— Вот как? — Филипп покрутил украшение в руках, с усмешкой посмотрел на Кристину, готовую здесь же, на месте, разорвать Адриана на кусочки за неожиданную подставу, и отдал колечко обратно. — Ну что ж, держи, заработал. Кристине эта безделица, видимо, не нужна. — Мне она тоже не нужна, — пожал плечами Адриан. — Забирай, жене подаришь. Сними с Кристины эту тряпку и проваливай. Утром жду тебя. Кристина едва не расплакалась, глядя на то, с какой легкостью, с каким равнодушием Адриан вероломно оборвал и без того тонкую ниточку взлелеянной надежды. Ну а с чего она вообще решила, что он станет помогать? И с чего она взяла, что этот верный пес лучше своего хозяина? Пока она кляла себя за очередную ошибку, Адриан все с тем же невозмутимым, равнодушным к ее слезам видом щелкнул пряжкой на ее «одеянии», спеша обнажить дрожащее тельце перед своим королем, а потом и вовсе ушел, оставляя девушку на растерзание Филиппу. И что делать ей теперь? Как вести себя? Кристина сжалась, руками робко прикрыла низ живота, не выдержав тяжелый изучающий взгляд венценосца на своем теле… — Так и будешь стоять или делом займешься? — раздался лишенный какой-либо теплоты голос Филиппа. — Я не знаю, что надо делать, — еле слышно ответила Кристина, чувствуя, как побежали по ее щекам горячие слезы. Ее решимость растворилась; она действительно не знает, как подступиться сейчас к венценосцу и с чего начать постыдный ритуал. — Ну для начала подойди и сними с меня штаны, — усмехнулся Филипп, наслаждаясь ее растерянностью и страхом. Глава 33 С тяжестью на душе вернулся Адриан домой. Полина, как всегда, встретила холодно. Ну да, окажись он на месте Этьена, она бы вряд ли бросилась его спасать. Мужчина прошел на кухню и устало плюхнулся на стул, молчаливо наблюдая, как покорная жена накрывает на стол без души приготовленный ужин. Ну хоть отраву не подсыпает — уже хорошо! Впрочем, может, просто не додумалась еще таким образом избавиться от ненавистного мужа, а может, боится остаться одной с ребенком на руках. — Посиди со мной, — вдруг попросил он, когда Полина, выставив на стол ужин, собралась уйти. — Зачем? — с нескрываемым безразличием спросила девушка. — Поговорим. — О чем? — О чем-нибудь, — пожал плечами Адриан. — Извини, нам не о чем с тобой говорить. Ешь, пока не остыло, а я с твоего разрешения пойду лягу — поздно уже, да и чувствую себя неважно. Все верно, говорить им действительно не о чем. Не вспоминать же, в самом деле, как он уводил ее из родного дома. Как к Филиппу привел. Как едва на смерть не обрек. Не говорить же им о десятках загубленных жизней тех девочек, которых он с легкостью ломал в угоду Филиппу. Полина развернулась и, не дожидаясь разрешения, пошла к выходу. — Полина! — Ну что тебе? — остановилась девушка у двери, и Адриану померещилось, что даже добавила она тихое: «Чудовище». — Подойди ко мне. Он видел, как тяжело, раздраженно она вздохнула, прежде чем надеть маску покорности и подойти к нему. Ненависть. В каждом движении, каждом слове, каждом взгляде… Никогда она не простит ему и загубленную свою молодость, и вынужденный брак, и дитя под сердцем от нелюбимого мужа. — На, держи, — Адриан положил перед женой колечко. — Опять кого-то замучили, изверги? Убери и не смей приносить мне это! — со злостью прошипела Полина. — Мне с мертвых трофеев не надо. — Выговорилась? — не сдержался Адриан, прикрикнул на жену, заставляя замолкнуть. — Бери. Не с мертвой оно. Девушка сама всучила, хотела паренька одного спасти. Филипп знает про кольцо, так что если ей верну, то и себя, и ее подставлю. Бери, нет на нем крови. — Все равно не возьму — чужое оно! — Что ж вы все упертые такие, а? Не нужно — выброси. Можешь продать — на яд для «любимого» мужа наверняка хватит! Полина тут же примолкла от колючих слов. Надо отдать должное, за несколько месяцев их брака он еще ни разу не позволял себе повысить на нее голос. С какой-то яростной, безудержной злостью Адриан пододвинул к себе тарелку и колупнул ломоть остывшей рыбы — вот только кусок в горло не лезет! Все к чертям летит, чего ни коснись! Одна безумица на верную гибель нарывается, другая ненавистью брызжет, будто не корит он себя каждую ночь, ложась в одну постель с ней, за тот проклятый день, когда решил выслужиться перед своим королем и привести ему рыженькую девственницу взамен давно обещанной темненькой! А тут еще Филипп, вечно недовольный, все в изменах подозревающий… Собачья жизнь. Никчемная. И просвета в ней нет, и уже не будет. — Что делать-то будешь?— тихо спросила Полина, с опаской глядя на непривычно нервного мужа. — Поможешь пареньку-то? — Нет. — Почему? — Потому. Нечем мне ему помочь. — Ясно все с тобой. Не злись на меня, я действительно плохо себя чувствую. Спокойной ночи. — Хочешь видеть меня героем? — выкрикнул он вслед спешащей ускользнуть жене. — Хочу видеть тебя человеком. — А я не человек, значит? Хоть бы раз меня пожалела, как других жалеешь! — А что тебя жалеть-то? — Полина резко развернулась и подошла к мужу. — Вы с Филиппом душегубством занимаетесь! — Душегубством? Быстро же ты забыла, от какой участи я тебя отвел. — Ты меня на эту участь и обрек, Адриан! — со злостью выпалила девушка. — Смерти твоей я не хотел! — Какая разница, чего ты хотел? Какая разница, что ты жалеешь сейчас, если каждый день ты делаешь одно и то же! Ты приводишь этому извергу новых девушек, ты убиваешь людей, ты готов выполнить любой, самый безумный приказ Филиппа! — Ты считаешь меня чудовищем? — Ну а кто ты? Кто, Адриан?! — По-другому рядом с Филиппом не выжить, пойми! Либо ты убиваешь, либо тебя — третьего не дано, Полина. И если завтра я пойду против Филиппа, не выжить ни мне, ни тебе, дорогая моя жена, ни нашему ребенку! — Так нельзя, Адриан! Нельзя спасать свою шкуру за счет других, понимаешь? Не жизнь это, а мучение одно. — Что ты предлагаешь? Чего ты хочешь? — Я хочу жить и знать, что мой муж не палач, не убийца. Что отец моего ребенка человек, а не бездушное орудие убийства в руках Филиппа — вот чего я хочу! Да хотя бы, чтоб ты парню этому помог, за которого тебе кольцо дали! — Полина, вот только в это дерьмо не лезь, а? Нельзя им помочь, понимаешь? Там личный интерес — парень обречен, он опасен для Филиппа. И Кристину он тоже не отпустит — эта девушка ему давно покоя не дает! Что мог, я уже сделал, больше мне им помочь нечем. И прекращай видеть во мне монстра! Я просто хочу спокойной жизни, я не хочу бояться ни за тебя, ни за своих детей! Так и не доев свой ужин, Адриан резко подскочил из-за стола и ушел, не желая больше слушать упреки жены. Оставшись одна, Полина не удержалась от любопытства и взяла колечко. Примерила, залюбовалась игрой граней крошки-изумруда. Только вот за веселым игривым блеском чья-то жизнь стоит, и Полина об этом знает. Девушка полюбовалась-полюбовалась колечком на пальце, чуть выпирающий животик погладила, да и проговорила задумчиво вслух: — Ну и что нам делать теперь? Глава 34 В замке тихо. Кристина лежала на кровати, не замечая, как слезы ее, бесконтрольные, неподвластные ей, оставляют на шелковой подушке темные пятна. Опять растоптана. Опять убита. Выпита до дна недочеловеком, растянувшимся за ее спиной после марафона безудержной жестокости. Ему очень быстро наскучили ее робость и неумелость — пришлось брать инициативу в свои руки. Не щадя, отомстил и за гордость ее, и за побег, и за братца; брал ее яростно, долго, наслаждаясь искаженным от боли ее личиком и слезами. И вот теперь лежит он за ее спиной и дышит, а ее выворачивает от одного осознания, что он находится рядом. От дыхания его — спокойного, мерного. От запаха сандала, смешанного с его липкой похотью на ее теле… Она почувствовала, как кровать прогнулась под его весом — Филипп зашевелился, и она с надеждой подумала о том, что он сейчас уйдет, но вместо желанного покоя вдруг ощутила тепло за спиной. Девушка сжалась вся, догадываясь о его намерениях, а он с легкостью раздвинул ее ноги и стал пристраивать твердую ненасытную плоть к сухому, лишенному всякой смазки лону. — Я не могу больше, — забилась Кристина в железной хватке цепких лап и попыталась отодвинуться от прильнувшего к ней тела. — Мне больно! Пожалуйста, хватит! Вот только нет ему дела ни до боли ее, ни до слез — обхватил ее покрепче и со всей силы толкнулся на прощание. Толчок, еще толчок, потом еще и еще, пока очередная порция горячей слизи не потекла по ее бедрам. Только потом Филипп резко отпустил ее, чтобы через несколько минут, не проронив ни слова, уйти, оставляя свою жертву наедине с пережитым унижением, болью и неизвестностью грядущего рассвета. До ненавистного рассвета оставалось каких-то три часа. * * * Глубокой ночью в гостинице не до сна — Морис с Милошем ждали Этьена. Им остается только ждать и молиться, чтобы все получилось, план барона Карманда сработал и живой наследник вернулся к друзьям. Внизу их уже ждет экипаж — ни минуты они больше не задержатся в проклятом городе! — Ну почему так долго? — выдохнул Милош. — Рассвет скоро… — Спешка ни к чему, был бы результат, — нервно тарабаня по собственному колену, ответил Морис. — Ждем. Время еще есть. Время еще есть. До рассвета три часа. Три часа, чтобы вытащить Этьена. Не выдержав напряжения, Морис встал и подошел к окну — тихо на улице, не видать никого. Мысли мечутся от Этьена к Кристине… Куда она-то подевалась? Если она не у Филиппа, то почему не вернулась сюда? Почему за помощью не прибежала? Если же у Филиппа… Да нет, Карманд сказал, что Филипп утащил только Этьена. И все же, что делать с ней? Где искать ее теперь? Да и, черт возьми, нет времени на поиски — сейчас привезут Этьена и надо уезжать, как можно быстрее, как можно дальше! Надо бы ребят из штаба предупредить, чтобы поисками девушки занялись — потом он, Морис, сам за ней вернется… — Я вот что подумал, — напряженную тишину разорвал голос Милоша. — Как Филипп вычислил Этьена? А что, если Кристина заодно с Филиппом?