюремщика. Он не должен быть против, но, помня ее отпор, может засомневаться, заподозрить неладное и не повестись на хитрую уловку. Действовать нужно осторожно и наверняка. И ажурный полупрозрачный пеньюарчик был бы сейчас очень кстати! Но его нет. В ее вещах вообще нет ничего, что могло бы вызвать хоть малейший интерес у молодого мужчины. Ну в самом деле, не в рубашище же бесформенной совращать его – провалится план, да еще и королеве донесет. Тереза повертела в руках очередную бестолковую тряпицу и спрятала обратно в шкаф. «Ну и ладно!» - вздохнула она, окинула взглядом свое отражение в зеркале, чуть подумала, а потом вдруг решительно стала стягивать с себя платье. «Зато так он точно не устоит!» Оставшись совсем голышом, Тереза распустила волосы, убрала подальше платье и направилась к двери. Дверь распахнулась. Тереза встала на пороге, а саму аж затрясло всю от стыда, смущения и страха! Ничего, детей с ним не крестить, а стыд и потерпеть можно ради благой цели. Выглядит она хорошо: животика пока не видно, она все так же стройна, грациозна, красива. Должно получиться! Только бы не выдать себя, сдержаться, не отступить… Парень в одних штанах сидел напротив нее, развалившись на диване. Лениво приоткрыл глаза и уставился на девушку – неожиданная картина предстала перед ним. Не шевелясь, прогулялся он взглядом от самых ступней до лица Терезы. Красивая… Очень… Взгляд не отвести от молодого бесстыжего тела, манящего и зовущего! Взор задержался на небольших грудках, скользнул ниже, к самому сокровенному… Парень нервно сглотнул, но пошевелиться боялся – не знал, чего ждать от этой девчонки, умудрившейся затащить к себе в постель самого короля. А он ведь помнит, сколько ярости в ее глазах проскочило на совсем невинное его прикосновение к ее талии, когда привез ее сюда. Он случайно обнял ее чуть крепче положенного, а она ответила пощечиной да пригрозила пожаловаться Эмелин… Ишь, принцесса какая недотрога! Конечно, что ей паренек обыкновенный после самого короля? И вот стоит она сейчас перед ним, кровь молодую да горячую по жилам гоняя, а он боится даже подумать, зачем и для чего она тут. - Ты чего? – спросил он, а голос вышел хриплый-хриплый! - А ты не видишь? – Тереза попыталась придать голосу как можно больше уверенности. – Тяжко мне. Вы меня без мужчины моего оставили, а я никак привыкнуть не могу, что не приласкает больше, не обнимет, не поцелует. Мужчину я хочу. Ласку. - Где ж я тебе мужчину-то найду? – редкую глупость прохрипел паренек, но ничего другого на ум не пришло. - А ты, что ж, не мужчина, что ли? Или не нравлюсь я тебе? А Ренарду нравилась… - Да нравишься, - оживился парень и привстал с дивана, зараторив неуверенно: - Просто… ну ты ж сама говорила… не хотела… Ее Величеству нажаловаться обещала… - Тогда не хотела, а теперь хочу. Я не железная. А Эмелин велела вам ни в чем мне не отказывать. Мне мужчина нужен, - выпалила Тереза, с вызовом глядя лукавыми глазками на растерявшегося паренька. - Ну хорошо, - проговорил парень, подходя все ближе и ближе. От одной мысли, что еще немного, и он дотронется до нее, стало невыносимо страшно. Вот только этого не надо – не выдержит! Тереза и так едва сдержалась под его пристальным откровенным взглядом – так хотелось прикрыться, спрятаться, запереться в своей комнатке… Но она выдержала, ни один мускул не дрогнул под изучающим любопытным взглядом. Теперь бы выдержать все остальное… Только б не прикоснулся… Она невольно отступила, когда он подошел ближе, а вот парень отступать уже не собирался – одним рывком поймал ее и пригвоздил к стене. Глаза в глаза, не выдать бы страха… Он держал ее руки над головой, прижав к стене, тем самым раскрывая ее для себя. Взгляд то и дело норовил опуститься, рассмотреть во всех деталях молодое тело королевской любовницы, но волосы мешали, длинными локонами спадая ей на грудь. Ему хотелось их убрать, попробовать на вкус нежную кожу… Парень едва не урчал от нетерпения. Шагнув вперед, прижался к хрупкому тельцу: тепленькая, маленькая, дрожит вся бедняжка! Он хотел опустить руку и отодвинуть ее волосы, коснуться упругих красивых холмиков, сжать в своей большой ладони, но Тереза, видя все его намерения, лишь загадочно улыбнулась: - Не торопись. Получилось нежно и очень ласково. Парень тяжело задышал и потянулся к лицу девушки, чуть ослабив хватку своих рук. Моля, чтоб не коснулся, не успел, Тереза осторожно перехватила его ладони, переплетая свои пальцы с его; парень поддавался, принимал любой ее жест, предоставляя самой вести в этом странном танце – вот и отлично! Так и не дав себя поцеловать, Тереза легонько толкнула, не разжимая ладоней… «Давай же, мальчик, давай, мой хороший!» - приговаривала она про себя, шаг за шагом осторожно подталкивая его к кровати. Шаг, еще шаг. Он уже предвкушал, как сейчас одним движением завалит девчонку на кровать, накроет своим телом, одним разом развеяв тоску их обоих. Нет, ну правда, она месяц здесь уже живет, а все выпендривается! Давно можно было куда приятней проводить время, нежели щемиться друг от друга за запертые двери! Ну ничего, сейчас он утолит ее тоску, сполна воздаст за столь долгое свое воздержание – не зря же втайне ждал этой минуты еще с их первой встречи! Парень отпустил ладонь Терезы и коснулся спины, желая развернуть и толкнуть на кровать, но девушка качнула головой: - Сегодня мы играем по моим правилам, - промурлыкала она, толкая его самого. И он опять поддался, безоговорочно подчиняясь Терезе. Она уселась на него сверху, но вот что дальше делать, не представляла. Он тянулся к ней, как тянется ребенок к груди матери… Уперся одной рукой в подушку, другой – уже убирал закрывающие обзор ее волосы; не успела Тереза и глазом моргнуть, а мальчишка уже присосался к ее груди, ловя горячим языком затвердевшую бусинку, примостил свою лапищу загребущую на мягкой теплой ягодице. Хотелось оттолкнуть его, увернуться: нет, мальчик, не за этим ты тут! И касаться меня ты не смеешь! Тереза дернулась, но парень уже сам отпустил ее и вдруг внимательно, с укором заглянул в ее глаза: - Дура ты… Столько времени потеряли! Ты ж мне с первого дня понравилась… И он вдруг резко подтянулся, привстал, обхватил ее и увлек за собой, опускаясь на подушку. Неужели план сорвется? Тереза судорожно пыталась вырваться из его рук, но он ее сопротивления, кажется, и вовсе не заметил; все норовил подмять под себя, что и сделал одним легким резким движением. Ну да, что ему, парню молодому и сильному, стоит? Как пушинку сбросил ее с себя и навалился сверху, придавив немалой массой. Кажется, она лишь раззадорила его своими играми – сорвался, будто девку год в руках не держал! Не дал ей отвернуться – не требуя ответа, целовал грубо, жадно, едва ли не до крови кусая ее губы; руки его уже вовсю изучали столько времени запретное тело Терезы – нагулявшись на груди, потянулись к низу живота. Тереза пискнула, попыталась увернуться – да разве увернешься? Хотела ноги сжать – да пять пудов стальных мышц уже удобненько устроились меж них… Хорошо еще, в штанах он – да только и через грубую ткань она ощущает явственно, что недолго ей осталось; если в ближайшую минуту не переломить ситуацию, возьмет он ее против воли да по ее собственной безбашенной глупости! Тереза задыхалась; чужим, нежеланным рукам противилось ее тело, тошнота подступила к горлу… Безумно страшно за ребенка. Если потеряет его – вовек себе не простит. - Подожди, подожди! – взмолилась Тереза, хватая ртом воздух. К счастью, он ее услышал. Опираясь на руки, даже чуть отстранился, нависая всей своей недовольной, перевозбужденной тушей над хрупким ее распластанным тельцем. - Ты чего? – перепугался парень – она действительно задыхалась, слезы градом лились по щекам. Да вроде ж не сделал ничего такого! Сама ж напросилась – уж не станет ли обвинять? - Слезь с меня, пожалуйста, - прошептала сквозь слезы Тереза, с облегчением выдохнув: не тронет против воли. Парень повиновался, а Тереза тут же сжалась в комочек, пытаясь успокоиться. Ну что, «гениальный» план провален? - Тебе плохо? – не унимался мальчишка, заботливым жестом убирая влажные от слез волосы с ее лица. – Воды принести? - Не надо. Сейчас пройдет. - Прости, если сделал что не так. Он виновато пожал плечами, а ей даже не по себе стало: хороший паренек, добрый. Даже жалко его – от Эмелин бы ему досталось за ее побег. Вот только выбора не остается. - Я буду сверху, ладно? – тихо попросила Тереза, чуть усмехнувшись его удивленному взгляду – не ожидал мальчишка, что она захочет повторить. «Прости, мой мальчик, но я не для тебя», - едва ли не сочувствием посмотрела она в загоревшиеся глаза мальчишки и кивнула на подушку. Он покорно улегся, она уселась сверху. Она напряжена, вся выдохлась и не знает, что ей теперь делать – сердце колотится, руки не слушаются…