- Оставьте, Эмелин. Ваша ложь больше неуместна. Ваш сын совсем не похож на меня. И у меня никогда не было светловолосого деда. В нашем роду мальчики всегда рождались смуглыми брюнетами. Эмелин бледнела на глазах – сейчас к этому разговору она не была готова, но все же собралась, пересилила себя, заглянула в задумчивые, все такие же молодецкие карие глаза мужа и, наконец, выдавила: - Значит, Вы все знали с самого начала? Ренард задумчиво разглядывал мертвецки бледную, перепуганную женщину и понимал только одно: за долгие годы супружества они ничуть не стали ближе друг другу; перед ним стояла все та же чужая, незнакомая женщина, что и в день их знакомства. - И Вы молчали все эти годы... Почему, Ренард? Почему не дали мне объясниться, напрочь отказывались говорить со мной о Филиппе? - Что бы это изменило? – Ренард взял жену за руку и усадил рядом с собой. – Согласен, нужно было прилюдно выпороть Вас, а потом изгнать вместе с Вашим отпрыском. Но я не за этим начал этот разговор, не мне Вас судить – я и сам не безгрешен. Эмелин, я хочу одного: чтобы ни Вы, ни Ваш сын не мешали Этьену. Для всех Филипп мой сын и законный наследник, я не собираюсь ни оспаривать это, ни отказываться от него – что сделано, то сделано, и его вины в случившемся меньше всего. Но у меня есть МОЙ родной сын, в котором течет МОЯ кровь, и будет справедливо, если власть в итоге перейдет к нему. И клянусь Вам, моя дорогая, я с того света прокляну Вас, если Вы посмеете ослушаться моего приказа. Эмелин молчала, слезы непрерывным ручьем катились по щекам... Он знал. Все знал с самого начала. С того самого дня, когда впервые увидел орущий комочек в кроватке... Когда застыл на мгновенье перед ребенком, когда бросил взгляд на нее – побледневшую, опустившую глаза в попытке спрятать грех под черными пушистыми ресницами. Что двигало им, когда без слова упрека он стал нести эту чушь про несуществующего деда? Признание собственной вины? Нежелание скандала? Или возможность навсегда оттолкнуть от себя ненужную, нелюбимую женщину? А может быть, желание оправдать собственную неверность? - Ренард, я не собираюсь мешать этому мальчику, будьте спокойны. Вы ведь к Милошу из-за него ходили? - Нет, - отрезал Ренард, а у самого холодок по спине пробежал от мысли, что Эмелин так быстро раскусила его планы. - Да когда же Вы перестанете видеть во мне врага? – вздохнула Эмелин. – Им поторопиться надо, пока Филипп не начал выслеживать мальчика – я не могу ручаться, что он спокойно ко всему этому отнесся. К тому же сегодня мне пришлось сознаться, что Вы не отец ему. Им лучше уехать сегодня, Филиппу я придумаю, что сказать – он не заподозрит. По крайней мере, сразу. Ренард протянул руку и легонько сжал дрожащую ладонь жены. - Они уедут через несколько дней, - тихо проговорил он, сплетая свои пальцы с ее. – Куда – Вам знать не нужно. - Я не хочу знать, куда. Вы простите меня, Ренард, - тихо проговорила Эмелин, поднося пальцы умирающего мужа к своим губам; она даже не пыталась сдержать слезы, раскаленными каплями падающими ему на руку. – Ренард, я ведь хотела... Я хотела Вам сама все рассказать еще тогда, перед войной... Но я не смогла. Я не смогла, Ренард. А потом Вы сами заговорили о наследнике… Я хотела рассказать Вам все, когда Вы вернулись с войны, но так и не решилась – Вы были добры ко мне… В какой-то момент я даже подумала, что Вы могли бы полюбить меня… Если бы не Филипп. Я ждала, что Вы прогоните меня, я цеплялась за каждую минуту, проведенную с Вами… Я хотела Вам сознаться, но я не смогла. Простите меня... Я бы никогда Вам не изменила, но тогда я не сдержалась – я так зла была на Вас... Вы избегали меня, а он... Он стал мне почти другом. - Другом, - усмехнулся Ренард. – Все, что нужно было Вашему «другу» - это доказать себе самому, что он способен пробраться в постель к самой королеве. - Я не знаю этого – может, и так… Ренард, это был один-единственный раз, я клянусь Вам... У меня никогда не было любовников. Никогда больше за все эти годы ни один не приблизился ко мне. Вы всегда были единственным, кого я любила. Но в тот день я была в отчаянии, я пыталась стать Вам настоящей женой, а Вы предпочли эту девушку-крестьянку... Вы представить себе не можете, что чувствует женщина, которой приходится делить собственного мужа с другой! Я ненавидела Вас, я ненавидела ее... А Вам не было никакого дела ни до меня, ни до моих терзаний. Вы всегда находили время на нее, я же была только ненужной помехой. - Тереза-то здесь при чем? - Ну Вы-то не врите мне, - нотки укора послышались сквозь всхлипы Эмелин – она и сейчас, как и в тот проклятый день, вновь и вновь переживала беспощадные муки ревности. – Для меня тоже нашлись желающие во всех подробностях рассказать о Ваших похождениях. - Вот даже как? – Ренард даже нашел в себе силы привстать. – И кто же такой всезнающий нашелся? - Какое это теперь имеет значение? - Эмелин, кто? Риньес? - Риньес. - Тьфу ты, - чертыхнулся Ренард, откидываясь на подушки. – И Вы поверили этому проходимцу? - Он, может, и проходимец. Подлец и сволочь. Но это не оправдывает Ваши измены, Ренард! - Эмелин, с Терезой мы встретились, когда Филиппу уже исполнился год, во время праздника. - Не врите, Ренард. Сейчас это ни к чему, да и я никогда не упрекала Вас. Не упрекаю и сейчас – но только враньем меня не оскорбляйте. - Эмелин, это правда. Вы же знаете, Тереза прогнала меня сразу же после свадьбы – я не скрывал этого от Вас. Больше мы с ней не виделись. Эмелин, на тот момент я был абсолютно верен Вам, а Вас, простите за прямоту, просто трахнули как подзаборную девку... - Я Вам не верю! - Дурная баба... Хоть и благородных кровей. Вспомните, нам война грозила, я все время мотался на границу. При чем здесь Тереза? Мне физически было ни до нее, ни до Вас в то время. - Ренард... - Все. Оставьте. Что было, то прошло. Не хочу тратить остатки своей жизни на выяснение отношений, - тепло улыбнувшись одними уголками пересохших губ, проговорил Ренард. – Этьена не трогайте – это все, что мне нужно от Вас. И еще, будьте осторожны с Филиппом – добрый мой Вам совет. - О чем Вы? - Ко мне сегодня лекарь приходил – сказал, что меня отравили. - Что?! - Эмелин, не перебивайте, просто выслушайте меня – это может пригодиться Вам. Кроме Вас и Филиппа мне подозревать некого… - Ренард! Это уже слишком! – возмутилась Эмелин. - Не думаю, что Вы могли решиться на это, а вот Филипп мог. Он меня ненавидит. И мой долг Вас предупредить: попытаетесь его против шерстки гладить – можете стать следующей. Будьте осторожны. А теперь идите и успокойтесь. - Я останусь с Вами. - Идите, - повторил Ренард. - Я хочу отдохнуть, да и мое общество Вам в тягость, я же вижу. - Что Вы такое гово... - Идите. Эмелин кивнула и, зашелестев по паркету полами юбки, направилась к выходу – ей действительно не терпелось как можно скорее вырваться из-под этого задумчивого, лишенного укора и наполненного сожалением мужниного взгляда, который даже теперь ощущался позвоночником. Ей стало стыдно. Перед ним, перед самой собой, перед... - Эмелин... Она уже была возле двери, когда его голос вновь остановил ее. Не по себе. В каждом его слове теперь мерещилась неведомая угроза, призыв к ответу за прожитые годы и натворенные глупости... - Да, - обернулась она. - Скажите, что не имеете отношения к исчезновению Терезы. Голос его стал жестче, беспощадней... Уж девчонку он ей точно не простит! Эмелин пошатнулась, побелела пуще прежнего, не сумела выдержать пытливого взгляда... - Нет, - неуверенный голос предательски дрогнул. – Что Вы... Я не имею... Я б никогда... Нет-нет... Ренард откинулся на подушки и побелевшими пальцами вцепился в простыню. Будь у него сил побольше – непременно удавил бы женушку! - Убирайся, - процедил он сквозь зубы, отвернувшись к окну. Дышать все тяжелее, пелена скупых слез не дает разглядеть ничего вокруг. Но ничего, совсем чуть-чуть осталось! Костлявая уже стоит возле постели – сегодня все закончится, он это точно знает! Сегодня... Быть может, уже сейчас... Найти в себе силы успеть простить... Сегодня все закончится. Сегодня – знаменательная встреча. Он уверен, она ждет его и помнит! И там, на бескрайних просторах, где нет тревог, печалей и разлук, он непременно отыщет свою маленькую фею с лесного озера, свою маленькую Терезу. Эмелин выскочила из спальни. Не в силах идти дальше, облокотилась на дверь, содрогаясь в глухих рыданиях. Ту ночь она помнила очень хорошо... И девочку, не проронившую ни слова в свое оправдание, покорно склонившую голову перед венценосной особой. Там, за дверью, все громче, все несдержанней становились хрипы... Он задыхался, а она так и не посмела войти к нему вновь. Стояла, умываясь слезами, и слушала, как за резной дубовой дверью умирает ее супруг. Отчаянный хрип становился все тише, все слабее... Когда наступила тишина, внутри все оборвалось. Эмелин замерла. Недоверчиво , испуганно посмотрела на дверь, бледные пальцы неуверенно коснулись витой ручки… Женщина собралась силами и вошла в комнату. Он лежал неподвижно, устремив взор в золотые завитушки потолка – будто засмотрелся, заворожился... Все кончено. Но ощущение, что он еще пока здесь, так ощутимо витает в воздухе! Эмелин подошла к кровати мужа и навсегда прикрыла карие глаза, еще несколько минут назад пытливо призывающие к ответу. Тяжелые капли стучались в витражные окна Дворца, в тот же миг разбиваясь на сотни маленьких осколков – вот уже несколько недель земля изнемогала под палящим солнцем, моля о влаге. Сегодня, наконец, пошел дождь. Люди радовались, подставляя долгожданным каплям покрытые мозолями ладони, дети радостно верещали, так и норовя пробежаться по стремительно разрастающимся лужам, и никто представить не мог, что в эту минуту Королевство осиротело. Темные времена, лишенные Света, такого привычного для этих смеющихся людей, уже стояли на пороге... Женщина в черном бархатном платье, чуть постаревшая за эти минуты, не решалась-не решалась, да все ж коснулась непривычно прохладной ладони мертвеца. Слезы с новой силой покатились по бледным щекам, едва стоило на мгновенье вернуться в те редкие минуты, когда вот эта самая рука, тогда еще горячая, как полагается южанам, ласково касалась тонкой кожи северянки. - Прости меня, - не удержалась она, упала на колени перед мужем, раскаленными каплями омывая хладеющую руку. – Прости меня... Не знала она, что напоследок стоит он, невидимый, за ее спиной и все так же пытается гладить отливающие золотом волосы. Простил. Уже простил... Ведь там, за пределами этой золотой клетки, его ждет долгожданный покой рядом с той, что с щебетаньем птиц и майским ветерком ворвалась в его жизнь, не оставив в ней места ни одной из когда-либо рожденных женщин. Эпилог От бесконечных лабиринтов, узких, сырых и холодных уже в глазах рябило, но он уверенно продолжал свой путь в поисках Света. Сегодня этот путь давался куда легче – бестелесная сущность молодого мужчины с легкостью преодолевала бесконечные узкие коридоры, то уходящие вглубь, то вновь стремящиеся ввысь. А вот уже и выход! Он покинул пещеру и вдохнул побольше этого тихого, свежего воздуха. Так пахнет свобода. И сегодня она настоящая! Лучи майского солнца, как и в тот далекий день, весело заиграли в черных как смоль, чуть вьющихся локонах, спадающих на крепкие плечи, скрытые под белоснежной тонкой рубахой. Ренард резво зашагал по тропинке и вскоре вышел к конечной цели своего пути длиною в жизнь – посреди леса, обрамленная камышами и полевыми цветами, притаилась зеркальная гладь озера... Он не ошибся. Его уже здесь ждали, как ждали все эти годы; все так же стояла она на берегу, а белоснежное легкое платье развевалось от игривого настроя шалунишки-ветра, в этот странный день такого теплого, ласкового... Девчушка обернулась; все тот же лукавый, по-детски чистый взгляд устремился прямо на него, все так же грея и лаская истомленную душу. Ренард улыбнулся и рванул вперед. Не нужно лишних слов! Перед ним вновь стояла она, его девочка с заблудившимся в волосах солнцем, его маленькая Тереза... ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…